Elmice: ...Полдень золотой...

[VeraBelyh]

Elmice, поздравляю вас с пересадкой. Да, тела у йог очень хорошие. Я тоже такого гибрида не видела, мне даже в голову не пришло их сгибридить, хотя у меня и лив, и йога есть. Смотрится здорово!

Скрытый контент: показать

А глаза, кстати, не так сложно поменять. Я своей Мириам меняла.

[Elmice]

VeraBelyh, спасибо Я бы уже давно, наверное, пересадила, но хотелось увидеть у кого-нибудь такой гибрид... так и не дождалась
А со сменой глаз всё упирается в фирменное косоглазие, да... я его даже не стала пытаться исправить, оно мне нравится

Как водится, обработка в Photo Grid. Наваяла, пока ехала сегодня с работы...

[Elmice]

Вечером на подоконнике...

[Elmice]

...и в обработке:

[Elmice]

Утреннее фото

Забавно, но мне уже кажется, что Элизабет была такой всегда!

Чулочки

Чулки из довольно толстой ткани, но туфли все равно налезли!
Похоже, дело идет к косплею "Алисы в Стране Чудес"

[Kuklomanija]

Чулочки прелесть!

[Elmice]

Kuklomanija, мне самой нравятся у нее теперь будет мно-о-о-ого чулочков... и колготочек...
Маленькие ступни у этого тела смущали меня больше всего. По сравнению с ливскими - просто микроскопические... Ничего, думаю, привыкнем.

Занятно, но голова как будто кажется меньше... за счет увеличения тела, вероятно...
Первая мысль при распаковке донорской барбейки: а чё голова-то такая мелкая?..

[Elmice]

…И я люблю Люси

Скрытый контент: показать

Бьюсь над стихотворением:

…И эта ночь белым-бела,
Фантом, застывший без движенья…
Я через годы пронесла
Свою игру воображенья;
Но не смотрю я в зеркала, –
Меня пугает отраженье.

Или нет, не так:

…И эта ночь белым-бела,
Застыла без движенья…
Я через годы пронесла
Игру воображенья;
Но отраженья в зеркалах
Способны вызвать только страх.

А может…

Волшебник, доброе дитя
С серьезными глазами!
Знаком ты, право, не шутя
С тоскою и слезами.
Но годы разделяют нас,
И огонек почти погас.

Секунды убегают прочь,
И мрак в тиши растаял…
Мой милый странник, эта ночь –
Бессонная, святая.
Пусть огонек почти погас, –
Мы будем вместе в этот раз.

Я не боюсь дурных вестей:
Грядет рассвет туманный,
И в снах моих полно гостей,
Но только ты – желанный.
Не верь, что злой коснется рок
Переступивших мой порог!

Тем, кто пророчит сотни бед
Открывшим эти двери
И сотни одиноких лет, –
Во имя сна, не верь им!
Проклятье темных сил иных,
Оно настигнет лишь живых.

Случались чудеса со мной,
Но не было чудесней;
И, может быть, в тиши ночной
Ты вспомнишь эту песню,
И о полудне золотом,
Мой ослепительный фантом!

Ну, а пока мир окружен
Великими умами,
И я храню твой тихий сон
Над южными холмами, –
Пусть беды не коснутся нас!
Прими в подарок мой рассказ.

…Я не хочу взрослеть. Не хочу терять свое мироощущение – детское, по словам окружающих. Пусть так. Мне оно дорого.
Я боюсь взрослеть. Про пугающее отражение в зеркалах – чистая правда. Я очень боюсь в один прекрасный день обнаружить у себя седые волосы. Или первые морщины. Или… абсолютно мертвые, потухшие глаза. Может, мне повезет. Я хорошо разглядела Кларисс. Она ни капельки не постарела. Несмотря на совершенно седую голову и морщины, нелепый старомодный чепчик и такую же выпавшую из времени лавочку. А вот, кстати, любопытно: не являюсь ли я ее наследницей?..
Откуда эти мысли?..
Милый, милый, милый дядюшка Йэн.
– Я ненадолго, попрощаться. Мы сегодня улетаем. Развязываться с моими варшавскими делами, театр, Эвангелина, пятое, десятое… Джен побежала распечатывать посадочные талоны.
Они едут за границу. Вдвоем. О, как бы мне хотелось увидеть Эвино лицо, вы себе даже не представляете!..
Рискнула спросить:
– У вас все в порядке? У обоих?..
– Ой, Лиззи. Не знаю, что сказать. Боюсь сглазить…
– Тогда ничего не говори. Я тоже суеверная…
Еще одно не взрослеющее дитя. Вот как ему это удается?.. Можно было и не спрашивать про Джен. Сама вижу. Глаза блестят. Красивые, кстати, глаза, необычного темно-медового оттенка, с длинными ресницами… Долго они мне покоя не давали, ой долго.
– Я все никак не могу забыть ту встречу в Праге. Ну, и идиот же я! Надо было подойти и заговорить. Да, конечно, рядом с ней терлись эти джазмены… и не только джазмены… много она там шуму наделала…
– У Джен в Праге кто-то был?
Дядя на мгновение вытаращил глаза, но тут же рассмеялся:
– Слушай, я все время забываю, что ты уже взрослая! И с тобой можно говорить… того… о взрослом… Да, у Джен там был очередной недопеченный роман с какой-то фотомоделькой. Ну, ты же знаешь Джен. Ее не переделать. Мне приходится закрывать на это глаза…
Что верно, то верно: Джен не считает свои отношения с женщинами супружеской изменой. Котти Новак была первой, но далеко не последней.
“Взрослая”, хм. Как насмешка.
– Ну, а ты как? Я в тот раз встретил на лестнице какое-то чудо в викторианском костюме… Это же его цилиндр был, правда?
Я вздрогнула. Так мне это не приснилось…
Но я не могу признаться даже любимому дядюшке.
К счастью, он отвлекся.
– Ой, что я вижу. Кукла? Та самая? Ла… Ло… Люси?..
Та самая. Единственная. Мечта моего детства. (Опять к слову о нежелании взрослеть…) Люси. Названная в честь героини сказки Беатрикс Поттер. Был у меня среди игрушек и ежик, и другие зверюшки, и я мечтала разыгрывать сцены из “Миссис Тигги-Уинкл”… но Люси оставалась недосягаемой. Она принадлежала моей тетке Филиппе, – гордо восседала на столе в ее кабинете. Тетка держала антикварный магазин, и время от времени в нашем доме появлялись старинные вещи… но Люси явно к ним не относилась. Хоть она и наполовину фарфоровая, но достаточно новая. Чего тетка так за нее тряслась, – ума не приложу…
А она тряслась, правда. Не разрешала трогать. Ни о какой игре и речи быть не могло. Сестра Филиппы, Энджела, считала это блажью. И по четвергам, когда Филиппа уезжала из города, добрая Энджи первым делом вручала мне куклу, каждый раз напоминая, что к обеду ее нужно вернуть на место, иначе нам обеим не поздоровится.
Заговор, ха-ха. Разве я могла причинить вред своей любимице?.. Я сажала Люси на стул и созерцала. (Потом уже, прочитав у Гюго, как Козетта “играла” со своей Катериной, я живо вспомнила детские годы…) Разглядывала ее светлые кудряшки, тряпичные розочки в волосах, оборки на розовом платьице… Украдкой приподнимала краешек подола и, сгорая от стыда, разглядывала кукольные белые панталончики с кружевами. Туфельки у Люси не снимались, – ей просто покрасили ступни в черный цвет. Но даже это казалось мне чем-то необъяснимо чудесным…
Мои сверстницы вовсю играли в Синди и Барби, хвастались покупными нарядами и пластмассовой мебелью, таскали своих – довольно-таки потрепанных – любимиц с собой на прогулку и удивлялись: отчего я им не завидую?.. А нечему было завидовать, поверьте. У меня была Люси. Та самая. Единственная. Несколько часов в неделю, которых я ждала, как праздника. И никто мне был не нужен.
В магазинах я равнодушно проходила мимо полок с куклами, а сердобольные бабушки вокруг шептались, мол, сёстры МакМорран воспитывают забитого и неправильного ребенка… и так-то маленькая да худенькая, в чем только душа держится…
Была у меня еще одна кукла, попроще, и точно моя. Подарок дяди Йэна, названная в честь него Яной. Но я редко с ней играла. Два-три раза в год дядя приезжал в Инвернесс и увозил меня куда-нибудь на недельку, и тогда я брала Яну с собой. Чтоб мне было не скучно, а дяде – приятно. Возвращалась домой, и Яна опять отходила на второй план…
Мечты сбываются. Правда-правда сбываются. Только слишком поздно…
Год назад тетка Филиппа умерла. У Энджи не было никакого желания возиться с антиквариатом, и она быстро сбагрила магазинчик кому-то из знакомых. Половина старья из дома тоже ушла. А Люси… Не знаю, подумала ли я о ней, когда узнала о смерти тетки. Только Энджела, приехав через несколько месяцев в Лондон, вручила мне увесистую коробку. И сказала:
– Держи. Теперь она только твоя!
Мне был двадцать один год, я снимала микроскопическую квартиру недалеко от Оксфорд-стрит и работала не выходя из дома, рисуя афиши для театра “Фэйр Элмздэйл”. Внешне я – с тех пор, как уехала из Инвернесса – изменилась мало. “Фамильный лотрон-фэйровский Освенцим”, шутил дядя Йэн. А вот Энджела, кажется, начала забывать, как я выгляжу. Кофта, которую она связала, была мне велика…
Да. Двадцать один год. Три года, как я покинула дом сестер МакМорран, заменивший мне родительское гнездо. И уж невесть сколько времени, как я перестала играть в куклы…
А она мне – “держи”!
Я не знаю, руки ли мои вспомнили вперед головы, или же предчувствие… В коробке, упакованная не хуже антиквариата, лежала Люси. Ничуть не изменившаяся за эти годы. Светлые кудряшки, тряпичные розочки в волосах (одна, правда, распустилась, и ее пришлось срезать), розовое платье, белые панталончики с кружевами, нарисованные черной краской башмачки…
Время повернуло вспять.
Я не хочу взрослеть…
– Та-а-ак, что у нас тут… Портрет… кхм… Льюиса Кэрролла? А…
Дядя Йэн запнулся. Я посмотрела на него и мысленно закончила: “А не его ли я встретил на лестнице?..”
– Мечтательница ты моя, – нежно сказал дядя. – Тяжело тебе придется в этом мире. По себе знаю…
– Между прочим, дорогой дядюшка, это ты во всем виноват, – проворчала я. – Кто мне читал “Алису”? И “Фантасмагорию”? И “Охоту на Снарка”, в которой, признаться, я и по сей день мало что понимаю?..
Он усмехнулся, но как-то нерешительно, виновато.
– Мне не хотелось пичкать тебя Библией, как тетка Филиппа. Не самое детское чтение. Да и не много ты с него вынесла, судя по “пресвятой галактике”…
“О, пресвятая галактика!” – это я сказала, открыв дверь.
На экране телефона высветился номер Айтэны. Только этого мне не хватало!
Моя бывшая тетя даже не поздоровалась:
– Лиззи, ты пишешь “Освобождение Менестреля”?
Я растерялась.
– Какое еще освобождение менестреля?..
Дядя изменился в лице.
– Это Айтэна? Дай-ка мне трубку… Алло. Здравствуй, девочка. Да… Послушай, оставь Лиззи в покое. Вы и так ей на голову сели. Кто?.. Да все! Сколько ж можно… Запомните наконец, что путь к сердцу мужчины лежит не через его племянницу!
И вернул мне телефон. Весь разговор занял полминуты. Вот это я понимаю!
– Чертова Айтэна, – пробормотал дядя. Встряхнул кудрями, словно отгоняя какую-то мысль, и заговорил о другом: – Ты увидишь Кларисс? Скажи ей, что я давно не держу на нее зла. Глупо. Мы лет двадцать не виделись… Передашь?
– Непременно.
Не хочу я вникать в их семейные тайны. Не мое это дело. У меня всех желаний-то – как можно скорее вернуться в Гилфорд. Пройти эти несколько десятков шагов, которые всегда даются мне с трудом. Прикоснуться к белому камню и тихо-тихо сказать:
– Мой милый, мой хороший. Здравствуй. Это снова я.

Иллюстрации: Beatrix Potter, "The Tale of Mrs. Tiggy-Winkle"

[VanKot]

Это прекрасно!! С каждым разом Лиззи раскрывается все больше и больше. И становится очень интересной личностью со своей длинной историей

[Elmice]

VanKot,

Я сегодня была на выставке "Время кукол". Фотографии с самой выставки чуть позже, а пока - подарки, которые получила Элизабет:



Два Тоторо, с прошлогодней выставки и этой:

А планшет очень удобно носить в кармане фартука

Такой обло-о-о-о-ом... Там, где я покупала Тоторо, было столько обуви разных размеров! Но я не рискнула покупать без примерки Еще не привыкла к новым Лиззиным ножкам, не могу на глаз определить, подойдет или нет... жаль

[Elmice]

Фотографии с выставки "Время кукол" (май 2016-го)




Остальное спрячу под кат, там много. Было бы еще больше, но на выставке, как обычно, неважное освещение, и часть снимков не получилась

Скрытый контент: показать

[Elmice]

Еще немного фото с выставки - вид с верхней галереи




А эта замечательная композиция называется "Батька Махно" и стоит в вестибюле

[Kuklomanija]

Elmice, сколько всего интересного, как будто сама на выставке побывала...

[Elmice]

Kuklomanija,

Со съемки календаря.
"Дитя с безоблачным челом..."

[Elmice]

И в обработке:

[VanKot]

Дитю с безоблачным челом письмо прилетело

Скрытый контент: показать

Моя дорогая Лиззи,

я в полной растерянности! Я не знаю, что написать тебе. Твое письмо настолько необычное, настолько волнительное, что я даже во сне не могла представить себе такое! Смена тела! Вот это да!
О, мне даже не хватает слов, чтобы описать то, что я чувствую! В это просто невозможно поверить!
Я посмотрела твои новые фотографии. Фотографии новой тебя. Ты стала еще красивее! Платья на тебе сидят еще лучше, из чего я могу сделать вывод, что ты несколько поправилась
Я аккуратно слежу за твоими рассказами и зачитываюсь стихами. Они просто потрясающие! Ты наверно не поверишь, но у меня есть особый альбом, куда я выписываю твои стихи. Ах, милая Лиззи, я завидую тому, с какой легкостью ты можешь писать. Я чувствую себя полной бездарностью.

Моя же жизнь протекает настолько размеренно и спокойно, что любое мало-мальски значимое событие вызывает в ней целую буру эмоций и чувств. Хозяйка сдержала свое обещание и оставила меня при себе. А потом сдержала и второе, и я побывала за пределами дома и моей комнаты. Мир, Лиззи, он такой большой! Как бы я хотела побывать и в твоем мире тоже…
Я могу с уверенностью сказать, что меня никуда не пересадят, и я буду жить в своем первозданном виде. Я надеюсь, что хозяйка любит меня и помнит обо мне. Просто эта любовь в глубине души, где-то очень глубоко. Так глубоко, что я этого порой не замечаю...

А еще, моя дорогая Лиззи, я очень хочу поблагодарить тебя за подарки! Мой гардероб раздулся просто до невообразимых размеров! Даже хозяйка не может на это нарадоваться, потому что я же вижу, что меня не было в списке на новые платья. А теперь меня туда можно не вписывать ближайшие лет десять, чему я несказанно рада, потому что на хозяйку надеяться нельзя

P.S.: недавно я узнала об одном твоем желании относительно будущего своего дома. Мы постараемся приложить все усилия, чтобы ты осталась довольна

С любовью,
твоя Джейн.

[Elmice]

VanKot, дитя безумно счастливо

Ночное

Очень простая сумочка из коробки от жевательной резинки, обклеена самоклейкой.

[Elmice]

Календарь

[Kuklomanija]

Elmice, Лиззи обживается на новом теле...выглядит весьма органично...как будто так всегда и было... ...сумка интересная...смотрится как ткань...

[Ninchik]

Elmice, сколько у вас изменений!
Лиззи очень идет новое тело! Она как будто повзрослела даже

Источник цитаты Лиззи на новом теле не только стала чуть выше; у нее теперь длиннее руки. Поэтому рукава на всех старых платьях коротковаты, практически "три четверти".

Зато теперь у тебя есть повод обновить ей гардероб Правда старые платья тоже очень красивые... но можно же их перешить, удлинить кружевом, а рукава.... их тоже можно кружевом удлинить, при желании
Мне очень нравится новый, чулочный стиль Лиззи.

Источник цитаты Но я не рискнула покупать без примерки

В этом преимущество большого количества разных кукол - можно покупать все что нравится, кому-нибудь точно подойдет
Спасибо за фотографии с выставки! Было очень приятно прогуляться. Жаль у нас такие не проводят

[Elmice]

Kuklomanija, я боюсь представить, чего она еще захочет, после нового тела
Ninchik, вот я сегодня как раз полдня и занималась переделкой старых нарядов

Начали с Хэлло Китти. Платье оказалось маловато в груди. Я превратила его в юбку.
Кофточка и съемные рукава - старые.
Было:

Стало:



Едем дальше. Сине-голубой реглан тоже попал под раздачу. Верх я отпорола, что-нибудь с ним сделаю. Нижняя часть пошла на юбку. Плюс еще отыскался бывший верх от какого-то старого платья из той же ткани.
Было:

Стало:

Это спереди всё так прилично. А сзади...

"Немного поправилась?! В каком месте?!"

Летний вариант, без рукавов:

[Elmice]

Продолжаю.
Красное платье (оно у нас теперь единственное) я не стала переделывать. Рукава короткие, ну да Эру с ними...
Элизабет с Люси


Бонус


Одно из бело-зеленых платьев пришлось переделать. Я превратила его в юбку с топиком.
Съемные рукава - прежние.
Было:

Стало:

Во весь рост, к сожалению, снимок не получился. И вообще, с освещением у меня беда-беда Вот что значит - на дневной свет надеяться...

[Elmice]

И, как водится, обработка:

[VanKot]

Ты просто потрясающе постаралась!
Особенно понравилось голубое платье. Сзади

[Elmice]

VanKot, на спине явно татушка напрашивается когда-то она на этом месте и была...
В тихом омуте, хе

[Kuklomanija]

Elmice, а мне очень понравился вариант с "хелло Китти"...
у красного платья можно по низу рукава кружево выпустить...

[Elmice]

Kuklomanija, боюсь, с кружевами рукав не налезет... и так из-за этих пальчиков узкие рукава натянуть непросто... Пусть уж остается как есть.

Утреннее

Занятно, эту кофту моя мама вязала, разумеется, на старое Лиззино тело. Но на новом она определенно сидит лучше
И рукава не длинные, а в самый раз!

[VanKot]

Детвора выгнала Лиззи с кресла.
По-утрам Лиззи мерзнет

[Elmice]

VanKot, детворы три штуки, а Лиззи одна, - надо делиться!
А прохладно было ночью...

[Elmice]

Призрак минувшего

Скрытый контент: показать

– Милое мое дитя! Ну, зачем, зачем вы это делаете? Мучаете и себя, и меня…
– А она – не мучает? – упрямо спросила я, не отрывая ладони от камня.
– Если вы об Элмиджейн, то это ее право. Она взрослая женщина.
– Я тоже взрослая! – запальчиво сказала я, забыв свое обычное “не хочу взрослеть”.
– Я вижу, – заметил он не без сарказма.
Помолчали.
Солнце светило в полную силу. И не июль, и не полдень, но все-таки…
– Вы помните Кларисс МакМорран? Она приходила сюда около пятидесяти лет назад.
– Да уж не около пятидесяти, а все шестьдесят! Конечно, помню. Вы с ней очень похожи. Я сразу догадался, что вы родственницы.
– И что же, ее вы тоже просили не мучить себя?..
– Само собой.
– Хм… А знаете, к чему привели ваши нравоучения? Она сбежала из дома. К любовнику.
– Вы это серьезно? – недоверчиво спросил он.
– Серьезнее некуда. Отец Кларисс был какой-то важной шишкой. Он устроил жуткий скандал, и дедушку Себастьяна заставили жениться на семнадцатилетней пигалице. Вздумай он развестись, его бы тут же посадили… В отместку он до конца своей жизни ходил налево.
– Мисс Лотрон-Фэйр!
– А что? Это же правда. Бабушка очень быстро раскаялась, но было поздно… Она прожила с дедушкой без малого тридцать лет. И ни дня покоя. Одни мучения. Поэтому я и не удивляюсь, что после его смерти она так быстро вышла замуж… А сейчас она сидит в своей лавочке, почти как Овца, в чепчике и очках, и продает всякое барахло.
– Я знаю, – неожиданно сказал он. – Я к ней захожу иногда по вечерам. Шерри и печеньки у нее никогда не переводятся…
– О, пресвятая галактика! – вырвалось у меня. – Ну, бабушка! Я с ней еще поговорю про шерри и печеньки!
– Остыньте, Лиззи, – в его голосе было столько нежности, что я моментально успокоилась. – Не хватало еще, чтоб вы меня к ней ревновали…
Его рука на моем плече. Я ее увидела, – но почти ничего не почувствовала.
И непонятно, сон это или явь.
– Вот вы мне тут морали читаете… а ну как я поддамся на уговоры Янека, этого “докторишки с вечно недовольным лицом”? И буду всю жизнь об этом жалеть… а вы будете виноваты…
Рука в белой перчатке внезапно обрела вес.
– Н-не понял. Мисс Лотрон-Фэйр, вы меня… шантажируете?
– Упаси Эру. И в мыслях не было.
– “Эру”?..
– Проехали, – пробормотала я.
– И вы еще называете себя взрослой! – в его голосе звучал упрек, но я знала, что он улыбается. – Да вас следует…
– Отшлепать и оставить без сладкого, – мечтательно сказала я. – О нет, не надо… я буду хорошо себя вести.
– И одеваться, как подобает благовоспитанной девочке, – проворчал он. – Вовсе необязательно показывать всем свою… кхм… талию…
Я прыснула. Вот он, конфликт поколений. Или даже… конфликт эпох?..
– Мой преволшебнейший сэр, вы забываете, что на дворе двадцать первый век. Обнаженной… кхм… талией никого не удивишь. Обо мне скорее подумают плохо, если я начну расхаживать по улице в платье с кринолином…
– Терпеть не могу кринолины, – перебил он. – Кринолины, корсеты, высокие каблуки… брр! Отвратительная, неестественная мода.
– Вот видите… даже вы это поняли. В свое время. Что уж говорить про наше…
– Оставьте камень в покое, в самом деле!
– А что… вы что-то чувствуете, когда я к нему прикасаюсь?
– Да какое к чё… Извините. Камень не очень-то чистый, а вы без перчаток…
– И без зонтика, – брякнула я.
Непреходящее ощущение глубокой нереальности. И каждую секунду я ожидаю пробуждения. Вот-вот я проснусь. Вот сейчас. Еще чуть-чуть…
И не просыпаюсь.
Дядя и Джен улетели в Варшаву. Не то подарок Джен на сорокалетие, не то второй медовый месяц… Я поехала с ними в аэропорт. Странноватая парочка, но на удивление гармоничная. Дяде Йэну “возвращение в семью” явно пошло на пользу. Он такой… ух! Джен очаровательна, элегантный брючный костюм, каблуки, крохотная сумочка, стильная короткая стрижка… совсем не похожа на унылую-почти-сорокалетнюю-тетеньку, которая приходила ко мне под ручку с Айтэной и упрашивала написать бредовейшие стихи для бредовейшей пьесы.
Сама Айтэна не почтила нас своим присутствием (слава галактике!), но провожать “молодоженов” неожиданно прискакал мой двоюродный братец, со своей беременной Анаит и двумя сорванцами. Дядя еще посмеялся, мол, Артур хочет заселить Лотрон-Фэйрами весь Эдинбург… Гремучая смесь – английская кровь в сочетании с польской и армянской! В Лондоне они проездом. Меня Артур вообще, кажется, не узнал. Во всяком случае, не сделал обычное кислое лицо, когда я с ним поздоровалась…
– А кстати. Мой дядя видел вас тогда на лестнице. А вы говорили, что снитесь мне…
– Ну, пошутил…
Его рука все еще лежала на моем плече. Я почувствовала, что она дрожит.
– Можно мне обернуться? Пожалуйста… не уходите. Не исчезайте так быстро. Оставьте мне хотя бы свою улыбку, как Чеширский Кот…
– Не надо, мисс Лотрон-Фэйр… вы опять меня мучаете…
Да пропади все пропадом!
Я ухватилась за его руку своей и, полуобернувшись, прижалась к ней лицом.
Как всё странно.
– Лиззи. Милая, добрая Лиззи. Мне просто не хотелось, чтоб вы видели, как я…
Свободной рукой он вытащил из кармана платок и вытер слезы.
О, пресвятая галактика!
Довела человека.
Самой плакать хочется.
А солнце все печет. И не июль, и не полдень…
Неужели бабушка МакМорран… тоже?.. Шестьдесят лет назад?..
– Вы не против, если мы прогуляемся немного? Не хочу оставлять вас одну на кладбище. Отпустите мою руку, пожалуйста. Я не исчезну. Честное слово.
…Я пришла в себя. Это странное место… наверное, я отыщу его и ночью, с закрытыми глазами. И не так уж сильно греет солнце, чтоб мне голову напекло…

Июльский полдень золотой
Туманится, хотя
Всё изменилось, всё не так
Столетие спустя.
И тает, тает силуэт –
Волшебное дитя!

Я сердцу песнь свою дарю
И дружеской руке,
И снова заскользит челнок
По призрачной реке,
И вот уж южные холмы
Мелькнули вдалеке.

Тропинка вверх на берегу
Петляет, как змея;
И пусть умолкнет всё вокруг,
Мечты свои тая, –
Нас только двое на Земле, –
Мой добрый сэр и я.

Июльский полдень до краев
Наполнен тишиной;
И, вместо жалких трех теней,
Случится всё со мной:
Негромкий голос зазвучит
Лишь для меня одной!

Кто вдохновенье подарил
Серебряной струне?..
Я зачарованно сижу
В звенящей тишине,
И вот уж призрак мой идет
По сказочной стране.

Но наваждению конец:
Устал рассудок мой,
Ведь я должна была быть здесь
Минувшею зимой!
Передо мною белый крест,
Холодный и немой.

А я всё жду: из-под земли
Раздастся тихий стон…
И ничего здесь больше нет,
Туман со всех сторон,
И только полдень золотой,
Незыблемый, как сон.