Очень нравится история Мадлены. В ней очень много боли, но в то же время она очень светлая. Мадлена не смотря ни на что остается светлым человеком.
А то что пыталась утонуть, что ж, все мы опускаем руки время от времени. Как хорошо что Патрик ее спас!
И она вспонимла о своих желаниях. А уж друзья помогут ей их осуществить, я в этом уверена.
Фотохостинги imageshack.us и piccy.info/, а также smayliki.ru и ifotki.info и др.
заменили все фото, которые там размещали пользователи на провокационный текст. Если видите - жалобите, пожалуйста. Размещали сами - удаляйте! Это угрожает существованию форума!
Любое обсуждение текущей международной ситуации - бан без предупреждения.
****
ВАЖНО! В случае получения подозрительных ЛС (спам, попрошайничество и т.п.) высылайте на admin ЦИТАТУ и СКРИНШОТ.
Когда форум "тормозит", получаются дубли сообщений. Мы будем благодарны вам за жалобы (кнопка \!/) на дублях - так сможем удалить их быстрее!
****
В ближайший месяц будет удален подфорум Торговые ряды: всю необходимую вам информацию сохраняем самостоятельно.
заменили все фото, которые там размещали пользователи на провокационный текст. Если видите - жалобите, пожалуйста. Размещали сами - удаляйте! Это угрожает существованию форума!
Любое обсуждение текущей международной ситуации - бан без предупреждения.
****
ВАЖНО! В случае получения подозрительных ЛС (спам, попрошайничество и т.п.) высылайте на admin ЦИТАТУ и СКРИНШОТ.
Когда форум "тормозит", получаются дубли сообщений. Мы будем благодарны вам за жалобы (кнопка \!/) на дублях - так сможем удалить их быстрее!
****
В ближайший месяц будет удален подфорум Торговые ряды: всю необходимую вам информацию сохраняем самостоятельно.
Simara: история другого мира.
Модератор: admin
Правила форума
В данном подфоруме действуют ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ПРАВИЛА. Благодарим за внимание к ним!
В данном подфоруме действуют ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ПРАВИЛА. Благодарим за внимание к ним!
Re: Simara: история другого мира.
Ninchik, спасибо!
Мадлена сама не подозревает на сколько она сильная. Друзья помогут ей справиться со всем, что есть плохого. А баронесса решит вопросы, на которые у друзей мадлены нет полномочий. Все у Мадлены наладится, она заслужила быть счастливой, а о муже будет потом вспоминать ка о кошмарном сне.
А тем временем у Генриха...
еще одна дуэль
-Я не собираюсь здесь долго сидеть, - сразу предупредил Генрих.
-Давай, давай, - подталкивал его Фео в плечо, - иногда ты бываешь совершенно невыносим!
Друзья устроились за свободным столом в глубине трактира, их окружали несколько шумных компаний и в некоторых лицах молодые люди узнали сослуживцев. Генрих вошел и выглядел чем-то смущенным, ему показалось, что один из столиков притих, стоило ему оказаться рядом.
Граф фон Симеан покачивался на стуле, скрестив руки на груди.
Перед молодыми людьми с грохотом опустились две кружки пива. Девушка, которая принесла их была уже не молодой, но все еще хорошенькой, волосы ее были каштановыми и густыми, она едва ли не подмела ими стол.
-Что с тобой сегодня такое? - Фео придвинул другу пиво.
-Ничего, - буркнул Генрих, кружка его не заинтересовала, он с необычным умиротворением рвал на мелкие куски зеленый лук.
Некоторое время сидели молча, но не в тишине. Воздух то и дело воздух взрывался хохотом или неприличным анекдотом с соседнего столика. Иногда поскрипывал стул молодого графа фон Симеан, который балансировал на двух ножках.
-Я тебя знаю, - не унимался Фео, - рассказывай. Что не так? Что-то-то дома? С сестрами? С Хелен? Может, я перестану угадывать и ты сам мне все расскажешь!? Ну...? Фридрих?
На какой-то момент показалось, что непривычная мрачность друга могла говорить только о самом плохом: маленького Фридриха фон Симеан настигла смерть, как и предсказывал доктор. Тут же перед глазами встало грустное личико Хелен. Но то, как Генрих опустил стул на все четыре ножки говорило о том, что Фео угадал раньше. Где-то раньше. Хелен — это была она, что-то случилось с ней. Никто не значил для Генриха больше, чем жена.
-Наверно не стоило тебя сюда приводить, - пожал плечами Фео.
-Ты тут не при чем, - наконец выдавил из себя Генрих. Ему надоело уничтожать зеленый лук, он взял в руки вилку, иногда крепко сжимая ее.
Что-либо еще вытащить из друга не удалось. Генрих придвинул к себе кружку пива, вертел ее в руках, словно видел впервые и не знал, что с ней делать, устроил погром из овощей в своей тарелке и они теперь напоминали больше пюре или овощную кашу, потом он снова принялся качаться на стуле, держась рукой за край стола. Он продолжал поглядывать на соседний столик, награждая сослуживцев ненавидящими взглядами. Терпеть друга в таком состоянии было решительно невозможно, вся эта нервозность совсем не вязалась с обычно спокойным и сдержанным Генрихом.
-Ладно, - наконец молодой граф придвинулся к Фео и заговорил, - Может ты и прав. Может, стоит тебе все рассказать.
-Это... Хелен?
-Не совсем, - Генрих покачал головой. - Не совсем. Просто... случилось то, чего она так сильно боялась. Я думал..., прошло достаточно времени, чтобы эта история забылась, думал, что замужество огородит ее от ненужных сплетен. Но я слышал, что говорят о нас с ней, что говорят о ней. Почему все это должно преследовать мою жену и моих детей. Если Хелен узнает..., если она узнает, узнает, представляешь, какой это будет удар для нее! Она опять будет думать, что была права ее покойная прабабка. Я не допущу, чтобы она снова плакала из-за чего бы то ни было.
Фео молчал. Это была слабая сторона его отважной подруги. Ее семья, ее дети. Фридрих и Аннели родились через месяц после свадьбы — слишком поздно, что бы не стать жертвами сплетен и пересудов. Сколько бы мужества не прилагал Генрих, но оградить ее от всего плохого было почти невозможно.
-Хелен до сих пор почти никуда не ездит, - продолжал Генрих, - Только к родителям, баронессе и недавно мы были в церкви. Она еще не смогла почувствовать интерес к своей персоне, но рано или поздно это случится, я не могу вечно держать ее дома, если только....
-Если только ты не убьешь всех сплетников на дуэли, - закончил мысль Фео, отклонившись на стуле, подобно другу.
-Как хорошо, что ты меня понимаешь. Если бы ты сел на мое место, понял бы, почему я так зол: господа за моей спиной, кажется, совсем потеряли разум и обсуждают меня и мою жену, не стесняясь моего присутствия. Я уже имел на днях один неприятный разговор с корнетом П., в котором я предупредил его, что если еще хотя бы одно слово сорвется с его грязного языка, я отрежу...ему язык.
-Кажется, ты уже пожалел, что не отрезал, - вздохнул Фео. К сожалению, за его спиной тоже сидела веселая компания, но безобидная, будучи на веселе несколько молодых людей напевали некоторые мелодии, хотя половину слов они явно забыли, и флиртовали с девушками. И он никак не мог слышать того, что творилось за спиной Генриха, хотя теперь начал обращать внимание.
-Пожалел, - выдавил из себя граф фон Симеан.
Генрих наконец заинтересовался пивом и постарался придвинуться к столу, балансируя на двух ножках стула.
-Граф, - раздался хохот с заднего столика, - перестаньте воображать, что Ваш стул — это лошадь! На ней Вы не далеко уедете!
Фео неожиданно смиренно покачал головой: «не стоит обращать внимание на пьяные идиотские выходки.»
Генрих подвинул стул еще немного, но не удержался и упал со стула как раз после глупой шутки. Фео помог другу подняться, совсем не обратив внимание на инцидент, а столик сзади наградил молодого человека новой волной хохота:
-Изящно, граф фон Симеан, изящно! Почти так же изящно, как падение мешка с картошкой. Тренируйтесь в верховой езде, граф! - Веселился корнет П.
Генрих сделал над собой усилие, но промолчал. Он придвинулся к своему столику, продолжая вести беседу с Фео. К нему вернулась его приятная манера говорить и изящно держать вилку с овощным пюре, не говоря о том, что его лицо было очень красивым, обрамленное черными кудрями. И он стал совершенно лишним в этом не очень чистом трактире с треснувшей кружкой пива. Как ему удалось так быстро взять себя в руки для Фео осталось загадкой.
Они немного поговорили о предстоящей охоте, о службе, о несправедливости в неудачах Фео на службе, Генрих рассказал о военных подвигах Графа Августа, родством с которым он теперь очень гордился, Осушили кружки ива до половины. Наконец вечер зашел в предполагаемое русло и совпадал с планами молодых людей отдохнуть.
Но вдруг произошло одно событие, которое перевернуло весь вечер Генриха и дальнейшую жизнь корнета П.
Из-за столика за спиной раздался неприличный анекдот о неверной жене и по интонациям молодой граф фон Симеан понял, что анекдот исполнен в его честь. Он не заставил себя ждать и подскочил с места, повернулся, в его взгляде читалась только ненависть, которая и заставила корнета П. подняться.
-Вы все-таки решили расстаться с Вашим языком, - Генрих крепко сжал его плечо.
-Я не понимаю Вас, граф, - недобрая улыбка расплылась по лицу корнета. - Если Вы решили, что все неприличные анекдоты написаны в честь Вас и Вашей жены, то это только Ваши проблемы! У Вас стало огромное самомнение, граф фон Симеан. Такое же непомерное, как и....
-Как и что!? - вскинул брови Генрих. - Договаривайте, раз уж начали.
-Как и то, что Вы считаете добрыми делами. В мире слишком много падших женщин, Вы не сможете спасти всех женитьбой!
Фео подоспел, чтобы оттащить друга, хотя Генрих и выглядел совершенно спокойным. Спокойствие было ледяным, напряженным, зависшим воздухе. Все присутствующие были уверены, что в ближайшие часы последует вызов.
***
Генрих вернулся домой.
Он отказался от ужина и сразу поднялся в спальню.
-Барышня отдыхает, - предупредила Жанетта, приложив палец к губам.
-Она хорошо себя чувствует?
-Да. И она, и дети. Просто госпожа немного устала.
-Жанетта, пожалуйста, принеси мне бумагу, перо и чернила, - почти не разжимая губ и бледнея попросил Генрих.
Пока горничная суетилась, Генрих прошелся по комнате и опустился на стул, на котором раньше, должно быть, сидела Жанетта, оберегая сон своей госпожи.
Посередине большой кровати, лежала тонкая и прозрачная фигурка Хелен, заботливо укрытая теплым одеялом. Генрих задержал взгляд на длинных ресницах, на полуоткрытых губах, на золотистых локонах,раскиданных по подушке. Хелен приобнимала Фридриха, уже достаточно подросшего и почти такого же пухленького, как и его сестра. Аннели спала с другой стороны, сложив кулачки возле личика.
Генрих был уверен, что до этого Хелен так же обнимала дочь, как сейчас обнимала сына.
Граф фон Симеан немного наклонился, чтобы поцеловать жену в висок, не разбудил ее, но Хелен почувствовала его прикосновение — она улыбнулась.
-Ваша Бумага и чернила, господин граф, - шепотом доложила Жанетта.
-Да..., я должен написать письмо, - сам себе ответил Генрих. Как будто горничная об этом спросила. - Спасибо, что охраняла их сон. Побудь с ними еще немного, не нужно их будить. Меня еще жду дела.
Мадлена сама не подозревает на сколько она сильная. Друзья помогут ей справиться со всем, что есть плохого. А баронесса решит вопросы, на которые у друзей мадлены нет полномочий. Все у Мадлены наладится, она заслужила быть счастливой, а о муже будет потом вспоминать ка о кошмарном сне.
А тем временем у Генриха...
еще одна дуэль
-Я не собираюсь здесь долго сидеть, - сразу предупредил Генрих.
-Давай, давай, - подталкивал его Фео в плечо, - иногда ты бываешь совершенно невыносим!
Друзья устроились за свободным столом в глубине трактира, их окружали несколько шумных компаний и в некоторых лицах молодые люди узнали сослуживцев. Генрих вошел и выглядел чем-то смущенным, ему показалось, что один из столиков притих, стоило ему оказаться рядом.
Граф фон Симеан покачивался на стуле, скрестив руки на груди.
Перед молодыми людьми с грохотом опустились две кружки пива. Девушка, которая принесла их была уже не молодой, но все еще хорошенькой, волосы ее были каштановыми и густыми, она едва ли не подмела ими стол.
-Что с тобой сегодня такое? - Фео придвинул другу пиво.
-Ничего, - буркнул Генрих, кружка его не заинтересовала, он с необычным умиротворением рвал на мелкие куски зеленый лук.
Некоторое время сидели молча, но не в тишине. Воздух то и дело воздух взрывался хохотом или неприличным анекдотом с соседнего столика. Иногда поскрипывал стул молодого графа фон Симеан, который балансировал на двух ножках.
-Я тебя знаю, - не унимался Фео, - рассказывай. Что не так? Что-то-то дома? С сестрами? С Хелен? Может, я перестану угадывать и ты сам мне все расскажешь!? Ну...? Фридрих?
На какой-то момент показалось, что непривычная мрачность друга могла говорить только о самом плохом: маленького Фридриха фон Симеан настигла смерть, как и предсказывал доктор. Тут же перед глазами встало грустное личико Хелен. Но то, как Генрих опустил стул на все четыре ножки говорило о том, что Фео угадал раньше. Где-то раньше. Хелен — это была она, что-то случилось с ней. Никто не значил для Генриха больше, чем жена.
-Наверно не стоило тебя сюда приводить, - пожал плечами Фео.
-Ты тут не при чем, - наконец выдавил из себя Генрих. Ему надоело уничтожать зеленый лук, он взял в руки вилку, иногда крепко сжимая ее.
Что-либо еще вытащить из друга не удалось. Генрих придвинул к себе кружку пива, вертел ее в руках, словно видел впервые и не знал, что с ней делать, устроил погром из овощей в своей тарелке и они теперь напоминали больше пюре или овощную кашу, потом он снова принялся качаться на стуле, держась рукой за край стола. Он продолжал поглядывать на соседний столик, награждая сослуживцев ненавидящими взглядами. Терпеть друга в таком состоянии было решительно невозможно, вся эта нервозность совсем не вязалась с обычно спокойным и сдержанным Генрихом.
-Ладно, - наконец молодой граф придвинулся к Фео и заговорил, - Может ты и прав. Может, стоит тебе все рассказать.
-Это... Хелен?
-Не совсем, - Генрих покачал головой. - Не совсем. Просто... случилось то, чего она так сильно боялась. Я думал..., прошло достаточно времени, чтобы эта история забылась, думал, что замужество огородит ее от ненужных сплетен. Но я слышал, что говорят о нас с ней, что говорят о ней. Почему все это должно преследовать мою жену и моих детей. Если Хелен узнает..., если она узнает, узнает, представляешь, какой это будет удар для нее! Она опять будет думать, что была права ее покойная прабабка. Я не допущу, чтобы она снова плакала из-за чего бы то ни было.
Фео молчал. Это была слабая сторона его отважной подруги. Ее семья, ее дети. Фридрих и Аннели родились через месяц после свадьбы — слишком поздно, что бы не стать жертвами сплетен и пересудов. Сколько бы мужества не прилагал Генрих, но оградить ее от всего плохого было почти невозможно.
-Хелен до сих пор почти никуда не ездит, - продолжал Генрих, - Только к родителям, баронессе и недавно мы были в церкви. Она еще не смогла почувствовать интерес к своей персоне, но рано или поздно это случится, я не могу вечно держать ее дома, если только....
-Если только ты не убьешь всех сплетников на дуэли, - закончил мысль Фео, отклонившись на стуле, подобно другу.
-Как хорошо, что ты меня понимаешь. Если бы ты сел на мое место, понял бы, почему я так зол: господа за моей спиной, кажется, совсем потеряли разум и обсуждают меня и мою жену, не стесняясь моего присутствия. Я уже имел на днях один неприятный разговор с корнетом П., в котором я предупредил его, что если еще хотя бы одно слово сорвется с его грязного языка, я отрежу...ему язык.
-Кажется, ты уже пожалел, что не отрезал, - вздохнул Фео. К сожалению, за его спиной тоже сидела веселая компания, но безобидная, будучи на веселе несколько молодых людей напевали некоторые мелодии, хотя половину слов они явно забыли, и флиртовали с девушками. И он никак не мог слышать того, что творилось за спиной Генриха, хотя теперь начал обращать внимание.
-Пожалел, - выдавил из себя граф фон Симеан.
Генрих наконец заинтересовался пивом и постарался придвинуться к столу, балансируя на двух ножках стула.
-Граф, - раздался хохот с заднего столика, - перестаньте воображать, что Ваш стул — это лошадь! На ней Вы не далеко уедете!
Фео неожиданно смиренно покачал головой: «не стоит обращать внимание на пьяные идиотские выходки.»
Генрих подвинул стул еще немного, но не удержался и упал со стула как раз после глупой шутки. Фео помог другу подняться, совсем не обратив внимание на инцидент, а столик сзади наградил молодого человека новой волной хохота:
-Изящно, граф фон Симеан, изящно! Почти так же изящно, как падение мешка с картошкой. Тренируйтесь в верховой езде, граф! - Веселился корнет П.
Генрих сделал над собой усилие, но промолчал. Он придвинулся к своему столику, продолжая вести беседу с Фео. К нему вернулась его приятная манера говорить и изящно держать вилку с овощным пюре, не говоря о том, что его лицо было очень красивым, обрамленное черными кудрями. И он стал совершенно лишним в этом не очень чистом трактире с треснувшей кружкой пива. Как ему удалось так быстро взять себя в руки для Фео осталось загадкой.
Они немного поговорили о предстоящей охоте, о службе, о несправедливости в неудачах Фео на службе, Генрих рассказал о военных подвигах Графа Августа, родством с которым он теперь очень гордился, Осушили кружки ива до половины. Наконец вечер зашел в предполагаемое русло и совпадал с планами молодых людей отдохнуть.
Но вдруг произошло одно событие, которое перевернуло весь вечер Генриха и дальнейшую жизнь корнета П.
Из-за столика за спиной раздался неприличный анекдот о неверной жене и по интонациям молодой граф фон Симеан понял, что анекдот исполнен в его честь. Он не заставил себя ждать и подскочил с места, повернулся, в его взгляде читалась только ненависть, которая и заставила корнета П. подняться.
-Вы все-таки решили расстаться с Вашим языком, - Генрих крепко сжал его плечо.
-Я не понимаю Вас, граф, - недобрая улыбка расплылась по лицу корнета. - Если Вы решили, что все неприличные анекдоты написаны в честь Вас и Вашей жены, то это только Ваши проблемы! У Вас стало огромное самомнение, граф фон Симеан. Такое же непомерное, как и....
-Как и что!? - вскинул брови Генрих. - Договаривайте, раз уж начали.
-Как и то, что Вы считаете добрыми делами. В мире слишком много падших женщин, Вы не сможете спасти всех женитьбой!
Фео подоспел, чтобы оттащить друга, хотя Генрих и выглядел совершенно спокойным. Спокойствие было ледяным, напряженным, зависшим воздухе. Все присутствующие были уверены, что в ближайшие часы последует вызов.
***
Генрих вернулся домой.
Он отказался от ужина и сразу поднялся в спальню.
-Барышня отдыхает, - предупредила Жанетта, приложив палец к губам.
-Она хорошо себя чувствует?
-Да. И она, и дети. Просто госпожа немного устала.
-Жанетта, пожалуйста, принеси мне бумагу, перо и чернила, - почти не разжимая губ и бледнея попросил Генрих.
Пока горничная суетилась, Генрих прошелся по комнате и опустился на стул, на котором раньше, должно быть, сидела Жанетта, оберегая сон своей госпожи.
Посередине большой кровати, лежала тонкая и прозрачная фигурка Хелен, заботливо укрытая теплым одеялом. Генрих задержал взгляд на длинных ресницах, на полуоткрытых губах, на золотистых локонах,раскиданных по подушке. Хелен приобнимала Фридриха, уже достаточно подросшего и почти такого же пухленького, как и его сестра. Аннели спала с другой стороны, сложив кулачки возле личика.
Генрих был уверен, что до этого Хелен так же обнимала дочь, как сейчас обнимала сына.
Граф фон Симеан немного наклонился, чтобы поцеловать жену в висок, не разбудил ее, но Хелен почувствовала его прикосновение — она улыбнулась.
-Ваша Бумага и чернила, господин граф, - шепотом доложила Жанетта.
-Да..., я должен написать письмо, - сам себе ответил Генрих. Как будто горничная об этом спросила. - Спасибо, что охраняла их сон. Побудь с ними еще немного, не нужно их будить. Меня еще жду дела.
-
klepik
- Dolls, dolls, dolls
- Сообщения: 3032
- Зарегистрирован: 14 июл 2012, 23:39
- Откуда: Москва
- Контактная информация:
Re: Simara: история другого мира.
мдаааа. Ситуевина однако. И дуэлью тут положение не спасти.
Пожалуй переезд был бы выходом, но не факт что на долго.
Пожалуй переезд был бы выходом, но не факт что на долго.
Re: Simara: история другого мира.
klepik, Это им хорошо уезжать придется. Если бы он рассказал ту же сказку, что и отцу - было бы все намного легче.
-
Tatyana132
- Dolls, dolls, dolls
- Сообщения: 11337
- Зарегистрирован: 29 авг 2012, 09:45
- Откуда: Украина, г.Хмельницкий
Re: Simara: история другого мира.
Simara писал(а):Источник цитаты -Просто..., - замялась Мадлена и густо покраснела, - я не умею читать.
Повисло неловкое молчание, которое решился нарушить Патрик.
-Слава Богу, - выдохнул он. - А я уже думал, что с тобой что-то случилось.
Как мне это нравится
О сокровищах Мадлен так тепло рассказано... Зачиталась.
А дуэлью ситуацию не спасти. И переездом вряд ли, все равно захочется видеться с родней, не перетащишь же всех. Тут только ждать, когда сплетники переключатся на свежую сплетню. Или пустить тот же слух, о чем было рассказано отцу, как писала Aneily. Все равно все умеют считать, но так никто бы не сомневался в отцовстве...
Re: Simara: история другого мира.
klepik, Генрих и Хелен достаточно сильные, чтобы не переезжать из-за сплетен. Когда найдется тема поинтересней, чем девчонка, согрешившая до брака - о них сразу забудут.
Генриху терпения.
Aneily, рассказывать сказки отцу - это одно, а чужим людям - совсем другое. Генрих не должен отчитываться перед кем-либо о своих отношениях с Хелен до свадьбы или после нее. Генрих сильный, он справится.
Tatyana132, Мадлена светлая девочка. Это в ней будет всегда!
все у Генриха и Хелен будет в порядке, они справятся.
Мадлена в осеннем лесу.
Мальчик и его олень.
После своего путешествия (а мальчик был в гостях и обновлял мейк) Фео вернулся домой с кучей подарков.
Первым делом отправился на прогулку. Не обошлось без ободранных коленок и рыданий в мамину юбку (но это осталось за кадром, Фео мальчик взрослый и плакать не должен!)
В прошлую субботу я снова побывала в музее барона Мюнхгаузена.
Не обошлось без приключений, впечатлений и фотографий из музея.
Генриху терпения.
Aneily, рассказывать сказки отцу - это одно, а чужим людям - совсем другое. Генрих не должен отчитываться перед кем-либо о своих отношениях с Хелен до свадьбы или после нее. Генрих сильный, он справится.
Tatyana132, Мадлена светлая девочка. Это в ней будет всегда!
все у Генриха и Хелен будет в порядке, они справятся.
Мадлена в осеннем лесу.
Скрытый контент: показать
Мальчик и его олень.
После своего путешествия (а мальчик был в гостях и обновлял мейк) Фео вернулся домой с кучей подарков.
Первым делом отправился на прогулку. Не обошлось без ободранных коленок и рыданий в мамину юбку (но это осталось за кадром, Фео мальчик взрослый и плакать не должен!)
Скрытый контент: показать
В прошлую субботу я снова побывала в музее барона Мюнхгаузена.
Не обошлось без приключений, впечатлений и фотографий из музея.
Скрытый контент: показать
-
Kuklomanija
- Dolls, dolls, dolls
- Сообщения: 17636
- Зарегистрирован: 19 май 2014, 21:14
- Откуда: Москва
Re: Simara: история другого мира.
Simara, Мадлена невероятно хорошА...
обновленный Фео такой лапочка получился...
Поздравляю копию семьи с поселением в музее!
обновленный Фео такой лапочка получился...
Поздравляю копию семьи с поселением в музее!
-
Tatyana132
- Dolls, dolls, dolls
- Сообщения: 11337
- Зарегистрирован: 29 авг 2012, 09:45
- Откуда: Украина, г.Хмельницкий
Re: Simara: история другого мира.
Simara, ага, я не там фото из музея караулю!)
Твои куклы в музее - это очень круто! Если мне когда-нибудь доведется попасть в этот музей, я буду хвастать всем и каждому, что виртуально знакома с их оригиналами
Музей порадовал, как и в прошлый раз. Там очень здорово! Спасибо тебе за эти фото!
У Мадлен очень, очень уютный плащ. Мне ведь присылали в подарок подобный шарф, срочно начинаю соображать, кому из моих пойдет такая вещь
Маленький Фео хорошенький, не могу И взрослые мальчики иногда плачут в мамины коленки, так что это совсем не стыдно) Чудесные фото!
Твои куклы в музее - это очень круто! Если мне когда-нибудь доведется попасть в этот музей, я буду хвастать всем и каждому, что виртуально знакома с их оригиналами
Музей порадовал, как и в прошлый раз. Там очень здорово! Спасибо тебе за эти фото!
У Мадлен очень, очень уютный плащ. Мне ведь присылали в подарок подобный шарф, срочно начинаю соображать, кому из моих пойдет такая вещь
Маленький Фео хорошенький, не могу
И взрослые мальчики иногда плачут в мамины коленки, так что это совсем не стыдно) Чудесные фото!Re: Simara: история другого мира.
Мадлена очень красивая девушка! Как хорошо что у нее появилось теплое пальто, теперь она точно не замерзнет.
Маленький Фео преобразился. Такой красавец стал
Ой, поздравляю, теперь и твоя часть есть в музее! Это так здорово!
Маленький Фео преобразился. Такой красавец стал
Ой, поздравляю, теперь и твоя часть есть в музее! Это так здорово!
Re: Simara: история другого мира.
Kuklomanija, новый Фео непривычный. А Мадлена в жизни даже красивей, чем на фотографиях.)
Tatyana132, В этот раз поездка мне понравилась еще больше! В музее настолько уютная атмосфера... приезжаешь к барону... как к старому другу! Я очень рада, что мои ребята теперь живут там, у них будет много гостей и новых друзей)))
О, нет, Фео, как сын великого барона не должен плакать в мамины коленки... по крайней мере он так считает))
Ninchik, Спасибо! У Мадлены теперь есть много всего! Даже башмаки) Зимой она не замерзнет!
Я тоже очень рада, что мне удалось сделать небольшой вклад в замечательный музей!
Про Мадлену... далее.
***
***
Мадлена согласилась увидеться с Патриком вечером следующего дня.
Она не верила всему, что с ней происходило. Теперь появился еще один человек, с которым она хотела говорить, проводить время и он сам не отказывался от нее,не испугался ее судьбы.
В тот день жарило солнце, девушка подобрала волосы, обнажив длинную загорелую шею, босые ноги утопали в горячем песке, она то и дело подставляла лицо едва заметному ветерку, и опиралась на руку Патрика.
-Если ты устала, мы можем отдохнуть, - предложил он.
-Нет,нет....
-Ты хромаешь. Тебе не больно?
-Нет. Это давно случилось. Доктор сказал, что я теперь всегда так ходить буду. Мне не больно, - Мадлена встряхнула головой и несколько локонов выбилось из прически.
Они подошли к реке, песок сделался мокрым, а подталкиваемая ветром вода приятно ударялась об украшенные синяками ноги Мадлены.
-Мама никогда не рассказывала о том, как познакомилась с отцом, - рассказывала девушка, - Мне иногда кажется, что она... никогда его не любила. Только очень сильно и от всего сердца жалела и это чувство заменило ей любовь В декабре они поженились, а через четыре месяца родилась я.
-Вам с мамой приходилось трудно?
-Нет. Вместе нам было хорошо. Мы могли пережить все, а если папа не появлялся несколько дней, то не было предела моему счастью. Дома было чисто и уютно, мы с мамой спали вместе, а когда просыпались, завтракали горячим чаем и огромными кусками хлеба с маслом и ягодами. Было даже не страшно, что папа отнимет у нас еду или выльет на меня горячую воду из чашки. Маму он очень любил, боготворил и ревностно..., болезненно держал ее при себе. Я сейчас не знаю. Что это было за чувство и тогда тоже не знала. Жалко только, что... девяти лет с мамой мне было мало. Иногда так не хватает ее, хочу подойти иногда к ней и долго плакать у нее на плече, а ее нет. Она обещала, когда я вырасту научить меня читать и писать, она начинала, но болезнь так быстро делала ее слабее, она не успела. А я... я уже ничего не помню.
-Это ничего, - махнул рукой Патрик. - Я научу тебя читать. Это просто, даже Мэри умеет это. Ты быстро научишься.
-Если я осталась в деревне, - вздохнула Мадлена, - зачем мне это?
-Как? Будешь читать мои записки и всегда приходить, когда я тебя жду.
Девушка посмотрела на него глазами, полными благодарности.
-Кроме семьи булочника, - вздохнула она, - никто не делал для меня того, что сделал ты.
-Я?
-Ты спас меня.
-Ты уже... рада этому?
-Да. Бог милостив и на все его воля. Если я осталась жива, значит, еще буду счастлива.
***
Приближалось Рождество.
«Милая Мадлена!
Надеюсь, эта зима будет намного теплее предыдущих. Я еще не встречал ни у кого такого горячего сердца, как у тебя.
Ты веришь в исполнения заветных желаний? Поверь, дорогая моя Мадлена, чудеса случаются, если в них верить всей душой.
Искренне твой
Патрик».
Девушка несколько раз перечитала записку. Медленно, складывая буквы в слова. И нежно поцеловала послание. Читала она все еще плохо, но очень старалась. Кроме записок, принесенных ей Мэри или переданные Патриком, у нее была Библия, которую помогала читать жена булочника и очень радовалась успехам девушки, помогала, если Мадлена сталкивалась с трудным для нее местом.
-Ты молодец, милая, - подбадривала ее жена булочника.
-Я помню кое-что, - признавалась Мадлена, кутая плечи в материнский платок, - Мама рассказывала мне много из того, что я читаю. Сейчас вспоминаю это... ее голосом.
-Скоро ты научишься читать бегло. А твой голос всегда мне напоминал голос Магды. Как же ты похожа на свою покойную матушку, милая! Поешь немного, у тебя совсем нет сил, - женщина придвинула к ней миску супа и стакан теплого молока.
-Спасибо, - Мадлена поймала ее руки и долго, благодарно держала их в своих. - Но, честное слово, мне не хочется.
Дела Мадлены пошли хуже.
В конце октября ее, теперь уже муж, подрался и сломал ногу и до сих пор сидел без работы. Девушке снова пришлось делать все, что от нее требовали и просила за свой труд немного еды домой.
Дома ждала своя работа. Она варила щи из капусты и картошки, принесенных от добрых людей.
-Почему ты не готовишь курицу!? - иной раз кричал Ульрих и наполненная горячим супом летела в девушку.
-Потому что у нас ее нет! И не было уже три года! - вздернув носик отвечала Мадлена и принималась мыть пол и собирать осколки.
Ей нездоровилось.
Однажды жена булочника позвала мужа, чтобы он помог поднять и отнести на кровать лишившуюся чувств Мадлену.
-Лежи, милая, - женщина протянула ей стакан с водой. - Скоро доктор приедет, он посмотрит тебя.
-Зачем!? Не стоило..., я, должно быть немного устала и голодна....
-Тихо, - покачала головой жена булочника. - Тебе лучше? Голова кружится? Тошнит?
-Немного, - едва слышно проговорила Мадлена и приложила руку ко лбу.
Старый доктор ей сочувственно улыбался.
-Ты вышла замуж, Мадлена?
-Да, - виновато ответила девушка и опустила взгляд. - Летом.
-Это хорошо, Мадлена. Потому что у тебя скоро будет ребенок.
Девушка приподнялась на локтях и, раскидывая по плечам белокурые кудри, покачала головой.
-Нет....
***
Мадлена, такая, какая есть:
Tatyana132, В этот раз поездка мне понравилась еще больше! В музее настолько уютная атмосфера... приезжаешь к барону... как к старому другу! Я очень рада, что мои ребята теперь живут там, у них будет много гостей и новых друзей)))
О, нет, Фео, как сын великого барона не должен плакать в мамины коленки... по крайней мере он так считает))
Ninchik, Спасибо! У Мадлены теперь есть много всего! Даже башмаки) Зимой она не замерзнет!
Я тоже очень рада, что мне удалось сделать небольшой вклад в замечательный музей!
Про Мадлену... далее.
***
***
Мадлена согласилась увидеться с Патриком вечером следующего дня.
Она не верила всему, что с ней происходило. Теперь появился еще один человек, с которым она хотела говорить, проводить время и он сам не отказывался от нее,не испугался ее судьбы.
В тот день жарило солнце, девушка подобрала волосы, обнажив длинную загорелую шею, босые ноги утопали в горячем песке, она то и дело подставляла лицо едва заметному ветерку, и опиралась на руку Патрика.
-Если ты устала, мы можем отдохнуть, - предложил он.
-Нет,нет....
-Ты хромаешь. Тебе не больно?
-Нет. Это давно случилось. Доктор сказал, что я теперь всегда так ходить буду. Мне не больно, - Мадлена встряхнула головой и несколько локонов выбилось из прически.
Они подошли к реке, песок сделался мокрым, а подталкиваемая ветром вода приятно ударялась об украшенные синяками ноги Мадлены.
-Мама никогда не рассказывала о том, как познакомилась с отцом, - рассказывала девушка, - Мне иногда кажется, что она... никогда его не любила. Только очень сильно и от всего сердца жалела и это чувство заменило ей любовь В декабре они поженились, а через четыре месяца родилась я.
-Вам с мамой приходилось трудно?
-Нет. Вместе нам было хорошо. Мы могли пережить все, а если папа не появлялся несколько дней, то не было предела моему счастью. Дома было чисто и уютно, мы с мамой спали вместе, а когда просыпались, завтракали горячим чаем и огромными кусками хлеба с маслом и ягодами. Было даже не страшно, что папа отнимет у нас еду или выльет на меня горячую воду из чашки. Маму он очень любил, боготворил и ревностно..., болезненно держал ее при себе. Я сейчас не знаю. Что это было за чувство и тогда тоже не знала. Жалко только, что... девяти лет с мамой мне было мало. Иногда так не хватает ее, хочу подойти иногда к ней и долго плакать у нее на плече, а ее нет. Она обещала, когда я вырасту научить меня читать и писать, она начинала, но болезнь так быстро делала ее слабее, она не успела. А я... я уже ничего не помню.
-Это ничего, - махнул рукой Патрик. - Я научу тебя читать. Это просто, даже Мэри умеет это. Ты быстро научишься.
-Если я осталась в деревне, - вздохнула Мадлена, - зачем мне это?
-Как? Будешь читать мои записки и всегда приходить, когда я тебя жду.
Девушка посмотрела на него глазами, полными благодарности.
-Кроме семьи булочника, - вздохнула она, - никто не делал для меня того, что сделал ты.
-Я?
-Ты спас меня.
-Ты уже... рада этому?
-Да. Бог милостив и на все его воля. Если я осталась жива, значит, еще буду счастлива.
***
Приближалось Рождество.
«Милая Мадлена!
Надеюсь, эта зима будет намного теплее предыдущих. Я еще не встречал ни у кого такого горячего сердца, как у тебя.
Ты веришь в исполнения заветных желаний? Поверь, дорогая моя Мадлена, чудеса случаются, если в них верить всей душой.
Искренне твой
Патрик».
Девушка несколько раз перечитала записку. Медленно, складывая буквы в слова. И нежно поцеловала послание. Читала она все еще плохо, но очень старалась. Кроме записок, принесенных ей Мэри или переданные Патриком, у нее была Библия, которую помогала читать жена булочника и очень радовалась успехам девушки, помогала, если Мадлена сталкивалась с трудным для нее местом.
-Ты молодец, милая, - подбадривала ее жена булочника.
-Я помню кое-что, - признавалась Мадлена, кутая плечи в материнский платок, - Мама рассказывала мне много из того, что я читаю. Сейчас вспоминаю это... ее голосом.
-Скоро ты научишься читать бегло. А твой голос всегда мне напоминал голос Магды. Как же ты похожа на свою покойную матушку, милая! Поешь немного, у тебя совсем нет сил, - женщина придвинула к ней миску супа и стакан теплого молока.
-Спасибо, - Мадлена поймала ее руки и долго, благодарно держала их в своих. - Но, честное слово, мне не хочется.
Дела Мадлены пошли хуже.
В конце октября ее, теперь уже муж, подрался и сломал ногу и до сих пор сидел без работы. Девушке снова пришлось делать все, что от нее требовали и просила за свой труд немного еды домой.
Дома ждала своя работа. Она варила щи из капусты и картошки, принесенных от добрых людей.
-Почему ты не готовишь курицу!? - иной раз кричал Ульрих и наполненная горячим супом летела в девушку.
-Потому что у нас ее нет! И не было уже три года! - вздернув носик отвечала Мадлена и принималась мыть пол и собирать осколки.
Ей нездоровилось.
Однажды жена булочника позвала мужа, чтобы он помог поднять и отнести на кровать лишившуюся чувств Мадлену.
-Лежи, милая, - женщина протянула ей стакан с водой. - Скоро доктор приедет, он посмотрит тебя.
-Зачем!? Не стоило..., я, должно быть немного устала и голодна....
-Тихо, - покачала головой жена булочника. - Тебе лучше? Голова кружится? Тошнит?
-Немного, - едва слышно проговорила Мадлена и приложила руку ко лбу.
Старый доктор ей сочувственно улыбался.
-Ты вышла замуж, Мадлена?
-Да, - виновато ответила девушка и опустила взгляд. - Летом.
-Это хорошо, Мадлена. Потому что у тебя скоро будет ребенок.
Девушка приподнялась на локтях и, раскидывая по плечам белокурые кудри, покачала головой.
-Нет....
***
Мадлена, такая, какая есть:
Скрытый контент: показать
-
Tatyana132
- Dolls, dolls, dolls
- Сообщения: 11337
- Зарегистрирован: 29 авг 2012, 09:45
- Откуда: Украина, г.Хмельницкий
Re: Simara: история другого мира.
Simara, н-да, снова ребенок... Что логично, но очень несправедливо по отношению к младенцу в первую очередь, дети должны быть желанными. Но, может быть, Мадлена сумеет его полюбить
Оль, до счастливого конца там еще далеко? Очень уж Мадлену жаль(
Оль, до счастливого конца там еще далеко? Очень уж Мадлену жаль(
Re: Simara: история другого мира.
Tatyana132, Мадлена могла бы полюбить ребенка от мужа. Хотябы потому что ребенок не был виноват в том, что у него такой отец. И она любила своего ребенка так, как могла. Как е мть любила ее саму. Как жена булочника любит своих детей. Это меня очень трогает в МаДлене, в ней столько чувств, с которыми она не может разобраться, но она смотрит на своих друзей, учится у них.
меня сейчас накрыло с головой новогодним настроением и я пишу истории к праздникам. Ояень много. И там у всех все очень хорошо!
меня сейчас накрыло с головой новогодним настроением и я пишу истории к праздникам. Ояень много. И там у всех все очень хорошо!
Re: Simara: история другого мира.
Про Мадлену кусочек:
Приближалось Рождество.
Патрик ходил из церкви, держа за руки сестер. Он постоянно осматривал прихожан, надеясь увидеть белокурые кудри Мадлены. Кажется, он совсем позабыл наказ жены булочника перед тем, как она уехала к сестре в соседнюю деревню: «Если не видишь ее несколько дней — беги к ней, ей, значит, очень плохо». Записка, отправленная Патриком тремя днями ранее до сих пор оставалась без ответа. Мэри тоже искала глазами свою новую подругу, девочка вставала на цыпочки, хмурилась, прикладывала ладошку козырьком ко лбу, как будто это позволяло ей увидеть больше. Потом она драматично вздыхала, подзывала к себе младшую сестру, приподнимала малышку на руки — может быть ей удастся что-то разглядеть, если она будет немного выше.
-Кажется, ее нет, - заметила Мэри.
-Ее нет, вздохнул Патрик. - Бегите домой. Я тоже вернусь... очень скорой.
-Ты найдешь ее?
-Обязательно. И приведу ее.
С тех пор, как Патрик встретил девушку первый раз, не было и дня, что бы он не думал о ней. Мадлена поразила его в самое сердце. Поразила наивной трогательностью и внутренней силой, которую было трудно разглядеть под внешними обстоятельствами. Сначала она была похожа на его сестру, незнающую мира, но тянущуюся ко всему новому и интересному. Потом ее образ стал несколько большим, очень личным, оберегаемым трепетным сердцем.
Дверь в дом была незаперта. Убогую обстановку освещал огарок свечи на кухонном столе. С первого взгляда могло показаться, что хозяева вышли и второпях забыли погасить огонь. В комнате было чисто и очень холодно. Рядом с кроватью, стоял стул, который изображал туалетный столик, на нем стоял кувшин с водой и кружка.
На кровати, под протертым, едва удерживающим тепло одеяло, спала Мадлена. На ней было одно из старых теплых платьев и мамин платок, который укрывал горудь и живот девушки, а края платка она сжимала в руках.
-Мадлена, - тихо позвал Партик. - Мадлена!
Он сел рядом с ее коленями и осторожно взял за руку. Боже, как холодна была ее рука! От нее веяло леденящим, безжизненным воздухом.
-Мадлена, родная моя, слышишь меня?
Она слегка сжала его ладонь.
Девушка приподнялась на локтях, еле-еле, дрожа всем телом. Он подхватил ее под спину и помог сесть. Мадлена качнулась в перед и оказалась в его объятиях.
-Господи, - воскликнул Патрик, прижимаясь щекой к ее холодной щеке, - как же ты замерзла! Ты давно одна? Почему не пришла ко мне?
-Мне нездоровилось, - Мадлена крепко сжимала его плечи.
-Муж где?
-Играет, пьет. Как вспомнит обо мне, вернется. Он... всегда возвращается.
-Пойдем ко мне, - Партик завернул девушку одеялом и пододвинул ей башмаки. - Обувайся скорее, отогрейся хоть немного.
Долго они сидели, прижавшись друг другу и смотрели, как угасает огонек свечи. Губы Мадлены, побелевшие, до сих пор дрожали, а девушка прислонилась щекой к плечу Патрика. Он нерешительно гладил ее по голове, сжимал в объятиях хрупкую фигурку и много раз мысленно называл себя дураком — как он мог за столько дней ни разу не навестить ее?
-Стало теплее? - спросил он.
-Не знаю..., - едва шевеля губами ответила девушка. - Не знаю. Хорошо рядом с тобой. Может быть..., это лучшее из того, что могу желать.
Патрик наклонился, чтобы видеть ее усталый, но очень нужный взгляд. Хотелось забрать ее навсегда из этого дома, жить с ней и ее ребенком, только чтобы она забыла весь тот кошмар, в котором оказалась.
Сначала он случайна коснулся носом кончика ее носа, случайно, виновато, а потом накрыл ее холодные бледные губы своими горячими нежными губами. Она, в комнате, освещенной маленьким огарком, была похожа на готового вот-вот исчезнуть призрака. Когда Мадлена ответила на его поцелуй, она будто говорила: «Не отпускай меня!» Худенькие ручки девушки выскользнули из-под одеяла и крепко обвили шею Патрика. «Забери меня отсюда, умоляю, забери!» - эти слова в каждом касании губ, отчаянно и нежно.
Патрик подхватил Мадлену на руки и спешил как можно скорее к своему дому, где его ждали сестры.
-Мэри, скорее принеси горячей воды. И ужин. Все, что у нас есть! Скорее!
Мадлена долго сидела, опустив ноги в таз с горячей водой, а позже маленькая Мэри насухо вытирала их полотенцем и приговаривала, рассматривая синяки: «Бедняжка, где ты так сильно ударилась? И летом у тебя были синяки, они совсем не проходят? Нужно принести мазь».
Девушку уложили в чистую теплую постель и Патрик принес ужин. Здесь на самом деле было все: огромная миска супа с хлебом, картошка с жаренной курицей, сыр и чай с мятой и медом.
Гостью сразу окружили девочки и Патрику ничего не оставалось, кроме как выйти из комнаты.
-Брат сказал, - как обычно засыпала вопросами Мэри, она отламывала от хлеба куски поменьше и подавала их Мадлене, - что у тебя скоро будет ребенок. Это правда? А когда он родится?
-Да, правда. Он родится в середине июля.
-А ты хочешь чтобы родился мальчик или девочка? - продолжала Мэри.
-Девочка, - кивнула Мадлена.
-А если бы ты не была замужем..., хотела бы ты выйти замуж за нашего брата?
Видимо, вопрос достиг еще и ушей Патрика, потому что он, покраснев до корней волос вбежал в комнату и, невнятно размахивая руками, выпалил на одном дыхании:
-Девочки, вас обеих ждет отец. Ему тоже нужно отнести поесть и поменять белье. Бегом!
Мадлена долго смотрела на Патрика, не отводя взгляд. Они наедине. И как ей хотелось бы, чтобы он снова поцеловал ее, так же нежно, как и час назад. Хотелось вновь ощутить его сильные руки на талии, а вкус губ — на губах. Она не знала, что это было, какое-то сумасшествие, охватило ее в тот миг и, кажется, не отпускало до сих пор.
Она подозвала его к себе, усадила рядом с собой, прислонилась лбом к его лбу и едва слышно, чтобы только он мог ее услышать, прошептала:
-Нельзя... этого... больше... делать.
Фото:
Хелен притворяется, что еще лето.
Хайди обзавелась шарнирным телом.
Приближалось Рождество.
Патрик ходил из церкви, держа за руки сестер. Он постоянно осматривал прихожан, надеясь увидеть белокурые кудри Мадлены. Кажется, он совсем позабыл наказ жены булочника перед тем, как она уехала к сестре в соседнюю деревню: «Если не видишь ее несколько дней — беги к ней, ей, значит, очень плохо». Записка, отправленная Патриком тремя днями ранее до сих пор оставалась без ответа. Мэри тоже искала глазами свою новую подругу, девочка вставала на цыпочки, хмурилась, прикладывала ладошку козырьком ко лбу, как будто это позволяло ей увидеть больше. Потом она драматично вздыхала, подзывала к себе младшую сестру, приподнимала малышку на руки — может быть ей удастся что-то разглядеть, если она будет немного выше.
-Кажется, ее нет, - заметила Мэри.
-Ее нет, вздохнул Патрик. - Бегите домой. Я тоже вернусь... очень скорой.
-Ты найдешь ее?
-Обязательно. И приведу ее.
С тех пор, как Патрик встретил девушку первый раз, не было и дня, что бы он не думал о ней. Мадлена поразила его в самое сердце. Поразила наивной трогательностью и внутренней силой, которую было трудно разглядеть под внешними обстоятельствами. Сначала она была похожа на его сестру, незнающую мира, но тянущуюся ко всему новому и интересному. Потом ее образ стал несколько большим, очень личным, оберегаемым трепетным сердцем.
Дверь в дом была незаперта. Убогую обстановку освещал огарок свечи на кухонном столе. С первого взгляда могло показаться, что хозяева вышли и второпях забыли погасить огонь. В комнате было чисто и очень холодно. Рядом с кроватью, стоял стул, который изображал туалетный столик, на нем стоял кувшин с водой и кружка.
На кровати, под протертым, едва удерживающим тепло одеяло, спала Мадлена. На ней было одно из старых теплых платьев и мамин платок, который укрывал горудь и живот девушки, а края платка она сжимала в руках.
-Мадлена, - тихо позвал Партик. - Мадлена!
Он сел рядом с ее коленями и осторожно взял за руку. Боже, как холодна была ее рука! От нее веяло леденящим, безжизненным воздухом.
-Мадлена, родная моя, слышишь меня?
Она слегка сжала его ладонь.
Девушка приподнялась на локтях, еле-еле, дрожа всем телом. Он подхватил ее под спину и помог сесть. Мадлена качнулась в перед и оказалась в его объятиях.
-Господи, - воскликнул Патрик, прижимаясь щекой к ее холодной щеке, - как же ты замерзла! Ты давно одна? Почему не пришла ко мне?
-Мне нездоровилось, - Мадлена крепко сжимала его плечи.
-Муж где?
-Играет, пьет. Как вспомнит обо мне, вернется. Он... всегда возвращается.
-Пойдем ко мне, - Партик завернул девушку одеялом и пододвинул ей башмаки. - Обувайся скорее, отогрейся хоть немного.
Долго они сидели, прижавшись друг другу и смотрели, как угасает огонек свечи. Губы Мадлены, побелевшие, до сих пор дрожали, а девушка прислонилась щекой к плечу Патрика. Он нерешительно гладил ее по голове, сжимал в объятиях хрупкую фигурку и много раз мысленно называл себя дураком — как он мог за столько дней ни разу не навестить ее?
-Стало теплее? - спросил он.
-Не знаю..., - едва шевеля губами ответила девушка. - Не знаю. Хорошо рядом с тобой. Может быть..., это лучшее из того, что могу желать.
Патрик наклонился, чтобы видеть ее усталый, но очень нужный взгляд. Хотелось забрать ее навсегда из этого дома, жить с ней и ее ребенком, только чтобы она забыла весь тот кошмар, в котором оказалась.
Сначала он случайна коснулся носом кончика ее носа, случайно, виновато, а потом накрыл ее холодные бледные губы своими горячими нежными губами. Она, в комнате, освещенной маленьким огарком, была похожа на готового вот-вот исчезнуть призрака. Когда Мадлена ответила на его поцелуй, она будто говорила: «Не отпускай меня!» Худенькие ручки девушки выскользнули из-под одеяла и крепко обвили шею Патрика. «Забери меня отсюда, умоляю, забери!» - эти слова в каждом касании губ, отчаянно и нежно.
Патрик подхватил Мадлену на руки и спешил как можно скорее к своему дому, где его ждали сестры.
-Мэри, скорее принеси горячей воды. И ужин. Все, что у нас есть! Скорее!
Мадлена долго сидела, опустив ноги в таз с горячей водой, а позже маленькая Мэри насухо вытирала их полотенцем и приговаривала, рассматривая синяки: «Бедняжка, где ты так сильно ударилась? И летом у тебя были синяки, они совсем не проходят? Нужно принести мазь».
Девушку уложили в чистую теплую постель и Патрик принес ужин. Здесь на самом деле было все: огромная миска супа с хлебом, картошка с жаренной курицей, сыр и чай с мятой и медом.
Гостью сразу окружили девочки и Патрику ничего не оставалось, кроме как выйти из комнаты.
-Брат сказал, - как обычно засыпала вопросами Мэри, она отламывала от хлеба куски поменьше и подавала их Мадлене, - что у тебя скоро будет ребенок. Это правда? А когда он родится?
-Да, правда. Он родится в середине июля.
-А ты хочешь чтобы родился мальчик или девочка? - продолжала Мэри.
-Девочка, - кивнула Мадлена.
-А если бы ты не была замужем..., хотела бы ты выйти замуж за нашего брата?
Видимо, вопрос достиг еще и ушей Патрика, потому что он, покраснев до корней волос вбежал в комнату и, невнятно размахивая руками, выпалил на одном дыхании:
-Девочки, вас обеих ждет отец. Ему тоже нужно отнести поесть и поменять белье. Бегом!
Мадлена долго смотрела на Патрика, не отводя взгляд. Они наедине. И как ей хотелось бы, чтобы он снова поцеловал ее, так же нежно, как и час назад. Хотелось вновь ощутить его сильные руки на талии, а вкус губ — на губах. Она не знала, что это было, какое-то сумасшествие, охватило ее в тот миг и, кажется, не отпускало до сих пор.
Она подозвала его к себе, усадила рядом с собой, прислонилась лбом к его лбу и едва слышно, чтобы только он мог ее услышать, прошептала:
-Нельзя... этого... больше... делать.
Фото:
Хелен притворяется, что еще лето.
Скрытый контент: показать
Хайди обзавелась шарнирным телом.
Скрытый контент: показать
-
Kuklomanija
- Dolls, dolls, dolls
- Сообщения: 17636
- Зарегистрирован: 19 май 2014, 21:14
- Откуда: Москва
Re: Simara: история другого мира.
Simara, Хайди идет шарнирность...хот она мне вегда нравилась...и на обычном теле...
-
Tatyana132
- Dolls, dolls, dolls
- Сообщения: 11337
- Зарегистрирован: 29 авг 2012, 09:45
- Откуда: Украина, г.Хмельницкий
Re: Simara: история другого мира.
Simara, Хелен притворяется очень убедительно В самом деле, как будто еще кусочек лета...
Хайди похорошела. Тело штеффовское да? Скитон у них такой, что подобрать чужое - сложная задача. Мне очень нравится шея и грудь у этого тела, так трогательно прорисованы хрупкие косточки...
Мадлен... Вот только я поверю, что она нашла новый уютный дом подальше от мужа, как ей приходится возвращаться... может... может, хоть в этот раз не придется?
На Вишенку захожу смотреть уже несколько раз. До чего хорошенькая!
В самом деле, как будто еще кусочек лета...Хайди похорошела. Тело штеффовское да? Скитон у них такой, что подобрать чужое - сложная задача. Мне очень нравится шея и грудь у этого тела, так трогательно прорисованы хрупкие косточки...
Мадлен... Вот только я поверю, что она нашла новый уютный дом подальше от мужа, как ей приходится возвращаться... может... может, хоть в этот раз не придется?
На Вишенку захожу смотреть уже несколько раз. До чего хорошенькая!
Re: Simara: история другого мира.
klepik, спасибо!
Да, тело родное, от Штеффи.
Kuklomanija, Хайди хорошеет и хорошеет. Прошивка, шарнирное тело, новые платья)
Tatyana132, Жаль, что теперь даже ненастоящее лето кончилось(
Тело Штеффи мне понравилось: и ключицы, и ладошки, изящные аристократичные ладошки)
Мадлена... все это было в ее жизни давно. теперь она живет у баронессы, которая защитит ее. Она поможет. А с мужем мадлена сможет расстаться только если с ним что-нибудь случится или если разведется с ним (баронесса поможет!)
***
Про Мадлену дальше:
По комнате разносился запах горьких трав, напоминающих о лете, хотя за окном уже несколько часов бушевала метель, окутывая деревеньку густым снежным покровом, сквозь который, казалось, потерявшись однажды с родным человеком, никогда не встретишься вновь.
На столике дымились несколько чашек чая, теплое молоко с медом и свежие пирожки с капустой.
Жена булочника закончила протирать странным густым отваром новые синяки Мадлены и укрыла ее плечи уютной шалью. Любимый платок Мадлены женщина забрала в починку.
-Наверно Вы будете ругать меня, - сказала Мадлена, опустив голову и ощупав ссадину на губе, - Но иногда так хочу, чтобы Ульрих... закончил то, что так упорно продолжает день за днем. Как будто мой муж и не человек вовсе. Убьет он меня рано или поздно. Но всем от этого... только лучше сделается. И... не поверите, мне тоже.
-Бог с тобой, милая! - хозяйничала вокруг девушки жена булочника и следила за тем, чтобы Мадлена допивала теплое молоко, - нельзя так говорить. Я молюсь за тебя, бог даст тебе силы все вынести.
-Иногда мне кажется, - продолжала девушка, - я теряю веру в Бога. В эти минуты я чувствую себя такой уязвимой, слабой, иду в церковь и каюсь за то, что смела так думать. Молюсь и долго-долго разговариваю с мамой. Я знаю, она слышит меня, особенно теперь, когда мне нужно столько ей сказать! Она мне снится. И в этих снах все так же, как в детстве. Она рядом и гладит меня по волосам. Я до сих пор помню ее руки, натруженные, покрытые синяками, но она всегда с такой любовью клала мне их на голову! Вчера, когда я была в церкви, я призналась маме кое в чем. Я Вам тоже расскажу, только не осуждайте меня, ведь матушка мной сильно недовольна. Иногда я хочу, чтобы Ульрих сам... как-нибудь помер, свалился в канаву от пьянства, например, но он мой муж и я должна его уважать.
-Мадлена, - удручающе покачала головой жена булочника и погрозила ей пальцем. - О чем ты хотела мне рассказать, милая?
-Только не ругайтесь, - напомнила девушка, она виновато опустила взгляд и щеки ее залились густым румянцем. - Я... и Патрик.... мы с ним....
-О, Господи, - выдохнула жена булочника и перекрестилась.
-Мы поцеловались, - продолжала Мадлена, - но так... как муж и жена. Мне сейчас очень стыдно, но мне это понравилось. Патрик сказал, что любит меня.
-А ты?
-А сказала, что я замужем и этого больше никогда не повторится, - тяжело вздохнула Мадлена.
-Я горжусь тобой, милая, - жена булочника обняла я ее за плечи. - Покайся в грехе в церкви, это было нехорошо. Бог простит.
Женщина тоже тяжело вздохнула. Как жаль. Жаль, что Патрик не мог забрать Мадлену и увезти далеко-далеко, ведь он всей душой ее любил. Но кто знает, что принесет девушке эта любовь.
«Дурак! - ругала про себя молодого человека жена булочника, - глупый! Что творит? Ульрих узнает, оставит обоих без голов!»
-Будь благоразумна, Милая. Не забывай, ты не одна, у тебя ребенок.
-Я только ради него живу, - призналась девушка. - И ради Вас. Но ка долго еще ждать. И так страшно.
***
-Мадлена, выметайся, ты нам мешаешь! - Ульрих гремел пустой посудой в той части дома, которая обозначала кухню.
Девушка приоткрыла глаза и обняла худенькими руками подушку.
-Давай, давай, давай, - подгонял ее муж.
-Мне..., нужно поспать, - тихо проговорила девушка. - Мне... нездоровится.
-Тебе самой будет лучше, если ты поспишь где-нибудь еще, - Ульрих схватил ее за запястья, заставляя подняться.
-Нет, нет, нет, нет! - плакала девушка и встряхнула головой. - Пусти меня, мне больно!
Мадлена сидела на постели и обнимала себя за талию, новогодний ужин, который был несколько лучше, чем обычно, плохо улегся в животе. Кроме обычной картошки было сварено еще две ножки от тощей курицы, отдающий тухлятиной, но девушка чувствовала себя такой голодной, что украсила стол несколькими сухими ветками и парой свечей, смотрела с невероятной трогательностью на этот праздничный пир.
Они приложила руки к вискам, пытаясь привести в порядок больную голову. То и дело этой ночью она просыпалась и слушала, как шумит муж с товарищами.
Ульрих еще раз дернул девушку за руки, тем самым поставив его на ноги и поволок к выходу. Девушка едва успела на ходу обуть ботинки перед тем как оказаться на непроглядной леденящей темноте улицы. Вслед за ней полетел платок и протертое до дыр одеяло.
Опустив голову она поплелась к сараю. Ноги казались ей неподъемными, а одеяло, которое она тянула, волоча по снегу, непосильной ношей.
Девушка соорудила вокруг себя нечто, напоминающее кокон, способное сохранить тепло. Она обложила вокруг себя солому, прохудившиеся мешки и какие-то старые тряпки. Свернувшись калачиком, Мадлена укуталась платком.
«Помоги мне пережить эту ночь, матушка».
Но сон больше не шел. Щеки покусывал, проникавший снаружи мороз, а взгляд Мадлены иногда натыкался на маленькие сугробы, которые образовались в углах и рядом со стенами, там, где были незаделаны дыры.
Со временем она стала устало прикрывать глаза, боль в голове не отступала, но потом в голове девушки пробегала мысль, что нельзя. Нельзя было спать, иначе можно было замерзнуть насмерть.
Она села, обвязала живот платком, а затем обернула одеялом и тихо запела одну из Рождественских песен, которым еще в детстве научила ее мама. Из дома донослся приглушенный шум, ворох нетрезвых голосов, то и дело хлопала дверь, как будто кого-то из участников веселья иногда выставляли на мороз, а затем из милости, впускали обратно.
«Нет, - решила для себя Мадлена, пытаясь унять дрожь в губах и стучащие зубы. - не могу больше. Как... холодно...»
Она заправила полы сорочки в башмаки, накинула на себя тоненькое одеяло, так, как будто это была роскошная шаль, выбралась из своего убежища и шагнула на мороз.
Жена булочника накануне приглашала девушку встретить Рождество с ними, но Мадлена, зная, как сильно разозлится Ульрих, была вынуждена отказаться. Но не теперь. Не теперь, когда она замерзала на улице вместе со своим ребенком. Она чувствовала, как начинают гореть щеки, она уже представляла, как заявится в дом своих друзей в столь поздний час, а они по доброте душевной накормят ее вкусным ужином и уложат в теплую постель. Благослови их, Господь!
-Мадлена!
Она едва успела поднять голову, как увидела, что на встречу, проваливаясь по щиколотки в снег бежал Патрик и, встретившись с девушкой, он подхватил ее на руки.
-Мадлена! Я как раз шел за тобой. Что на тебе надето? Как ты, пойдем скорее! Нас давно ждут.
Девушка уронила голову на теплый, широкий воротник, лежавший на плече Патрика и сразу ощутила, что щеке становится теплее. Она сложила руки на животе и следила, чтобы не падало одеяло.
-Куда мы идем? - спросила девушка и часто заморгала, стряхивая с ресниц снежинки.
-Туда, где нас очень ждут в гости.
-Тебе тяжело?
-Нет. Ты очень худая. И легкая. Даже с ребенком. Тебе нужно больше есть.
-Сегодня я ела курицу, - почти с гордостью сказала Мадлена.
-И судя по твоему лицу, ты от нее плохо себя чувствуешь. - неодобрительно покачал головой Патрик.
-Я просто замерзла.
-Это ничуть не лучше. Вот мы и пришли.
Патрик поставил девушку на землю у порога дома булочника.
Их на самом деле уже ждали. Дом сиял праздником и любовью. За столом сидел сам булочник с женой, их старшая дочь и двое старших сыновей.
Мадлену немедленно переодели в теплое платье и уютные домашние башмаки. Девушка, завернувшись в платок, села в просторное кресло, которое ей придвинул Патрик. Сам молодой человек устроился на подлокотнике кресла, чтобы ухаживать за милой гостьей.
-С Рождеством, милая, - расцеловала Мадлену жена булочника.
Она приготовила в подарок девушке шерстяные чулки, которые были очень нужны Мадлене, как и люба зимняя одежда.
-Какие они..., - Мадлена приложила чулки к раскрасневшимся щекам. - Мягенькие! Спасибо Вам огромное, храни Вас Господь!
От старшей дочки хозяев Мадлена получила в подарок прелестную заколку для волос, а от булочника очень вкусный пирог с капустой который достался и всем остальным, но Мадлена так давно его хотела!
Когда стол накрывали к чаю, Патрик отвел девушку в сторону и вручил свой подарок.
Это была прелестная, удивительной красоты резная шкатулка. Мадлена провела по ней кончиками пальцев, как будто пытаясь определить, из какого дерева она сделана, но потом просто улыбнулась, ведь ничего в этом не понимала, хотя бывало, что ей приходилось помогать мужу в мастерской.
-Открой ее, - подсказал ей Патрик. - Потом ты можешь хранить в ней что-то другое, но....
Девушка приподняла крышку, все еще стараясь не отрывать руки от обработанного, приятно пахнущего дерева. В шкатулке обнаружилась пара мягких варежек, которые были такими маленькими, что казались девушке не по размеру.
-Тебе нельзя мерзнуть, - сказал Патрик и примерил одну из варежек на маленькую ручку Мадлены.
-Спасибо, - ответила она и приложила руку к его щеке, щеки девушки при этом предательски зарделись.
Руки Патрика скользнули на талию девушки, он сложил их в замок у нее за спиной и наклонился к ней так близко, что мог чувствовать, как ее волосы пахнут соломой и сыростью; мог почувствовать ее дыхание, струившееся с полуоткрытых губ; и мог рассмотреть каждый, не до конца заживший, синяк на ее шее.
Мадлена тоже чувствовала его. Рядом. Слишком близко. Как щека Патрика касается ее щеки, чувствовала, как щекочет ухо кончик его носа, зарываясь куда-то в белокурые кудри. От всего, что сейчас происходило, сжималось сердце и все внутри живота, казалось, она не могла пошевелиться, все еще сжимая в руке шкатулку.
-Не надо, - вдруг рука в варежке оказалась между их лицами, голос Мадлены звучал будто девушка хотела сказать совсем не это, но голос не повиновался и ей хотелось плакать. - Я уже просила тебя. Отпусти... меня.
-Я люблю тебя, - прошептал Патрик ей на ухо.
-Не говори так. Я боюсь за тебя, - так же, едва слышно, отвечала Мадлена. - Ульрих убьет нас обоих, а я не хочу... потерять тебя.
-Я спасу тебя. Увезу отсюда....
-Ты не сможешь.... Мне уже никто не поможет.
-Не говори так. Верь мне.
Они оба молчали, слушали как звенит расставляемая на столе посуда. Где-то пахло пирогом и их обоих, кажется, позвали на чай, а Патрик все не мог разжать руки.
«Пусти, - говорил трогательный взгляд девушки. - Нас же ждут. Пойдем скорее!»
«Не могу. Ты сама знаешь, что не могу. Не отпущу тебя».
Мадлена едва заметно вздохнула, приподнялась на носочки и быстро коснулась своими губами губ Патрика. Пока молодой человек был в замешательстве, она выскользнула из его объятий.
***
Генрих преобразился немного. Обзавелся красивым личиком, хоть и лишился кудрей.
Новенькая фарфоровая девочка.
Пропустила, к сожалению, этот выпуск "Дам эпохи", но не купить ее не могла. Этот номер долго не попадался мне в продаже, но все-таки нашелся!
Леонсия Солано.
Да, тело родное, от Штеффи.
Kuklomanija, Хайди хорошеет и хорошеет. Прошивка, шарнирное тело, новые платья)
Tatyana132, Жаль, что теперь даже ненастоящее лето кончилось(
Тело Штеффи мне понравилось: и ключицы, и ладошки, изящные аристократичные ладошки)
Мадлена... все это было в ее жизни давно. теперь она живет у баронессы, которая защитит ее. Она поможет. А с мужем мадлена сможет расстаться только если с ним что-нибудь случится или если разведется с ним (баронесса поможет!)
Скрытый контент: показать
***
Про Мадлену дальше:
По комнате разносился запах горьких трав, напоминающих о лете, хотя за окном уже несколько часов бушевала метель, окутывая деревеньку густым снежным покровом, сквозь который, казалось, потерявшись однажды с родным человеком, никогда не встретишься вновь.
На столике дымились несколько чашек чая, теплое молоко с медом и свежие пирожки с капустой.
Жена булочника закончила протирать странным густым отваром новые синяки Мадлены и укрыла ее плечи уютной шалью. Любимый платок Мадлены женщина забрала в починку.
-Наверно Вы будете ругать меня, - сказала Мадлена, опустив голову и ощупав ссадину на губе, - Но иногда так хочу, чтобы Ульрих... закончил то, что так упорно продолжает день за днем. Как будто мой муж и не человек вовсе. Убьет он меня рано или поздно. Но всем от этого... только лучше сделается. И... не поверите, мне тоже.
-Бог с тобой, милая! - хозяйничала вокруг девушки жена булочника и следила за тем, чтобы Мадлена допивала теплое молоко, - нельзя так говорить. Я молюсь за тебя, бог даст тебе силы все вынести.
-Иногда мне кажется, - продолжала девушка, - я теряю веру в Бога. В эти минуты я чувствую себя такой уязвимой, слабой, иду в церковь и каюсь за то, что смела так думать. Молюсь и долго-долго разговариваю с мамой. Я знаю, она слышит меня, особенно теперь, когда мне нужно столько ей сказать! Она мне снится. И в этих снах все так же, как в детстве. Она рядом и гладит меня по волосам. Я до сих пор помню ее руки, натруженные, покрытые синяками, но она всегда с такой любовью клала мне их на голову! Вчера, когда я была в церкви, я призналась маме кое в чем. Я Вам тоже расскажу, только не осуждайте меня, ведь матушка мной сильно недовольна. Иногда я хочу, чтобы Ульрих сам... как-нибудь помер, свалился в канаву от пьянства, например, но он мой муж и я должна его уважать.
-Мадлена, - удручающе покачала головой жена булочника и погрозила ей пальцем. - О чем ты хотела мне рассказать, милая?
-Только не ругайтесь, - напомнила девушка, она виновато опустила взгляд и щеки ее залились густым румянцем. - Я... и Патрик.... мы с ним....
-О, Господи, - выдохнула жена булочника и перекрестилась.
-Мы поцеловались, - продолжала Мадлена, - но так... как муж и жена. Мне сейчас очень стыдно, но мне это понравилось. Патрик сказал, что любит меня.
-А ты?
-А сказала, что я замужем и этого больше никогда не повторится, - тяжело вздохнула Мадлена.
-Я горжусь тобой, милая, - жена булочника обняла я ее за плечи. - Покайся в грехе в церкви, это было нехорошо. Бог простит.
Женщина тоже тяжело вздохнула. Как жаль. Жаль, что Патрик не мог забрать Мадлену и увезти далеко-далеко, ведь он всей душой ее любил. Но кто знает, что принесет девушке эта любовь.
«Дурак! - ругала про себя молодого человека жена булочника, - глупый! Что творит? Ульрих узнает, оставит обоих без голов!»
-Будь благоразумна, Милая. Не забывай, ты не одна, у тебя ребенок.
-Я только ради него живу, - призналась девушка. - И ради Вас. Но ка долго еще ждать. И так страшно.
***
-Мадлена, выметайся, ты нам мешаешь! - Ульрих гремел пустой посудой в той части дома, которая обозначала кухню.
Девушка приоткрыла глаза и обняла худенькими руками подушку.
-Давай, давай, давай, - подгонял ее муж.
-Мне..., нужно поспать, - тихо проговорила девушка. - Мне... нездоровится.
-Тебе самой будет лучше, если ты поспишь где-нибудь еще, - Ульрих схватил ее за запястья, заставляя подняться.
-Нет, нет, нет, нет! - плакала девушка и встряхнула головой. - Пусти меня, мне больно!
Мадлена сидела на постели и обнимала себя за талию, новогодний ужин, который был несколько лучше, чем обычно, плохо улегся в животе. Кроме обычной картошки было сварено еще две ножки от тощей курицы, отдающий тухлятиной, но девушка чувствовала себя такой голодной, что украсила стол несколькими сухими ветками и парой свечей, смотрела с невероятной трогательностью на этот праздничный пир.
Они приложила руки к вискам, пытаясь привести в порядок больную голову. То и дело этой ночью она просыпалась и слушала, как шумит муж с товарищами.
Ульрих еще раз дернул девушку за руки, тем самым поставив его на ноги и поволок к выходу. Девушка едва успела на ходу обуть ботинки перед тем как оказаться на непроглядной леденящей темноте улицы. Вслед за ней полетел платок и протертое до дыр одеяло.
Опустив голову она поплелась к сараю. Ноги казались ей неподъемными, а одеяло, которое она тянула, волоча по снегу, непосильной ношей.
Девушка соорудила вокруг себя нечто, напоминающее кокон, способное сохранить тепло. Она обложила вокруг себя солому, прохудившиеся мешки и какие-то старые тряпки. Свернувшись калачиком, Мадлена укуталась платком.
«Помоги мне пережить эту ночь, матушка».
Но сон больше не шел. Щеки покусывал, проникавший снаружи мороз, а взгляд Мадлены иногда натыкался на маленькие сугробы, которые образовались в углах и рядом со стенами, там, где были незаделаны дыры.
Со временем она стала устало прикрывать глаза, боль в голове не отступала, но потом в голове девушки пробегала мысль, что нельзя. Нельзя было спать, иначе можно было замерзнуть насмерть.
Она села, обвязала живот платком, а затем обернула одеялом и тихо запела одну из Рождественских песен, которым еще в детстве научила ее мама. Из дома донослся приглушенный шум, ворох нетрезвых голосов, то и дело хлопала дверь, как будто кого-то из участников веселья иногда выставляли на мороз, а затем из милости, впускали обратно.
«Нет, - решила для себя Мадлена, пытаясь унять дрожь в губах и стучащие зубы. - не могу больше. Как... холодно...»
Она заправила полы сорочки в башмаки, накинула на себя тоненькое одеяло, так, как будто это была роскошная шаль, выбралась из своего убежища и шагнула на мороз.
Жена булочника накануне приглашала девушку встретить Рождество с ними, но Мадлена, зная, как сильно разозлится Ульрих, была вынуждена отказаться. Но не теперь. Не теперь, когда она замерзала на улице вместе со своим ребенком. Она чувствовала, как начинают гореть щеки, она уже представляла, как заявится в дом своих друзей в столь поздний час, а они по доброте душевной накормят ее вкусным ужином и уложат в теплую постель. Благослови их, Господь!
-Мадлена!
Она едва успела поднять голову, как увидела, что на встречу, проваливаясь по щиколотки в снег бежал Патрик и, встретившись с девушкой, он подхватил ее на руки.
-Мадлена! Я как раз шел за тобой. Что на тебе надето? Как ты, пойдем скорее! Нас давно ждут.
Девушка уронила голову на теплый, широкий воротник, лежавший на плече Патрика и сразу ощутила, что щеке становится теплее. Она сложила руки на животе и следила, чтобы не падало одеяло.
-Куда мы идем? - спросила девушка и часто заморгала, стряхивая с ресниц снежинки.
-Туда, где нас очень ждут в гости.
-Тебе тяжело?
-Нет. Ты очень худая. И легкая. Даже с ребенком. Тебе нужно больше есть.
-Сегодня я ела курицу, - почти с гордостью сказала Мадлена.
-И судя по твоему лицу, ты от нее плохо себя чувствуешь. - неодобрительно покачал головой Патрик.
-Я просто замерзла.
-Это ничуть не лучше. Вот мы и пришли.
Патрик поставил девушку на землю у порога дома булочника.
Их на самом деле уже ждали. Дом сиял праздником и любовью. За столом сидел сам булочник с женой, их старшая дочь и двое старших сыновей.
Мадлену немедленно переодели в теплое платье и уютные домашние башмаки. Девушка, завернувшись в платок, села в просторное кресло, которое ей придвинул Патрик. Сам молодой человек устроился на подлокотнике кресла, чтобы ухаживать за милой гостьей.
-С Рождеством, милая, - расцеловала Мадлену жена булочника.
Она приготовила в подарок девушке шерстяные чулки, которые были очень нужны Мадлене, как и люба зимняя одежда.
-Какие они..., - Мадлена приложила чулки к раскрасневшимся щекам. - Мягенькие! Спасибо Вам огромное, храни Вас Господь!
От старшей дочки хозяев Мадлена получила в подарок прелестную заколку для волос, а от булочника очень вкусный пирог с капустой который достался и всем остальным, но Мадлена так давно его хотела!
Когда стол накрывали к чаю, Патрик отвел девушку в сторону и вручил свой подарок.
Это была прелестная, удивительной красоты резная шкатулка. Мадлена провела по ней кончиками пальцев, как будто пытаясь определить, из какого дерева она сделана, но потом просто улыбнулась, ведь ничего в этом не понимала, хотя бывало, что ей приходилось помогать мужу в мастерской.
-Открой ее, - подсказал ей Патрик. - Потом ты можешь хранить в ней что-то другое, но....
Девушка приподняла крышку, все еще стараясь не отрывать руки от обработанного, приятно пахнущего дерева. В шкатулке обнаружилась пара мягких варежек, которые были такими маленькими, что казались девушке не по размеру.
-Тебе нельзя мерзнуть, - сказал Патрик и примерил одну из варежек на маленькую ручку Мадлены.
-Спасибо, - ответила она и приложила руку к его щеке, щеки девушки при этом предательски зарделись.
Руки Патрика скользнули на талию девушки, он сложил их в замок у нее за спиной и наклонился к ней так близко, что мог чувствовать, как ее волосы пахнут соломой и сыростью; мог почувствовать ее дыхание, струившееся с полуоткрытых губ; и мог рассмотреть каждый, не до конца заживший, синяк на ее шее.
Мадлена тоже чувствовала его. Рядом. Слишком близко. Как щека Патрика касается ее щеки, чувствовала, как щекочет ухо кончик его носа, зарываясь куда-то в белокурые кудри. От всего, что сейчас происходило, сжималось сердце и все внутри живота, казалось, она не могла пошевелиться, все еще сжимая в руке шкатулку.
-Не надо, - вдруг рука в варежке оказалась между их лицами, голос Мадлены звучал будто девушка хотела сказать совсем не это, но голос не повиновался и ей хотелось плакать. - Я уже просила тебя. Отпусти... меня.
-Я люблю тебя, - прошептал Патрик ей на ухо.
-Не говори так. Я боюсь за тебя, - так же, едва слышно, отвечала Мадлена. - Ульрих убьет нас обоих, а я не хочу... потерять тебя.
-Я спасу тебя. Увезу отсюда....
-Ты не сможешь.... Мне уже никто не поможет.
-Не говори так. Верь мне.
Они оба молчали, слушали как звенит расставляемая на столе посуда. Где-то пахло пирогом и их обоих, кажется, позвали на чай, а Патрик все не мог разжать руки.
«Пусти, - говорил трогательный взгляд девушки. - Нас же ждут. Пойдем скорее!»
«Не могу. Ты сама знаешь, что не могу. Не отпущу тебя».
Мадлена едва заметно вздохнула, приподнялась на носочки и быстро коснулась своими губами губ Патрика. Пока молодой человек был в замешательстве, она выскользнула из его объятий.
***
Генрих преобразился немного. Обзавелся красивым личиком, хоть и лишился кудрей.
Скрытый контент: показать
Новенькая фарфоровая девочка.
Пропустила, к сожалению, этот выпуск "Дам эпохи", но не купить ее не могла. Этот номер долго не попадался мне в продаже, но все-таки нашелся!
Леонсия Солано.
Скрытый контент: показать
-
Tatyana132
- Dolls, dolls, dolls
- Сообщения: 11337
- Зарегистрирован: 29 авг 2012, 09:45
- Откуда: Украина, г.Хмельницкий
Re: Simara: история другого мира.
Simara, не смотря ни на что, у Мадлены случилось прекрасное Рождество. Теплое, душевное. О подарках читать так приятно, читаешь и понимаешь, сколько радости и ценности для девушки они представляют.
К Генриху мне нужно привыкнуть Но парень, конечно, хорош
Леонсия Солано Книгу читала когда-то с огромным удоаольствием. Выход фильма ждала, но... ожидания он как-то не очень оправдал, показался затянутым...
К Генриху мне нужно привыкнуть
Но парень, конечно, хорош Леонсия Солано
Книгу читала когда-то с огромным удоаольствием. Выход фильма ждала, но... ожидания он как-то не очень оправдал, показался затянутым...-
Kuklomanija
- Dolls, dolls, dolls
- Сообщения: 17636
- Зарегистрирован: 19 май 2014, 21:14
- Откуда: Москва
Re: Simara: история другого мира.
Simara, преображенный Генрих воспринялся легче, чем Хелен...но вместе пара смотрится очень органично...
Re: Simara: история другого мира.
Tatyana132, это Рождество будет у Мадлены еще лучше!
Я к Генриху быстро привыкла, они с Хелен становятся все лучше и лучше)
Я сначала смотрела фильм - он вышел, когда я была совсем маленькой. И фильм мне нравится. Книгу я читала намного позже. По настроению книга несколько другая, чем фильм. И некоторых моментов мне в фильме не хватило. Книгу я тоже люблю)
Kuklomanija,
С Генрихом намного проще - голова у него осталась та же)
_______________________________________________________
-Что случилось с Орсоном и Оливией после событий мультика?
-Не знаю. Скорее всего они замерзли зимой или умерли из-за болезни, не дожив и до 16 лет.
Но только не в моей истории.
Орсон и Оливия выросли и поняли, как сильно любят друг друга. Хотя они все такие же бедные, но остались очень добрыми и очень счастливыми, несмотря ни на что.
Новенькая девочка в моей кукольной семье.
Имя у нее, конечно, есть. Но все называют ее просто Пятнадцатая.
Девочка из Белоснежной долины.
Я к Генриху быстро привыкла, они с Хелен становятся все лучше и лучше)
Я сначала смотрела фильм - он вышел, когда я была совсем маленькой. И фильм мне нравится. Книгу я читала намного позже. По настроению книга несколько другая, чем фильм. И некоторых моментов мне в фильме не хватило. Книгу я тоже люблю)
Kuklomanija,
С Генрихом намного проще - голова у него осталась та же)
_______________________________________________________
-Что случилось с Орсоном и Оливией после событий мультика?
-Не знаю. Скорее всего они замерзли зимой или умерли из-за болезни, не дожив и до 16 лет.
Но только не в моей истории.
Орсон и Оливия выросли и поняли, как сильно любят друг друга. Хотя они все такие же бедные, но остались очень добрыми и очень счастливыми, несмотря ни на что.
Скрытый контент: показать
Новенькая девочка в моей кукольной семье.
Имя у нее, конечно, есть. Но все называют ее просто Пятнадцатая.
Девочка из Белоснежной долины.
Скрытый контент: показать
-
Kuklomanija
- Dolls, dolls, dolls
- Сообщения: 17636
- Зарегистрирован: 19 май 2014, 21:14
- Откуда: Москва
Re: Simara: история другого мира.
Simara, Орсон и Оливия замечательная пара...только босиком на снегу холодно...
Новенькая девочка интересная...но по выражению лица себе на уме...
Новенькая девочка интересная...но по выражению лица себе на уме...
-
Tatyana132
- Dolls, dolls, dolls
- Сообщения: 11337
- Зарегистрирован: 29 авг 2012, 09:45
- Откуда: Украина, г.Хмельницкий
Re: Simara: история другого мира.
Simara, пара чудесная!
Новенькая интересная. Необычное выражение лица, строгое такое
Скрытый контент: показать
Новенькая интересная. Необычное выражение лица, строгое такое
Re: Simara: история другого мира.
Очень понравились фото Мадлены в красной шали! Прелесть!
Маленький Фео очарователен!
Маленький Фео очарователен!
Re: Simara: история другого мира.
Kuklomanija, Босиком... да. Но в ближайшее время я пошью Орсону башмаки и шляпу. Все будет)
У ребят все же не так много денег, проблемы с одеждой и обувью случаются иногда.)
Новенькая себе на уме - это точно. Но девушка очень хорошая!
Tatyana132, Спасибо!
Да, одежду шила Настя (А я в это время прошивала ей головы))).
Новенькая не строгая, совсем. Немножко замкнутая, но способная чудить)
ChaiChai, спасибо)
Мадлена очень привязана к красной шали, потому так гармонично в ней смотрится.
А Фео - самый любимый кукольный мальчик, этого не изменить)
________________________________
Про Мадлену продолжение (чуть-чуть совсем про нее останется).
***
Начался февраль и Мадлена с удивлением почувствовала себя лучше.
Дела Ульриха как будто наладились и он стал часто пропадать в мастерской, работая над тем или иным заказом, а чем дольше он работал, тем больше времени девушка была предоставлена сама себе. Она готовила обед, который был и обедом и ужином и могла быть свободна до самого вечера, когда нужно было вернуться домой и убрать в мастерской.
-У нас теперь даже есть, что есть, - рассказывала Мадлена жене булочника, даже не понимая, что в один день все может прекратиться так же неожиданно, как и началось. - И... не поверите, я чувствую себя такой... голодной!
-Это хорошо, милая, - женщина погладила ее по плечам и налила чай с пирожками.
-Мэри почти каждый день приносит мне молоко и что-нибудь поесть. Я даже поправилась, кажется, - Мадлена сложила чашке, - Мне пришлось перешить платье, но теперь оно все равно, кажется, опять стало мало.
-Это хорошо, милая. К твоему дню рождения я сошью тебе что-нибудь очень красивое. Я очень рада, что наконец стала вырастать из платьев моей дочери. Вы хоть и одного возраста, ты намного выше нее, но всегда была худее. Когда ты ждешь ребенка?
-В середине июля, - кивнула Мадлена и глаза ее засияли нежными, яркими огоньками. - Только... иногда дома бывает так холодно или голодно, что я забиваюсь в угол на кровати, завернувшись одеялом и боюсь пошевелиться, как будто это единственный уголок, где я могу чувствовать себя в безопасности.
-Потерпи до весны, потом будет полегче. Я хотя бы буду уверена, что ты не замерзнешь, - она встала сзади девушки и приобняла ее за плечи, - милая, обещай мне, что если не сможешь терпеть..., обещай, что ты в любое время придешь ко мне. Тебя здесь всегда ждут.
-Обещаю, - кивнула Мадлена, надеясь, что ей никогда не придется воспользоваться этим предложением.
Все-таки ей было стыдно от того, что она ни чем, кроме своей наивной и искренней привязанности, не может ответить на добро, которым окружает ее семья булочника и Патрик.
Однажды вечером молодой человек сам шел проведать Мадлену, а не как обычно посылал сестер. Никогда бы он не позволил себе такую вольность, но его сильно беспокоило то, что он назначил ей встречу в полдень, а она так и не пришла. Он заботливо придерживал, спрятанный под одеждой горшочек с еще теплым картофелем, обжаренном с луком и кусочками свинины. Как казалось Патрику, Ульрих мог сколько угодно работать и зарабатывать, но Мадлене это не приносило счастья, как и не приносило денег в дом. Девушка снова стала выглядеть нездоровой, хотя и уверяла, что теперь они с мужем стали лучше есть.
Дом девушки уже виднелся, Патрик ускорил шаг.
Еще издали он услышал, что в доме шумно и сейчас, может быть, Мадлене нужна была помощь и если нужно будет, он защитит ее, заберет с собой и даже ценой собственной жизни не позволит ей вернуться обратно.
Патрик всматривался в освещенную луной заснеженную улицу. Ему показалось, что у забора дома плотника кто-то сидит. Сначала ему привиделась большая собака, затем спящий нищий, потом куча странного тряпья и лишь когда подошел ближе, то понял, что это была Мадлена. Уронив голову на грудь и как будто зацепившись рукой за забор (пальцы ее были неплотно сомкнуты, будто силы внезапно покинули ее, когда она пыталась подняться), второй рукой она придерживала платок, обернутый вокруг талии, девушка сидела прислонившись плечом к ограде, а голые коленки утопали в снегу. На ней было домашнее платье, порванное на правом плече, будто кто-то хотел его сорвать, и башмаки, которые она надела второпях, слетевшие с ее ног. По стоптанным задникам стареньких ботинок, Патрик понял, что девушка обувалась в торопях.
-Мадлена! - подлетел к ней Партик, - Мадлена, милая!
Она не ответила. Казалось, что она крепко спит. На золотых ресницах скопились снежинки, а те, которым не хватило места, упали на щеки и казалось, не таяли, удобно устроившись на бледном худом лице.
-Мадлена, миленькая! - Патрик легонько встряхнул ее за плечи, но она не проснулась, только голова безвольно упала на бок.
«Черт! - он снял с себя теплую одежду и укутал девушку. - Потерпи. Я позабочусь о тебе. Все будет хорошо. Я обещаю».
Через четверть часа молодой человек ввалился в дом булочника, крепко прижимая к себе бесценную ношу. Он вы глядел напуганным и таким же бледным, как и девушка, которая безжизненно склонила голову ему на плечо.
-Я побегу за доктором, - на ходу сообщил Патрик, уложив Мадлену на привычную ей кровать.
-Торопись, скажи, что мы заплатим сколько нужно. Я боюсь, что с ней очень плохо - кивнула жена булочника. - Только оденься, дорогой. Ты тоже можешь заболеть.
Он наклонился над девушкой, боясь потревожить ее странный сон. Завернутая в его вещи, на щеках как-будто заиграл бледный, невнятный румянец и на какой-то миг показалось, что если он заберет у нее это спасительное тепло, жизнь в ней угаснет совсем и навсегда.
«Какая же холодная!» - ужаснулся Патрик, быстро и легко коснувшись губами ее недвижных губ.
Так Мадлена осталась под заботой жены булочника и ее старшей дочери.
Девушку долго пытались согреть. Женщина принесла столько одеял, сколько смогла найти в доме, села рядом, растирала ей ладони и лицо. Ее дочка суетилась с теплой водой, настойками и компрессами.
-Может быть, снять ей платье? - спросила она. - мне кажется, оно мокрое.
-Не надо, - отвечала мать и нахмурилось, - не тревожь ее.
-А она жива? - глаза девушки вдруг наполнились слезами.
-Конечно..., - после некоторого молчания ответила жена булочника. - Конечно живая.
Дыхание Мадлены было слабым, едва заметным, но окруженная любовью и стараниями, с ней не могло случиться ничего плохого.
Дочка булочника приложила компресс из трав на лоб девушки и поцеловала в щеку свою, как она считала, почти сестру, аккуратно уложила волосы, чтобы они не мешали Мадлене и принесла теплые чулки для гостьи.
****
Оглянувшись вокруг себя утром, Мадлена не сразу смогла понять где, а главное как она оказалось. Все казалось до боли знакомым и родным, а обволакивающее тело тепло должно было успокоить тревожно бьющееся сердце, но нет. Она сжала чистую сорочку на груди, почувствовав странный приступ боли, глубоко вдохнула, как будто собиралась закашляться, но передумала.
Только после этого она смогла удивиться, что одета не так, как накануне, исчезло куда-то порванное домашнее платье, а ноги были согреты длинными шерстяными носками. Приподняв голову, она увидела поверх одеяла мамин платок, чьи-то заботливые руки положили его, намекая девушке: «Он не потерялся. Твоя мама всегда с тобой, милая. Не волнуйся». Конечно, она не вспомнила, как прошлым вечером, в странном полусне или непонятном беспамятстве, переодевалась, подбадриваемая словами жены булочника. Как ее руки, слабые, словно у тряпичной куклы, осторожно вынимали из рукавов платья; как выпала, до это прижатая к ее телу, короткая записка, написанная неровным почерком: «Не жди меня».
В комнате было тепло, но Мадлене хотелось завернуться в одеяло, как можно крепче, словно в кокон, или попросить принести еще одеял, будто боялась, что тепло вот-вот исчезнет, а на смену ему вновь придет холодная, беспощадная пустота.
Правая рука онемела и затекла. Девушка несколько раз сделала безуспешную попытку пошевелить ей, но это было бесполезно. Сердце на какой-то миг как будто остановилось от страха. Она еще раз приподняла голову и наконец смогла увидеть причину своего беспокойства.
Сидя на коленях, крепко обняв ее руку выше локтя и прислонившись взъерошенной головой к ее плечу, спал Патрик, но он казался напряженным, готовый проснуться от любого ее лишнего движения. Он охранял ее трепетный покой. Мадлена наклонила голову набок, стараясь коснуться головы Патрика, как бы сообщая: «Я проснулась. Все хорошо».
-Мадлена! - все еще не разжимая рук, Патрик устремил на нее взгляд.
Он поспешно встал, поправил на себе одежду, прислонил ладонь к ее горячей щеке и долго смотрел в ее причудливые, наполненные неподдельной тревогой, глаза.
-Я... сейчас вернусь, - дрожащим голосом сказал молодой человек, не находя других слов, и хотел уже отнять руку от ее лица и повернуться к двери.
-По... подожди! - хотела остановить его девушка, но вздрогнула, услышав свой севший, хриплый, едва слышный голос.
-Я сейчас, сейчас, - засуетился Патрик, нагнулся и расцеловал ее усталое, покрытое болезненным румянцем, лицо. - Подожди немного, хорошо? Лежи, отдыхай, тебе нужны силы.
Мадлена кивнула, нахмурилась, зашлась приступом кашля и махнула рукой, делая Патрику знак, что он может идти.
Через несколько минут в комнату вошла жена булочника. Она несла поднос, уставленный склянками и стаканами. Поставив на тумбочку свою ношу, она опустилась на край постели девушки.
-Наконец ты проснулась, милая, - с облегчением выдохнула она.
Мадлена ответила слабой, невнятной улыбкой.
-Патрик скоро вернется, - как будто извиняясь, говорила женщина, и прижала ко лбу девушки, пахнущий травами, компресс, - сразу как только я накормлю тебя завтраком и дам тебе лекарство, он сам еще стесняется это делать. Ну, милая, как ты себя чувствуешь?
-Что-то... мешает дышать, - призналась Мадлена, положила руку на грудь, как будто ища источник непонятной ей боли и снова едва не расплакалась, ощущая, что ущербность голоса говорит за все ослабленное тело.
-Это пройдет, - с грустью кивнула жена булочника и прислонила к приоткрытым губам девушки маленький стаканчик с густой, ароматной настойкой. - Пей. Доктор посмотрит за тобой.
Она закусила губу и умолчала о своем визите к Ульриху. Она предупредила плотника о том, что Мадлена несколько дней должна будет не вставать и находиться под присмотром. На что он ответил, что если за это не придется платить — это его не касается.
-Умница, - ободрила Мадлену женщина, поставила на поднос пустой стаканчик и взяла следующий, - теперь это. Больше ничего не болит?
-Вчера утром... болело, - Мадлена пожала плечами, пытаясь сформулировать то, что она хотела сказать. - А теперь....
Она замолчала, будто стараясь понять, что с ней не так и смотрела на жену булочника прося подсказать, что еще нужно сказать.
-Больше..., - женщина нежно взяла ее руки в свои. - ничего не будет болеть.
***
Новенькая девочка в семье. Я ждала ее очень долго, с конца августа, почти с самого дня Рождения.
Еще когда я увидела ее на промо-фото, решила, что ее будут звать Мери (в честь героини книги "замок Броуди").
Она меня совершенно очаровала своим взглядом!
***
Кто следит за историей Мадлены знают, что у девушки и ее мужа нет детей. Но с недавнего времени у Мадлены живет маленькая девочка (ага, вместе с ней, у баронессы. Счастью баронессы нет предела - едва ли она мечтала, что ее дом превратят в детский сад), которую она нашла у реки. Малышку зовут Фелики...
Впрочем, я об этом еще напишу.
У ребят все же не так много денег, проблемы с одеждой и обувью случаются иногда.)
Новенькая себе на уме - это точно. Но девушка очень хорошая!
Tatyana132, Спасибо!
Да, одежду шила Настя (А я в это время прошивала ей головы))).
Новенькая не строгая, совсем. Немножко замкнутая, но способная чудить)
ChaiChai, спасибо)
Мадлена очень привязана к красной шали, потому так гармонично в ней смотрится.
А Фео - самый любимый кукольный мальчик, этого не изменить)
________________________________
Про Мадлену продолжение (чуть-чуть совсем про нее останется).
***
Начался февраль и Мадлена с удивлением почувствовала себя лучше.
Дела Ульриха как будто наладились и он стал часто пропадать в мастерской, работая над тем или иным заказом, а чем дольше он работал, тем больше времени девушка была предоставлена сама себе. Она готовила обед, который был и обедом и ужином и могла быть свободна до самого вечера, когда нужно было вернуться домой и убрать в мастерской.
-У нас теперь даже есть, что есть, - рассказывала Мадлена жене булочника, даже не понимая, что в один день все может прекратиться так же неожиданно, как и началось. - И... не поверите, я чувствую себя такой... голодной!
-Это хорошо, милая, - женщина погладила ее по плечам и налила чай с пирожками.
-Мэри почти каждый день приносит мне молоко и что-нибудь поесть. Я даже поправилась, кажется, - Мадлена сложила чашке, - Мне пришлось перешить платье, но теперь оно все равно, кажется, опять стало мало.
-Это хорошо, милая. К твоему дню рождения я сошью тебе что-нибудь очень красивое. Я очень рада, что наконец стала вырастать из платьев моей дочери. Вы хоть и одного возраста, ты намного выше нее, но всегда была худее. Когда ты ждешь ребенка?
-В середине июля, - кивнула Мадлена и глаза ее засияли нежными, яркими огоньками. - Только... иногда дома бывает так холодно или голодно, что я забиваюсь в угол на кровати, завернувшись одеялом и боюсь пошевелиться, как будто это единственный уголок, где я могу чувствовать себя в безопасности.
-Потерпи до весны, потом будет полегче. Я хотя бы буду уверена, что ты не замерзнешь, - она встала сзади девушки и приобняла ее за плечи, - милая, обещай мне, что если не сможешь терпеть..., обещай, что ты в любое время придешь ко мне. Тебя здесь всегда ждут.
-Обещаю, - кивнула Мадлена, надеясь, что ей никогда не придется воспользоваться этим предложением.
Все-таки ей было стыдно от того, что она ни чем, кроме своей наивной и искренней привязанности, не может ответить на добро, которым окружает ее семья булочника и Патрик.
Однажды вечером молодой человек сам шел проведать Мадлену, а не как обычно посылал сестер. Никогда бы он не позволил себе такую вольность, но его сильно беспокоило то, что он назначил ей встречу в полдень, а она так и не пришла. Он заботливо придерживал, спрятанный под одеждой горшочек с еще теплым картофелем, обжаренном с луком и кусочками свинины. Как казалось Патрику, Ульрих мог сколько угодно работать и зарабатывать, но Мадлене это не приносило счастья, как и не приносило денег в дом. Девушка снова стала выглядеть нездоровой, хотя и уверяла, что теперь они с мужем стали лучше есть.
Дом девушки уже виднелся, Патрик ускорил шаг.
Еще издали он услышал, что в доме шумно и сейчас, может быть, Мадлене нужна была помощь и если нужно будет, он защитит ее, заберет с собой и даже ценой собственной жизни не позволит ей вернуться обратно.
Патрик всматривался в освещенную луной заснеженную улицу. Ему показалось, что у забора дома плотника кто-то сидит. Сначала ему привиделась большая собака, затем спящий нищий, потом куча странного тряпья и лишь когда подошел ближе, то понял, что это была Мадлена. Уронив голову на грудь и как будто зацепившись рукой за забор (пальцы ее были неплотно сомкнуты, будто силы внезапно покинули ее, когда она пыталась подняться), второй рукой она придерживала платок, обернутый вокруг талии, девушка сидела прислонившись плечом к ограде, а голые коленки утопали в снегу. На ней было домашнее платье, порванное на правом плече, будто кто-то хотел его сорвать, и башмаки, которые она надела второпях, слетевшие с ее ног. По стоптанным задникам стареньких ботинок, Патрик понял, что девушка обувалась в торопях.
-Мадлена! - подлетел к ней Партик, - Мадлена, милая!
Она не ответила. Казалось, что она крепко спит. На золотых ресницах скопились снежинки, а те, которым не хватило места, упали на щеки и казалось, не таяли, удобно устроившись на бледном худом лице.
-Мадлена, миленькая! - Патрик легонько встряхнул ее за плечи, но она не проснулась, только голова безвольно упала на бок.
«Черт! - он снял с себя теплую одежду и укутал девушку. - Потерпи. Я позабочусь о тебе. Все будет хорошо. Я обещаю».
Через четверть часа молодой человек ввалился в дом булочника, крепко прижимая к себе бесценную ношу. Он вы глядел напуганным и таким же бледным, как и девушка, которая безжизненно склонила голову ему на плечо.
-Я побегу за доктором, - на ходу сообщил Патрик, уложив Мадлену на привычную ей кровать.
-Торопись, скажи, что мы заплатим сколько нужно. Я боюсь, что с ней очень плохо - кивнула жена булочника. - Только оденься, дорогой. Ты тоже можешь заболеть.
Он наклонился над девушкой, боясь потревожить ее странный сон. Завернутая в его вещи, на щеках как-будто заиграл бледный, невнятный румянец и на какой-то миг показалось, что если он заберет у нее это спасительное тепло, жизнь в ней угаснет совсем и навсегда.
«Какая же холодная!» - ужаснулся Патрик, быстро и легко коснувшись губами ее недвижных губ.
Так Мадлена осталась под заботой жены булочника и ее старшей дочери.
Девушку долго пытались согреть. Женщина принесла столько одеял, сколько смогла найти в доме, села рядом, растирала ей ладони и лицо. Ее дочка суетилась с теплой водой, настойками и компрессами.
-Может быть, снять ей платье? - спросила она. - мне кажется, оно мокрое.
-Не надо, - отвечала мать и нахмурилось, - не тревожь ее.
-А она жива? - глаза девушки вдруг наполнились слезами.
-Конечно..., - после некоторого молчания ответила жена булочника. - Конечно живая.
Дыхание Мадлены было слабым, едва заметным, но окруженная любовью и стараниями, с ней не могло случиться ничего плохого.
Дочка булочника приложила компресс из трав на лоб девушки и поцеловала в щеку свою, как она считала, почти сестру, аккуратно уложила волосы, чтобы они не мешали Мадлене и принесла теплые чулки для гостьи.
****
Оглянувшись вокруг себя утром, Мадлена не сразу смогла понять где, а главное как она оказалось. Все казалось до боли знакомым и родным, а обволакивающее тело тепло должно было успокоить тревожно бьющееся сердце, но нет. Она сжала чистую сорочку на груди, почувствовав странный приступ боли, глубоко вдохнула, как будто собиралась закашляться, но передумала.
Только после этого она смогла удивиться, что одета не так, как накануне, исчезло куда-то порванное домашнее платье, а ноги были согреты длинными шерстяными носками. Приподняв голову, она увидела поверх одеяла мамин платок, чьи-то заботливые руки положили его, намекая девушке: «Он не потерялся. Твоя мама всегда с тобой, милая. Не волнуйся». Конечно, она не вспомнила, как прошлым вечером, в странном полусне или непонятном беспамятстве, переодевалась, подбадриваемая словами жены булочника. Как ее руки, слабые, словно у тряпичной куклы, осторожно вынимали из рукавов платья; как выпала, до это прижатая к ее телу, короткая записка, написанная неровным почерком: «Не жди меня».
В комнате было тепло, но Мадлене хотелось завернуться в одеяло, как можно крепче, словно в кокон, или попросить принести еще одеял, будто боялась, что тепло вот-вот исчезнет, а на смену ему вновь придет холодная, беспощадная пустота.
Правая рука онемела и затекла. Девушка несколько раз сделала безуспешную попытку пошевелить ей, но это было бесполезно. Сердце на какой-то миг как будто остановилось от страха. Она еще раз приподняла голову и наконец смогла увидеть причину своего беспокойства.
Сидя на коленях, крепко обняв ее руку выше локтя и прислонившись взъерошенной головой к ее плечу, спал Патрик, но он казался напряженным, готовый проснуться от любого ее лишнего движения. Он охранял ее трепетный покой. Мадлена наклонила голову набок, стараясь коснуться головы Патрика, как бы сообщая: «Я проснулась. Все хорошо».
-Мадлена! - все еще не разжимая рук, Патрик устремил на нее взгляд.
Он поспешно встал, поправил на себе одежду, прислонил ладонь к ее горячей щеке и долго смотрел в ее причудливые, наполненные неподдельной тревогой, глаза.
-Я... сейчас вернусь, - дрожащим голосом сказал молодой человек, не находя других слов, и хотел уже отнять руку от ее лица и повернуться к двери.
-По... подожди! - хотела остановить его девушка, но вздрогнула, услышав свой севший, хриплый, едва слышный голос.
-Я сейчас, сейчас, - засуетился Патрик, нагнулся и расцеловал ее усталое, покрытое болезненным румянцем, лицо. - Подожди немного, хорошо? Лежи, отдыхай, тебе нужны силы.
Мадлена кивнула, нахмурилась, зашлась приступом кашля и махнула рукой, делая Патрику знак, что он может идти.
Через несколько минут в комнату вошла жена булочника. Она несла поднос, уставленный склянками и стаканами. Поставив на тумбочку свою ношу, она опустилась на край постели девушки.
-Наконец ты проснулась, милая, - с облегчением выдохнула она.
Мадлена ответила слабой, невнятной улыбкой.
-Патрик скоро вернется, - как будто извиняясь, говорила женщина, и прижала ко лбу девушки, пахнущий травами, компресс, - сразу как только я накормлю тебя завтраком и дам тебе лекарство, он сам еще стесняется это делать. Ну, милая, как ты себя чувствуешь?
-Что-то... мешает дышать, - призналась Мадлена, положила руку на грудь, как будто ища источник непонятной ей боли и снова едва не расплакалась, ощущая, что ущербность голоса говорит за все ослабленное тело.
-Это пройдет, - с грустью кивнула жена булочника и прислонила к приоткрытым губам девушки маленький стаканчик с густой, ароматной настойкой. - Пей. Доктор посмотрит за тобой.
Она закусила губу и умолчала о своем визите к Ульриху. Она предупредила плотника о том, что Мадлена несколько дней должна будет не вставать и находиться под присмотром. На что он ответил, что если за это не придется платить — это его не касается.
-Умница, - ободрила Мадлену женщина, поставила на поднос пустой стаканчик и взяла следующий, - теперь это. Больше ничего не болит?
-Вчера утром... болело, - Мадлена пожала плечами, пытаясь сформулировать то, что она хотела сказать. - А теперь....
Она замолчала, будто стараясь понять, что с ней не так и смотрела на жену булочника прося подсказать, что еще нужно сказать.
-Больше..., - женщина нежно взяла ее руки в свои. - ничего не будет болеть.
***
Новенькая девочка в семье. Я ждала ее очень долго, с конца августа, почти с самого дня Рождения.
Еще когда я увидела ее на промо-фото, решила, что ее будут звать Мери (в честь героини книги "замок Броуди").
Она меня совершенно очаровала своим взглядом!
Скрытый контент: показать
***
Кто следит за историей Мадлены знают, что у девушки и ее мужа нет детей. Но с недавнего времени у Мадлены живет маленькая девочка (ага, вместе с ней, у баронессы. Счастью баронессы нет предела - едва ли она мечтала, что ее дом превратят в детский сад), которую она нашла у реки. Малышку зовут Фелики...
Впрочем, я об этом еще напишу.
Скрытый контент: показать
-
Kuklomanija
- Dolls, dolls, dolls
- Сообщения: 17636
- Зарегистрирован: 19 май 2014, 21:14
- Откуда: Москва
Re: Simara: история другого мира.
Simara, а кто Мери по паспорту?...курняшка?
ребенок-найденыш хорошенький...)
ребенок-найденыш хорошенький...)
-
Irishka0710
- Новичок на форуме
- Сообщения: 17
- Зарегистрирован: 21 апр 2016, 15:03
- Откуда: Украина
Re: Simara: история другого мира.
Мери очень нежная девочка!
Re: Simara: история другого мира.
Kuklomanija, да, Мери по паспорту курняшка. У нее очень трогательный взгляд вверх)
Irishka0710, спасибо!
____________________________________________
У меня был сломан компьютер долгое время, поэтому я не выбиралась на форум, но теперь все нормально.
Сейчас дорасскажу про дуэль Генриха, потому что у Хелен случилось очень много других важных событий, а потом дорасскажу про Мадлену (ей немного осталось быть несчастной)
Начало истории про дуэль: viewtopic.php?t=50752&start=810#p4056854
Следующим утром молодой человек разговаривал с графом Августом.
Адельхайды, к счастью, не было дома. Генриху не хотелось ее сейчас видеть, чтобы избежать расспросов о своем неожиданном визите, одному, без Хелен. Он не был готов к этому и не подготовил лживых ответов.
В кабинете графа было тихо, пахло старыми книгами, сухими листьями и чернилами, пролитыми на бумагу. За окном старый дуб покрылся желтыми листьями, не пропуская солнца и сейчас лучшего места для разговора.
Граф с должным вниманием выслушал рассказ молодого человека, в глубине души одобрил его, но вслух ничего не сказал: Август был готов к тому, что ему и самому придется постоять за честь дочери всякий раз, как только это потребуется.
-Твой знакомый принял вызов? - спросил Август.
-Да. Его слова слышало слишком много людей, ему некуда было деваться. Не беспокойтесь, - говорил молодой фон Симеан, - Я смогу защитить Хелен. И сейчас, и в любой другой день, если это потребуется. Я был готов к этому с того дня, как решил сделать ее своей женой. Хелен может быть сейчас больше всего нужен защитник. Не знаю, заметил ли это кто-то еще, но для меня она потерял ту детскую безрассудную отважность, которая была у нее в 8 лет, я не знаю, как это объяснить..., но такой я стал любить еще больше.
-Да, теперь она все больше и больше походит на свою мать..., - признался Август. Я никогда не сомневался, что ты сможешь защитить Хелен. Я думал вовсе не об этом.
Не об этом. Он думал о том, откуда в этом юноше столько мужества, чтобы нести ответственность за девушку с чужими детьми? Быть готовым отдать жизнь ради нее, если будет нужно. Думая о дочери, сердце графа Августа нередко замирало. Особенно грустно ему делалось, если возвращалась мысль о том, о чем говорила Родерика фон Кениг. Если найдется муж для Хелен, он спасет ее от позора, но никогда не полюбит. Но Генрих смог разбить все слова старой графини: он любил Хелен давно, горячо, больше жизни. Жаль, что она поняла это поздно, но все-таки поняла и это сделало ее счастливой.
-Я беспокоюсь за нее, вот и все. Не оставь ее вдовой раньше времени.
Генрих улыбнулся. Едва заметно, неровно, но все-таки улыбнулся. Как над мрачной шуткой, хотя эта фраза таковой и не была.
-Я не хочу, чтобы Хелли что-нибудь знала об этом. И госпожа Адельхайда тоже. Я знаю, как сильно это может их ранить. Я разрешу эту проблему в ближайшие дни и больше такого не возникнет. Я никогда не расскажу об этом Хелен, она узнает о дуэли только если....
Он не договорил «Если меня убьют», но это было понятно и без слов.
-В любом случае, о причинах вашей ссоры ей знать не обязательно. Я тоже не буду ничего ей рассказывать. Скажи, Генрих..., - Август прошел по комнате. - Сейчас ты делаешь это ради Хелли, но... смог бы ты это сделать....
Август вдруг вспомнил недавний визит дочери, как она выходила из экипажа, держа на руках спящего сына, как Хайди взяла на руки внучку, как четверо мальчишек окружили стайкой свою старшую сестру и с открытыми ртами, выпучив глаза смотрели на нее. Неужели эта дама — их озорная Хелен, зачинщица самых невероятных игр, выдумщица самых интересных приключений!? Как же она быстро повзрослела. Три месяца, как она замужем, а Август уже так скучал по задорному блеску в глазах, который когда-то был у маленькой девочки.
-Если придется ради Фридриха и Аннели? Да! - не задумываясь выпалил Генрих. - Конечно!
-Это хорошо. Когда у вас с Хелли будут свои дети, ты поймешь, о чем я думаю, глядя на нее и внуков.
Генрих хотел возразить, сказать, что у них уже есть дети. Не потому, что делал так всякий раз, а потому что считал так на самом деле. У них с Хелен есть сын и дочь. Но он смолчал, потому что понял.
-И когда...?
-Через два дня. Рано утром. Об этом знает только Фео — он мой секундант. И еще я написал своему старшему брату, Филиппу. Не знаю, зачем. Может быть, чтобы он был готов к моей смерти, мы с ним очень близки. Я хочу чтобы все поскорей закончилось.
На этом они попрощались, Генрих вернулся к себе, от разговора с отцом Хелен ему сделалось легче, он выбрал правильного человека. Ни от отговорок Фео, ни от успокаивания Филиппа не становилось так спокойно на душе.
Дома ждала Хелен. Она выбежала ему на встречу, легкая, как весенний ветер, прижалась щекой к его щеке и зарылась где-то в кудрявых волосах. Генрих крепко прижал ее к себе — разве можно было осуждать ее? Милую, искреннюю, с чушой чистой, как у ребенка....
-Генрих, мне больно, - тихо призналась девушка.
-Прости, - он медленно, но все-таки разжал руки.
Утро дуэли выдалось холодным.
Молодой граф фон Симеан проснулся еще до восхода солнца, зажег свечи, посмотрел на часы, дивясь тому, как поздно стало светать. Он прошелся по комнате, растирая от чего-то замерзшие руки.
Наступили самые длинные из часов — время ожидания неизбежного.
Он молился. Долго, беззвучно шевеля губами, искренне, но не о себе. Молился о Хелен, что бы Бог дал ей силы перенести, если сегодня все закончится. На миг перед ним предстало лицо жены, выглядывающее из-под складок густой черной вуали с глазами грустными, в которых замерли слезы, которые уже никогда не прольются. Видел, как дрожали маленькие бледные ручки, комкая носовой платок.
Господи, как же страшно оставить ее!
В памяти Генриха вдруг всплыло ее лицо тогда, еще весной, склонившееся над ним на дуэльном поле. Никогда он еще не видел такого ужаса и надеялся, что не увидит больше никогда. Не увидит. Может больше никогда не увидеть ее!
Генрих просил прощения. За свой вспыльчивый нрав, за несдержанность, за то, что не умеет решить проблемы миром. Генрих не был таким, как и не был дуэлянтом, но Хелен, его дорогая Хелен...!
Накануне вечером Август прислал записку. Он придет навестить Хелен, будет пить чай и разговаривать с ней, как будто ничего не случилось, а если к полудню Генрих не вернется, то граф поймет, что это значит и будет рядом, чтобы успокоить дочь, как только до нее дойдут печальные вести. И вновь перед ним возникло видение, хотя потом ему и казалось, что это лишь сон, который он видел накануне. Он видел Фео, который смертельно бледный входит в гостиную, как Хелен поднимается ему на встречу, с улыбкой, радуясь старому другу, сжимает его руки в своих и первое время даже не слышит, что он ей говорит. Но потом улыбка сползает с ее губ, она бледнеет, отшатнувшись, смотрит на него, хотя не совсем на него, скорее сквозь него, куда-то мимо, стараясь разобраться, что она должна сказать или почувствовать. И Август едва успевает подхватить лишившуюся чувств дочь.
-Генрих? - ее голос прозвучал где-то рядом, тихо, но смог разогнать все призраки молодого графа.
Последнее время она много спит, почти не видит мужа утром. Генрих знает, что ночью она встает, чтобы успокоить Фридриха, подолгу сидит в детской, прислонившись щекой к кроватке и смотрит в карие глаза сына. Он отвечает ей на взгляд, улыбается, а потом сонно тянет кулачки к личику и засыпает. Хелен сидит подолгу, пока Жанетта не укроет ей плечи теплым халатом и не отправит обратно в постель.
-Генрих? - Она села рядом с мужем.
-Меня ждут дела, - стараясь сделать голос спокойным, он ответил на немой вопрос в глазах жены. - ничего серьезного, не беспокойся. Зачем ты встала так рано?
-Мне что-то снилось, но я не помню. Дурной сон, - она опустила голову ему на плечо.
-Это ничего, милая, - Генрих погладил ее по руке, - Я попрошу Жанетту приготовить тебе чай.
-Мне не хочется чая. Я посижу немного с тобой? Можно?
-Конечно, - ответил Генрих, хотя совсем не хотел этого.
Теперь то, что он больше всего боялся потерять, было рядом с ним. Генрих почувствовал удар невидимым ножом по сердцу. Хелен прижималась к его обнаженному плечу теплой щекой, смотрела глазами, полными нежности, что-то говорила тихим шепотом, который мог расслышать только он.
Она сделала страшные часы еще длиннее, томительнее. Время не просто остановилось, оно как будто шло сейчас назад, Генрих думал, что он вот-вот проснется снова, зажжет свечу, посмотри сначала в прелестное личико спящей жены, а потом отсчитает, сколько времени осталось до его возможной смерти.
-Прости, Хелли, мне пора идти, - он встал, стряхнув с себя ее руки, - я вернусь в полдень, пусть твой отец обязательно дождется меня.
-Что-то не так? - вдруг спросила Хелен, распознав тревожные нотки его голоса. - Ты чего-то мне недоговариваешь?
-Нет, милая, что ты. У меня никогда не будет от тебя секретов, - он наклонился и поцеловал жену в лоб.
Она хотела еще что-то сказать, но не смогла. Потом и сама не смогла себе объяснить, почему. Она поднялась и нерешительно подняла руки, Генрих покачал головой и, стараясь не смотреть на жену, попрощался еще раз и вышел.
***
Немного фото:
Мери
Хелен и даже одна фотография с малышкой Аннели.
Irishka0710, спасибо!
____________________________________________
У меня был сломан компьютер долгое время, поэтому я не выбиралась на форум, но теперь все нормально.
Сейчас дорасскажу про дуэль Генриха, потому что у Хелен случилось очень много других важных событий, а потом дорасскажу про Мадлену (ей немного осталось быть несчастной)
Начало истории про дуэль: viewtopic.php?t=50752&start=810#p4056854
Следующим утром молодой человек разговаривал с графом Августом.
Адельхайды, к счастью, не было дома. Генриху не хотелось ее сейчас видеть, чтобы избежать расспросов о своем неожиданном визите, одному, без Хелен. Он не был готов к этому и не подготовил лживых ответов.
В кабинете графа было тихо, пахло старыми книгами, сухими листьями и чернилами, пролитыми на бумагу. За окном старый дуб покрылся желтыми листьями, не пропуская солнца и сейчас лучшего места для разговора.
Граф с должным вниманием выслушал рассказ молодого человека, в глубине души одобрил его, но вслух ничего не сказал: Август был готов к тому, что ему и самому придется постоять за честь дочери всякий раз, как только это потребуется.
-Твой знакомый принял вызов? - спросил Август.
-Да. Его слова слышало слишком много людей, ему некуда было деваться. Не беспокойтесь, - говорил молодой фон Симеан, - Я смогу защитить Хелен. И сейчас, и в любой другой день, если это потребуется. Я был готов к этому с того дня, как решил сделать ее своей женой. Хелен может быть сейчас больше всего нужен защитник. Не знаю, заметил ли это кто-то еще, но для меня она потерял ту детскую безрассудную отважность, которая была у нее в 8 лет, я не знаю, как это объяснить..., но такой я стал любить еще больше.
-Да, теперь она все больше и больше походит на свою мать..., - признался Август. Я никогда не сомневался, что ты сможешь защитить Хелен. Я думал вовсе не об этом.
Не об этом. Он думал о том, откуда в этом юноше столько мужества, чтобы нести ответственность за девушку с чужими детьми? Быть готовым отдать жизнь ради нее, если будет нужно. Думая о дочери, сердце графа Августа нередко замирало. Особенно грустно ему делалось, если возвращалась мысль о том, о чем говорила Родерика фон Кениг. Если найдется муж для Хелен, он спасет ее от позора, но никогда не полюбит. Но Генрих смог разбить все слова старой графини: он любил Хелен давно, горячо, больше жизни. Жаль, что она поняла это поздно, но все-таки поняла и это сделало ее счастливой.
-Я беспокоюсь за нее, вот и все. Не оставь ее вдовой раньше времени.
Генрих улыбнулся. Едва заметно, неровно, но все-таки улыбнулся. Как над мрачной шуткой, хотя эта фраза таковой и не была.
-Я не хочу, чтобы Хелли что-нибудь знала об этом. И госпожа Адельхайда тоже. Я знаю, как сильно это может их ранить. Я разрешу эту проблему в ближайшие дни и больше такого не возникнет. Я никогда не расскажу об этом Хелен, она узнает о дуэли только если....
Он не договорил «Если меня убьют», но это было понятно и без слов.
-В любом случае, о причинах вашей ссоры ей знать не обязательно. Я тоже не буду ничего ей рассказывать. Скажи, Генрих..., - Август прошел по комнате. - Сейчас ты делаешь это ради Хелли, но... смог бы ты это сделать....
Август вдруг вспомнил недавний визит дочери, как она выходила из экипажа, держа на руках спящего сына, как Хайди взяла на руки внучку, как четверо мальчишек окружили стайкой свою старшую сестру и с открытыми ртами, выпучив глаза смотрели на нее. Неужели эта дама — их озорная Хелен, зачинщица самых невероятных игр, выдумщица самых интересных приключений!? Как же она быстро повзрослела. Три месяца, как она замужем, а Август уже так скучал по задорному блеску в глазах, который когда-то был у маленькой девочки.
-Если придется ради Фридриха и Аннели? Да! - не задумываясь выпалил Генрих. - Конечно!
-Это хорошо. Когда у вас с Хелли будут свои дети, ты поймешь, о чем я думаю, глядя на нее и внуков.
Генрих хотел возразить, сказать, что у них уже есть дети. Не потому, что делал так всякий раз, а потому что считал так на самом деле. У них с Хелен есть сын и дочь. Но он смолчал, потому что понял.
-И когда...?
-Через два дня. Рано утром. Об этом знает только Фео — он мой секундант. И еще я написал своему старшему брату, Филиппу. Не знаю, зачем. Может быть, чтобы он был готов к моей смерти, мы с ним очень близки. Я хочу чтобы все поскорей закончилось.
На этом они попрощались, Генрих вернулся к себе, от разговора с отцом Хелен ему сделалось легче, он выбрал правильного человека. Ни от отговорок Фео, ни от успокаивания Филиппа не становилось так спокойно на душе.
Дома ждала Хелен. Она выбежала ему на встречу, легкая, как весенний ветер, прижалась щекой к его щеке и зарылась где-то в кудрявых волосах. Генрих крепко прижал ее к себе — разве можно было осуждать ее? Милую, искреннюю, с чушой чистой, как у ребенка....
-Генрих, мне больно, - тихо призналась девушка.
-Прости, - он медленно, но все-таки разжал руки.
Утро дуэли выдалось холодным.
Молодой граф фон Симеан проснулся еще до восхода солнца, зажег свечи, посмотрел на часы, дивясь тому, как поздно стало светать. Он прошелся по комнате, растирая от чего-то замерзшие руки.
Наступили самые длинные из часов — время ожидания неизбежного.
Он молился. Долго, беззвучно шевеля губами, искренне, но не о себе. Молился о Хелен, что бы Бог дал ей силы перенести, если сегодня все закончится. На миг перед ним предстало лицо жены, выглядывающее из-под складок густой черной вуали с глазами грустными, в которых замерли слезы, которые уже никогда не прольются. Видел, как дрожали маленькие бледные ручки, комкая носовой платок.
Господи, как же страшно оставить ее!
В памяти Генриха вдруг всплыло ее лицо тогда, еще весной, склонившееся над ним на дуэльном поле. Никогда он еще не видел такого ужаса и надеялся, что не увидит больше никогда. Не увидит. Может больше никогда не увидеть ее!
Генрих просил прощения. За свой вспыльчивый нрав, за несдержанность, за то, что не умеет решить проблемы миром. Генрих не был таким, как и не был дуэлянтом, но Хелен, его дорогая Хелен...!
Накануне вечером Август прислал записку. Он придет навестить Хелен, будет пить чай и разговаривать с ней, как будто ничего не случилось, а если к полудню Генрих не вернется, то граф поймет, что это значит и будет рядом, чтобы успокоить дочь, как только до нее дойдут печальные вести. И вновь перед ним возникло видение, хотя потом ему и казалось, что это лишь сон, который он видел накануне. Он видел Фео, который смертельно бледный входит в гостиную, как Хелен поднимается ему на встречу, с улыбкой, радуясь старому другу, сжимает его руки в своих и первое время даже не слышит, что он ей говорит. Но потом улыбка сползает с ее губ, она бледнеет, отшатнувшись, смотрит на него, хотя не совсем на него, скорее сквозь него, куда-то мимо, стараясь разобраться, что она должна сказать или почувствовать. И Август едва успевает подхватить лишившуюся чувств дочь.
-Генрих? - ее голос прозвучал где-то рядом, тихо, но смог разогнать все призраки молодого графа.
Последнее время она много спит, почти не видит мужа утром. Генрих знает, что ночью она встает, чтобы успокоить Фридриха, подолгу сидит в детской, прислонившись щекой к кроватке и смотрит в карие глаза сына. Он отвечает ей на взгляд, улыбается, а потом сонно тянет кулачки к личику и засыпает. Хелен сидит подолгу, пока Жанетта не укроет ей плечи теплым халатом и не отправит обратно в постель.
-Генрих? - Она села рядом с мужем.
-Меня ждут дела, - стараясь сделать голос спокойным, он ответил на немой вопрос в глазах жены. - ничего серьезного, не беспокойся. Зачем ты встала так рано?
-Мне что-то снилось, но я не помню. Дурной сон, - она опустила голову ему на плечо.
-Это ничего, милая, - Генрих погладил ее по руке, - Я попрошу Жанетту приготовить тебе чай.
-Мне не хочется чая. Я посижу немного с тобой? Можно?
-Конечно, - ответил Генрих, хотя совсем не хотел этого.
Теперь то, что он больше всего боялся потерять, было рядом с ним. Генрих почувствовал удар невидимым ножом по сердцу. Хелен прижималась к его обнаженному плечу теплой щекой, смотрела глазами, полными нежности, что-то говорила тихим шепотом, который мог расслышать только он.
Она сделала страшные часы еще длиннее, томительнее. Время не просто остановилось, оно как будто шло сейчас назад, Генрих думал, что он вот-вот проснется снова, зажжет свечу, посмотри сначала в прелестное личико спящей жены, а потом отсчитает, сколько времени осталось до его возможной смерти.
-Прости, Хелли, мне пора идти, - он встал, стряхнув с себя ее руки, - я вернусь в полдень, пусть твой отец обязательно дождется меня.
-Что-то не так? - вдруг спросила Хелен, распознав тревожные нотки его голоса. - Ты чего-то мне недоговариваешь?
-Нет, милая, что ты. У меня никогда не будет от тебя секретов, - он наклонился и поцеловал жену в лоб.
Она хотела еще что-то сказать, но не смогла. Потом и сама не смогла себе объяснить, почему. Она поднялась и нерешительно подняла руки, Генрих покачал головой и, стараясь не смотреть на жену, попрощался еще раз и вышел.
***
Немного фото:
Мери
Скрытый контент: показать
Хелен и даже одна фотография с малышкой Аннели.
Скрытый контент: показать
-
Tatyana132
- Dolls, dolls, dolls
- Сообщения: 11337
- Зарегистрирован: 29 авг 2012, 09:45
- Откуда: Украина, г.Хмельницкий
Re: Simara: история другого мира.
Simara, рассказ о дуэли держит в напряжении...
Мери такая хорошенькая! Девушка-лето)
Анели - прелесть
Мери такая хорошенькая! Девушка-лето)
Анели - прелесть
Re: Simara: история другого мира.
Tatyana132, Мери - это чудо, у нее совершенно прелестный взгляд!
Анни - чудо, А Фридрих не очень любит прогулки.
______________________
***
-К завтраку я жду гостя, - говорила Хелен Жанетте, - он скоро должен быть.
Пробило девять часов утра.
Девушка стояла у окна, держа на руках Аннели. Малышка была закутана в теплое одеяльце, была по обыкновению спокойна и провожала голубыми глазками падающие листья. Иногда она тянула ручонки то к локонам матери, то к стеклу, как будто могла прямо через него ухватить яркий трофей. Хелен ловила ее кулачки, улыбалась, смеялась, поправляла шапочку и одеяльце, как будто хотела сделать малышку красивей чем она была перед визитом ее знатного дедушки.
На улице начал накрапывать дождь, Аннели тут же скорчила недовольную рожицу, как будто поняла, что сегодняшняя прогулка скорее всего отменится или будет короткой, а может быть знала, что разбушевавшаяся погода напугает брата.
-Анни, - Хелен поцеловала дочку в макушку, - хорошая моя, что не так?
Необъяснимая тревога, возникшая от разговора с Генрихом так и не прошла. «Мне это только кажется» - безрезультатно убеждала себя девушка. - «Он вернется уже через три часа».
Руки занемели под весом пухленькой девочки и Хелен опустилась в кресло, но так, чтобы было видно все, что творится за окном. Уже привычно она покачивала малышку и мурлыкала под нос песенку.
-Барышня..., - над ней склонилась Жанетта, которая знал, что госпожа уже устала, забрала у нее дочку и отнесла в детскую.
Наконец за окном раздался шум экипажа, Хелен подскочила, захлопала в ладоши:
-Папа!
Граф Август неожиданно для себя узнал свою дочь: сегодня она была самой собой, неслась ему на встречу с развивавшимися волосами совсем, как в детстве, в те дни, когда не было еще ее братьев. Захотелось подхватить ее на руки и закружить по комнате, как делал он всякий раз, когда возвращался домой после службы, но это было нельзя. Его девочка стала слишком взрослой для этого.
Она некоторое время держала руки отца в своих, а потом привстала на цыпочки и обняла его.
-Здравствуй, милая! - Август все-таки отечески погладил ее по голове, - матушка просила поцеловать тебя от ее имени.
Хелен пригласила отца в гостиную, где на маленьком столике все было накрыто к завтраку.
-Папа, почему ты не ешь? - спросила Хелен и придвинула ему чашку чая, - повар очень старался, - она немного помедлила, но все-таки спросила. - Ты не знаешь..., у Генриха все в порядке на службе?
-Да, Хелли, - машинально кивнул Август, стараясь не думать о том, что сейчас на самом деле делает Генрих. - Почему ты об этом спросила?
-Не знаю, - она неторопливо мешала сахар. - Это... Мне кажется, я что-то почувствовала утром в его словах, в том, как он молился. Он говорил так, как будто это наше последнее утро. И сон мне приснился такой тревожный сегодня, все было там... как на самом деле!
Август невольно вздрогнул от слов дочери, хотел что-то сказать, чтобы успокоить ее, но медлил.
Перед его глазами вставали совсем другие картины. Он знал, Фео и секундант другого молодого человека пытались разрешить все миром, но Генрих, обычно рассудительный и благоразумный, твердил, глядя перед собой холодным взглядом: «Дуэль. Только дуэль».
Сложно было представить в этой невидящий ярости не только утонченного Генриха, но и кого-либо еще из детей графа и графини фон Симеан. Это пугало больше всего, то, как Генрих говорил об этом: «Честь Хелен задета. И я... убью обидчика!»
«Если бы ты знала, милая моя, - Август с нежной грустью смотрел на дочь, - Если бы ты знала. Ты смогла бы остановить их обоих. Это будет дуэль, в которой один из них падет замертво».
-Папа, о чем ты думаешь? - Хелен подперла щеку рукой.
-Ничего, Хелли. Прости, я задумался.
Она что-то говорила. Август не слушал. Только видел, как шевелятся ее губы, как она улыбается.
Его милая, отважная девочка. Он вспомнил дуэль, которая случилась весной. Сам он этого не видел, но по рассказам Фео представлял достаточно живо, как Хелли с горящими глазами встала между Генрихом и старым графом. Она защищала их обоих. И Генриха, совершившего необдуманный поступок и графа в его почтенной старости, но только не себя и своего ребенка. Она сделала это однажды. Она могла сделать это еще раз.
Может быть стоило остановить Генриха. Сейчас Август думал об этом. Это было бы лучше для Хелен, остаться с живым мужем, но внутренний голос нашептывал ему, что это правильно, что иначе поступить никто не смог бы, даже сам Август.
Часы над камином задумчиво пробили одиннадцать.
Жанетта отозвала Хелен к Фридриху и Аннели, оба они плакали и никто не мог успокоить их.
Август остался наедине со своими мыслями и задумчиво сцепил ладони на затылке. Когда успели пробежать два часа? Еще утром он думал, что время будет тянуться очень долго, что дуэль будет проноситься перед глазами замедленными картинками. Но ничего этого не было. Просто часы оповестили, что уже все случилось и оставшиеся в живых участники отправляются по домам. Был ли среди них Генрих?
Граф закусил губы, вспомнив еще об одной женщине, которая не сможет принять смерть Генриха точно так же, как и Хелен. Он думал об Ильзе фон Симеан. Из всех ее девять детей, из пятерых сыновей только Генрих был настолько отчаянным, что готов был пожертвовать собой.
-Прости меня Ильза, - выдохнул Август в пустоту.
Хелен сошла вниз только спустя три четверти часа, когда времени оставалось так мало, что ее отец уже подыскивал слова, чтобы сообщить дочери печальные вести.
Но, словно две тени, в гостиную вошел Фео и, опираясь на его плечо, бледный словно смерть, Генрих фон Симеан.
-Генрих! - Хелен немедленно подскочила к нему.
-Ничего, Хелли, - он прижал к груди ее головку с золотыми кудрями. - Ничего. Прости, милая, я ужасно устал сегодня. Я побуду немного один.
Генрих все так же висел на Фео, безвольно волочил правую ногу, дошел до спальни, с усилием скинул сапоги, камзол и упал на кровать. Он шевелил губами, повторяя в тысячный раз одну и ту же фразу, которую никто не мог услышать, даже если бы вплотную прислонился к обескровленным губам. А повторял он вот что: «Я только что убил человека. Я только что убил человека. Я только что....»
Фео ходил взад и вперед по комнате, мерил ее шагами и так ритмично стучал каблуками, что его хождения напоминали военный марш.
-Уйди домой, - наконец не выдержал Генрих, повернулся на бок и спрятал лицо в подушке. - Моя голова не выдержит этого грохота!
Фео обиженно скрестил руки на груди, но остановился, присел на край кровати друга и уже по-другому, заботливо и беспокойно спросил:
-Как ты?
-Жив, - безэмоционально ответил Генрих, но именно в этом и был весь граф фон Симеан, он защитил честь жены, но чувствовал себя по меньшей мере виноватым.
-А... нога?
-Ерунда, - молодой человек все еще не хотел отрывать лицо от подушки. - Это не стоит внимания, пройдет через пару дней.
-Да? А по-моему кровь стекла в сапог и хлюпала при ходьбе.
-Ты сочиняешь, - махнул рукой Генрих. - Правда, иди домой. Мы увидимся завтра.
В эту минуту в комнату влетела Хелен, по-детски подпрыгивая подбежала к мужу, на всякий случай комкала носовой платок. Фео встал, уступая ей место.
-Генрих..., - она больше ничего не сказала, достаточно было взглянуть на ее бледное лицо и глаза, наполненные тревогой.
Граф фон Симеан сделал жест, чтобы она наклонилась к нему, девушка исполнила просьбу и Генрих обнял ее, прижимая к груди.
Хелен открыла рот, чтобы что-то сказать, но снова промолчала. Она поняла для себя одну вещь. Сейчас муж успокаивал ее так же, как она обычно утихомиривала Фридриха и Аннели, прижимая к себе. Оберегаемая его руками, сильными и теплыми, всем его телом, ей не чего было бояться.
Фео смущенно отвернулся к окну, задумавшись о чем-то своем.
В одной из комнат пробили часы, нарушая особенную, застывшую в воздухе тишину. До этого никто не осмеливался говорить. Генрих, который сейчас держал в руках свое самое большое сокровище; Хелен, убаюканная этим необычным жестом мужа; Фео, который чувствовал себя лишним.
-Что все-таки случилось? - девушка привстала, поправляя платье.
Генрих отвел взгляд в сторону, он не мог соврать ей так же, как и не мог сказать правды, его глаза как будто говорили: «Милая, лучше бы ты ни о чем не спрашивала!»
-Он упал с лошади, - нашелся Фео, говорить неправду ему тоже не очень-то и хотелось, но он хотя бы что-то придумал. - В самом деле, смешная история, Хелли, ты не поверишь....
Сейчас по лицам молодых люде было трудно поверить, что они когда-либо вообще умели смеяться. Хелен одарила друга таким взглядом, который на корню должен был пресечь лож и полет фантазий.
-Не обращай внимания, - махнул рукой Фео и выдавил жалкое подобие улыбки. - Просто граф фон Симеан решил сегодня покрасоваться на лошади, ехал на ней так, будто нет на свете зрелища прекрасней. Лошадь не выдержала такого самовлюбленного наездника, сбросила его и, нужно заметить, была права. Как мы все смеялись... Особенно лошадь, конечно!
Генрих привстал на локтях и хотел остановить его, как бы говоря: «Что ты плетешь!?» Но потом понял, что так будет лучше, хотя историю, где он выступает не в лучшем свете, он еще припомнит Фео!
-Ты в порядке? - Хелен протерла лоб мужа платком.
-Да, - кивнул Генрих. - Я повредил ногу, но доктор сказал, это не страшно. Велел не напрягаться и лежать в постели.
***
Прогулка Мадлены:
Я уже показывала фото малышки Фелики, которую нашла Мадлена.
Фелики останется с Мадленой, а когда ей исполнится 18 лет, то она сама станет прелестной девушкой.
Анни - чудо, А Фридрих не очень любит прогулки.
______________________
***
-К завтраку я жду гостя, - говорила Хелен Жанетте, - он скоро должен быть.
Пробило девять часов утра.
Девушка стояла у окна, держа на руках Аннели. Малышка была закутана в теплое одеяльце, была по обыкновению спокойна и провожала голубыми глазками падающие листья. Иногда она тянула ручонки то к локонам матери, то к стеклу, как будто могла прямо через него ухватить яркий трофей. Хелен ловила ее кулачки, улыбалась, смеялась, поправляла шапочку и одеяльце, как будто хотела сделать малышку красивей чем она была перед визитом ее знатного дедушки.
На улице начал накрапывать дождь, Аннели тут же скорчила недовольную рожицу, как будто поняла, что сегодняшняя прогулка скорее всего отменится или будет короткой, а может быть знала, что разбушевавшаяся погода напугает брата.
-Анни, - Хелен поцеловала дочку в макушку, - хорошая моя, что не так?
Необъяснимая тревога, возникшая от разговора с Генрихом так и не прошла. «Мне это только кажется» - безрезультатно убеждала себя девушка. - «Он вернется уже через три часа».
Руки занемели под весом пухленькой девочки и Хелен опустилась в кресло, но так, чтобы было видно все, что творится за окном. Уже привычно она покачивала малышку и мурлыкала под нос песенку.
-Барышня..., - над ней склонилась Жанетта, которая знал, что госпожа уже устала, забрала у нее дочку и отнесла в детскую.
Наконец за окном раздался шум экипажа, Хелен подскочила, захлопала в ладоши:
-Папа!
Граф Август неожиданно для себя узнал свою дочь: сегодня она была самой собой, неслась ему на встречу с развивавшимися волосами совсем, как в детстве, в те дни, когда не было еще ее братьев. Захотелось подхватить ее на руки и закружить по комнате, как делал он всякий раз, когда возвращался домой после службы, но это было нельзя. Его девочка стала слишком взрослой для этого.
Она некоторое время держала руки отца в своих, а потом привстала на цыпочки и обняла его.
-Здравствуй, милая! - Август все-таки отечески погладил ее по голове, - матушка просила поцеловать тебя от ее имени.
Хелен пригласила отца в гостиную, где на маленьком столике все было накрыто к завтраку.
-Папа, почему ты не ешь? - спросила Хелен и придвинула ему чашку чая, - повар очень старался, - она немного помедлила, но все-таки спросила. - Ты не знаешь..., у Генриха все в порядке на службе?
-Да, Хелли, - машинально кивнул Август, стараясь не думать о том, что сейчас на самом деле делает Генрих. - Почему ты об этом спросила?
-Не знаю, - она неторопливо мешала сахар. - Это... Мне кажется, я что-то почувствовала утром в его словах, в том, как он молился. Он говорил так, как будто это наше последнее утро. И сон мне приснился такой тревожный сегодня, все было там... как на самом деле!
Август невольно вздрогнул от слов дочери, хотел что-то сказать, чтобы успокоить ее, но медлил.
Перед его глазами вставали совсем другие картины. Он знал, Фео и секундант другого молодого человека пытались разрешить все миром, но Генрих, обычно рассудительный и благоразумный, твердил, глядя перед собой холодным взглядом: «Дуэль. Только дуэль».
Сложно было представить в этой невидящий ярости не только утонченного Генриха, но и кого-либо еще из детей графа и графини фон Симеан. Это пугало больше всего, то, как Генрих говорил об этом: «Честь Хелен задета. И я... убью обидчика!»
«Если бы ты знала, милая моя, - Август с нежной грустью смотрел на дочь, - Если бы ты знала. Ты смогла бы остановить их обоих. Это будет дуэль, в которой один из них падет замертво».
-Папа, о чем ты думаешь? - Хелен подперла щеку рукой.
-Ничего, Хелли. Прости, я задумался.
Она что-то говорила. Август не слушал. Только видел, как шевелятся ее губы, как она улыбается.
Его милая, отважная девочка. Он вспомнил дуэль, которая случилась весной. Сам он этого не видел, но по рассказам Фео представлял достаточно живо, как Хелли с горящими глазами встала между Генрихом и старым графом. Она защищала их обоих. И Генриха, совершившего необдуманный поступок и графа в его почтенной старости, но только не себя и своего ребенка. Она сделала это однажды. Она могла сделать это еще раз.
Может быть стоило остановить Генриха. Сейчас Август думал об этом. Это было бы лучше для Хелен, остаться с живым мужем, но внутренний голос нашептывал ему, что это правильно, что иначе поступить никто не смог бы, даже сам Август.
Часы над камином задумчиво пробили одиннадцать.
Жанетта отозвала Хелен к Фридриху и Аннели, оба они плакали и никто не мог успокоить их.
Август остался наедине со своими мыслями и задумчиво сцепил ладони на затылке. Когда успели пробежать два часа? Еще утром он думал, что время будет тянуться очень долго, что дуэль будет проноситься перед глазами замедленными картинками. Но ничего этого не было. Просто часы оповестили, что уже все случилось и оставшиеся в живых участники отправляются по домам. Был ли среди них Генрих?
Граф закусил губы, вспомнив еще об одной женщине, которая не сможет принять смерть Генриха точно так же, как и Хелен. Он думал об Ильзе фон Симеан. Из всех ее девять детей, из пятерых сыновей только Генрих был настолько отчаянным, что готов был пожертвовать собой.
-Прости меня Ильза, - выдохнул Август в пустоту.
Хелен сошла вниз только спустя три четверти часа, когда времени оставалось так мало, что ее отец уже подыскивал слова, чтобы сообщить дочери печальные вести.
Но, словно две тени, в гостиную вошел Фео и, опираясь на его плечо, бледный словно смерть, Генрих фон Симеан.
-Генрих! - Хелен немедленно подскочила к нему.
-Ничего, Хелли, - он прижал к груди ее головку с золотыми кудрями. - Ничего. Прости, милая, я ужасно устал сегодня. Я побуду немного один.
Генрих все так же висел на Фео, безвольно волочил правую ногу, дошел до спальни, с усилием скинул сапоги, камзол и упал на кровать. Он шевелил губами, повторяя в тысячный раз одну и ту же фразу, которую никто не мог услышать, даже если бы вплотную прислонился к обескровленным губам. А повторял он вот что: «Я только что убил человека. Я только что убил человека. Я только что....»
Фео ходил взад и вперед по комнате, мерил ее шагами и так ритмично стучал каблуками, что его хождения напоминали военный марш.
-Уйди домой, - наконец не выдержал Генрих, повернулся на бок и спрятал лицо в подушке. - Моя голова не выдержит этого грохота!
Фео обиженно скрестил руки на груди, но остановился, присел на край кровати друга и уже по-другому, заботливо и беспокойно спросил:
-Как ты?
-Жив, - безэмоционально ответил Генрих, но именно в этом и был весь граф фон Симеан, он защитил честь жены, но чувствовал себя по меньшей мере виноватым.
-А... нога?
-Ерунда, - молодой человек все еще не хотел отрывать лицо от подушки. - Это не стоит внимания, пройдет через пару дней.
-Да? А по-моему кровь стекла в сапог и хлюпала при ходьбе.
-Ты сочиняешь, - махнул рукой Генрих. - Правда, иди домой. Мы увидимся завтра.
В эту минуту в комнату влетела Хелен, по-детски подпрыгивая подбежала к мужу, на всякий случай комкала носовой платок. Фео встал, уступая ей место.
-Генрих..., - она больше ничего не сказала, достаточно было взглянуть на ее бледное лицо и глаза, наполненные тревогой.
Граф фон Симеан сделал жест, чтобы она наклонилась к нему, девушка исполнила просьбу и Генрих обнял ее, прижимая к груди.
Хелен открыла рот, чтобы что-то сказать, но снова промолчала. Она поняла для себя одну вещь. Сейчас муж успокаивал ее так же, как она обычно утихомиривала Фридриха и Аннели, прижимая к себе. Оберегаемая его руками, сильными и теплыми, всем его телом, ей не чего было бояться.
Фео смущенно отвернулся к окну, задумавшись о чем-то своем.
В одной из комнат пробили часы, нарушая особенную, застывшую в воздухе тишину. До этого никто не осмеливался говорить. Генрих, который сейчас держал в руках свое самое большое сокровище; Хелен, убаюканная этим необычным жестом мужа; Фео, который чувствовал себя лишним.
-Что все-таки случилось? - девушка привстала, поправляя платье.
Генрих отвел взгляд в сторону, он не мог соврать ей так же, как и не мог сказать правды, его глаза как будто говорили: «Милая, лучше бы ты ни о чем не спрашивала!»
-Он упал с лошади, - нашелся Фео, говорить неправду ему тоже не очень-то и хотелось, но он хотя бы что-то придумал. - В самом деле, смешная история, Хелли, ты не поверишь....
Сейчас по лицам молодых люде было трудно поверить, что они когда-либо вообще умели смеяться. Хелен одарила друга таким взглядом, который на корню должен был пресечь лож и полет фантазий.
-Не обращай внимания, - махнул рукой Фео и выдавил жалкое подобие улыбки. - Просто граф фон Симеан решил сегодня покрасоваться на лошади, ехал на ней так, будто нет на свете зрелища прекрасней. Лошадь не выдержала такого самовлюбленного наездника, сбросила его и, нужно заметить, была права. Как мы все смеялись... Особенно лошадь, конечно!
Генрих привстал на локтях и хотел остановить его, как бы говоря: «Что ты плетешь!?» Но потом понял, что так будет лучше, хотя историю, где он выступает не в лучшем свете, он еще припомнит Фео!
-Ты в порядке? - Хелен протерла лоб мужа платком.
-Да, - кивнул Генрих. - Я повредил ногу, но доктор сказал, это не страшно. Велел не напрягаться и лежать в постели.
***
Прогулка Мадлены:
Скрытый контент: показать
Я уже показывала фото малышки Фелики, которую нашла Мадлена.
Фелики останется с Мадленой, а когда ей исполнится 18 лет, то она сама станет прелестной девушкой.
Скрытый контент: показать
Вернуться в «Наши куклы: профили и истории»
Кто сейчас на конференции
Сейчас этот форум просматривают: Naemir
