Elmice: ...Полдень золотой...

[Elmice]

Домашний киносеанс

[VanKot]

Какая милота!

[Charli4444]

У Вас самая интнресная и живая Ливочка,которую я видела на форуме

[Kuklomanija]

Elmice, малыши с таким интересом смотрят...)

[Elmice]

Charli4444, спасибо!
VanKot, Kuklomanija,
Еще хотелось бы знать, ЧТО они там ночью смотрят...

Сегодня пришла посылка от VanKot!
Сфоткала далеко не всё...

Футболка с надписью на заказ

Гибридизаторский юмор

Кардиган а-ля Джеки


И... КАМИН! (может, хоть теперь строительство румбокса зашевелится...)

За подарки, в том числе и не попавшие в кадр, ОГРОМНОЕ СПАСИБО!

[eire]

Elmice, с подарками вас! Такое всё чудное!

[Elmice]

eire, спасибо! В ближайшее время покажу остальные подарки

Малыши добрались до камина...

Ой, а что там внутри?..

Палочки какие-то...

Ну, разве можно так делать? Камин - не место для игр!

[Elmice]

Вчерашние снимки в обработке:


И ночное. Лиззи долго сидела у камина...

Я нашла для него решетку. Она старая, старше камина, Лиззи и меня вместе взятых

Крупным планом:

Скрытый контент: показать

Вот как выглядел первоисточник. Фото из Сети:

Такой ночник моим родителям подарили на свадьбу. В моем детстве он уже был неработающим и, кажется, с недостающими колесами
Позже я раздербанила карету на запчасти. Остались только решетки и сундучок.
Вот здесь, между Лиззи и камином, он и виднеется:

Из-за камина пришлось в нашем уголке сделать перестановку. Вот как теперь всё выглядит:

Слева, рядом с камином, еще шкафчик, но он не влез в кадр
Задумчивая Лиззи:

Ну, и напоследок - еще кусочек подарка от VanKot
Отковыряла один из постеров с "Наследниками" (все равно уже надоели) и повесила картины.

[Kuklomanija]

Elmice, замечательные подарки и чудесные фотографии...

[Elmice]

Kuklomanija, спасибо!
Хоть я и говорю всегда, что люблю дарить подарки, но получать их люблю не меньше...

[eire]

Elmice, как красиво и уютно в уголке у Лиззи, всё-таки!

[Elmice]

eire, спасибо

Со съемки календаря



За ткань для платья еще раз спасибо VanKot!

[Elmice]

Календарь

[Elmice]

Фотографии в новом платье в обработке:

[Elmice]

Календарь

[eire]

Elmice, красота!
У Лиззи такое интересное украшение на шее, я прямо залипла ^^

[Elmice]

eire, это шарфик и бусы

[NTasha]

Elmice, какие замечательные обновки у Лиззи
и какая же дружная компания кино смотрит!
Новое платье Лиззи на съемках календаря понравилось
Столько нового в интерьере - очень интересно будет увидеть когда-нибудь румбокс
А пока - и на подоконнике так уютно, что хочется снова и снова приходить в гости.

[Elmice]

NTasha, спасибо!
Обновок сейчас маловато... не до конца освоились с новым телом а может, лето, и мне просто лень...
Румбокса это тоже касается...
Тут кое-кто говорит - а может, ну его, этот румбокс?..

Календарь

Да, это кормушка для птиц из ФиксПрайса будет игровой домик для Хелен и Ко

[Elmice]

Немного нашего вечернего уголка...


Все три снимка кликабельны, можно поразглядывать мелочи...

Чудеса Зазеркалья

[Elmice]

Много-много фото со съемки календаря.
Платье - предположительно Mattel, ботинки - Mimiwoo, колготки - VanKot, кардиган - Aysha Graham (моя мама)
Меня практически нет

[Elmice]

Продолжение...

[Elmice]

И в обработке:



Продолжение следует...

[Elmice]

Из кукольной библиотеки

Однажды, когда ремонтировали дом, Наташина мама прибирала на чердаке и там, среди поломанной, ненужной мебели нашла старую куклу. Она вытерла ее тряпкой и принесла дочке:
– Смотри, Наташа, эту куклу когда-то подарил мне твой дедушка.
– Мамочка! – воскликнула Наташа. – Наверное, ей очень страшно было одной на темном чердаке? Подари мне ее. Я сошью ей новое платьице и буду с ней играть.
Кукла поселилась в самой светлой комнате и стала постоянной участницей веселых игр девочки. Своей новой подружке Наташа сшила простое, ситцевое, но очень нарядное платье, причесала и подклеила каштановые косички.
Даже облупленный нос не помешал кукле стать Наташиной любимицей. И хотя теперь у нее на ногах были маленькие клеенчатые туфельки, назвали куклу Босоножкой. Такой ее девочка увидела в первый раз.
Босоножку Наташа брала с собой повсюду: в сад, на речку, во двор. За столом она обязательно усаживала ее рядом.
От забот маленькой хлопотливой хозяйки кукла уставала. Тогда она начинала хитрить: бессильно опускала свои тряпичные руки, склоняла голову на плечо и, когда Наташа пыталась ее усадить, все время падала.
– Бедная моя, – спохватывалась Наташа, – тебе, наверное, пора спать.
Она укладывала Босоножку в деревянную кроватку, укрывала одеялом, пела колыбельную.
Босоножке нравилась новая жизнь.
Правда, иногда ее покой нарушал бесцеремонный Шарик. Он открывал лапой дверь, пробирался в угол к игрушкам и изо всех выбирал только Босоножку.
Втайне она была польщена вниманием Шарика, но вслух этого не высказывала. Для видимости она пищала:
– Ой-ой! Возьми хоть раз, пожалуйста, не меня, а Желтого Медвежонка.
Шарик не обращал на это внимания и стремительно выскакивал на крыльцо. Перед глазами Босоножки мелькали кудахтающие куры, кусты смородины, зеленый забор палисадника. Веселый, довольный пес показывал приятельнице все свои владения. Он носился по двору до тех пор, пока его кто-нибудь не замечал. Тогда Шарик оставлял куклу на крыльце, а сам прятался в будку.
Люди не понимали того, что Босоножке самой нравились такие путешествия.
Беспечная жизнь Босоножки продолжалась недолго и кончилась, когда Наташе в день рождения принесли большую картонную коробку.
– Интересно, что в ней? – спросил Фланелевый Кролик и поднял от любопытства одно длинное ухо.
– Не знаю, – крякнул Резиновый Утенок. – Я думаю, что это зимняя шубка нашей хозяйке.
– Нет, нет, – проворчал Желтый Медвежонок и покачал головой. – В такой же самой коробке год назад принесли меня. Может быть, здесь мой северный белый братец?
Высказали свое мнение о загадочной коробке и Двугорбый верблюд, и Лягушка, и Лиса Патрикеевна. А Быстрый Конь приподнялся у стола на задние колесики, наморщил нос и сердито фыркнул.
– Что же в ней может быть? – подумала Босоножка. Она почему-то встревожилась, ее мучала неизвестность.
Наконец, именинница подошла к столу, развязала тесемку и приподняла крышку.
– Какая красавица! Спасибо, папочка! – закричала Наташа и осторожно взяла в руки подарок.
Игрушки замерли в восхищении: Наташа держала большую новую куклу. Кукла была одета в сияющее розовое платье из нейлона, с пышными складками, легкое и прозрачное.
– А туфли на ней какие, посмотрите! – захлебывалась от восторга Лиса Патрикеевна. – Они коричневые, лакированные и с пряжками.
– А шляпка, с лентами! – квакала Лягушка. – Совсем как цветок водяной лилии.
– Среди нас никогда не было такой прекрасной игрушки, – торжественно произнес Желтый Медвежонок. Он стал торопливо приглаживать на своих боках плюш, протер бусинки глаз, чтобы они ярче блестели, и повернулся так, чтобы его круглый животик не слишком бросался в глаза незнакомке.
И только Босоножка ничего не сказала. Она не промолвила ни слова даже тогда, когда нейлоновая модница открыла свои круглые глаза и нежно произнесла два раза:
– Ма-ма! Ма-ма!
Красавице дали имя – Ляля. Она заняла самое лучшее место на диване среди вышитых подушек и сидела, высокомерно подняв голову с прической из шелковых волос. Ляля ни с кем не разговаривала и смотрела в одну точку.
Конечно, она очень воображала, потому что, когда Желтый Медвежонок приветливо обратился к ней, даже не удостоила его взглядом, а только небрежно заметила:
– Говори потише, у меня с дороги голова разболелась.
Игрушки удивились такой невоспитанности, обиделись и с тех пор перестали обращать на задаваку внимание.
Только Босоножка не могла успокоиться. Она видела, как нарядную Лялю по утрам берет на руки Наташа, ласково прижимает к себе. Поговорит с ней и снова удобно устроит на диване.
Старенькая Босоножка рядом с Лялей выглядела серенькой и скромной. И потому она становилась день ото дня все задумчивей и печальней. ей казалось, что она здесь лишняя.
Однажды ночью Босоножка не выдержала и, когда все заснули, приблизилась к Ляле. Тряпичными пальчиками прикоснулась она к ее шелковым волосам.
– Какая я несчастная! – заплакала Босоножка. – Я никогда не имела таких кудряшек, таких открывающихся и закрывающихся глаз, такого платья и шляпы. Меня вечно тащат куда-нибудь играть. А Ляля может целыми днями отдыхать на мягких подушках.
– Что ты хнычешь, облезлая, тряпичная кукла! – высокомерно проговорила вдруг Ляля. – Если тебе так плохо, зачем ты тогда здесь живешь? На твоем месте я бы ушла. Вот возьму и пожалуюсь Наташе, и тебя снова забросят на чердак.
Босоножка испугалась угрозы сердитой Ляли.»В самом деле, вдруг опять окажусь в темноте и пыли? Ведь у Наташи теперь есть другая, новая кукла».
От обиды Босоножка заплакала еще сильнее, а когда слез не хватило, вытерла мокрые щеки и задумалась.
– Может быть убежать? Но куда? – беспокоилась она.
И тут же решила:
«Уйду далеко-далеко, в лес, и останусь там».
Никому ничего не сказала Босоножка. Только постояла у кровати Наташи, тяжело вздохнула, а потом влезла на подоконник. Окно было раскрыто. От высоты у Босоножки закружилась голова. Но она вспомнила о своем горе и спрыгнула вниз.
Тресь! Обломились под ногами стебельки душистого табака. Босоножка испугалась, что кто-нибудь услышит этот шум, и побежала по лунной дорожке все дальше и дальше от своего дома.
…На опушку леса Босоножка вышла, когда над деревьями заалела заря. Только тут она почувствовала, что устала и исколола ноги, потому что в пути потеряла клеенчатые туфельки. Но вокруг все было так ново и необыкновенно, что к ней вернулось хорошее настроение.
Босоножка вошла в чащу и увидела перед собой на ветке мастера Шелкопряда.
– Здравствуй, Шелкопряд! – окликнула его Босоножка.
– Здравствуй, маленькая! Ты что-нибудь хочешь?
– Да. Не сможешь ли ты соткать мне из своих шелковых ниток платье?
– Отчего же, смогу, – ответил Шелкопряд. – Подойди поближе. – Он снял мерку и начал проворно работать.
Усталая Босоножка присела у пня отдохнуть. Вскоре платье было готово. Оно получилось таким, что ей могла позавидовать даже модница Ляля.
– Спасибо тебе, Шелкопряд! – поблагодарила кукла великолепного мастера. Взглянула на свои поцарапанные ноги и сказала:
– Мне бы еще туфельки.
– Будут они у тебя, – услыхала Босоножка.
Она оглянулась – на стволе дерева сидела Пушистая Белка с орешком в цепких лапах.
– Держи! – крикнула Белка и ловко бросила вниз две скорлупы расколотого ореха.
Босоножка примерила обновку. Башмачки точь-в-точь были по ноге, прочные, с зелеными кисточками. Таких не имела ни одна кукла на свете.
Лесные обитатели всюду приветливо встречали гостью. Каждый старался ее чем-нибудь порадовать.
Ящерица подарила ей для платья блестящие чешуйки, от которых оно стало еще нарядней. Дятел вырубил из березовой коры ослепительно белые браслеты.. Рябина надела ей на шею ожерелье из красных ягод.
Не осталась в долгу и Цапля. Она принесла шляпку-лилию. Исполнилась мечта Босоножки. Она стала такой же нарядной, как Ляля. Кукла села на пенек, словно на диван. Вместо подушек был мягкий зеленый мох.
Так она сидела час и два. Остромордые ежата резвились вокруг на поляне. Они кувыркались, бегали друг за другом, фыркали, боролись. Ежата звали Босоножку поиграть с ними. Она отказалась, потому что боялась испачкать или помять свое нарядное платье. И зверьки убежали.
Все в лесу были заняты своими делами. Дятел лечил дерево. Шелкопряд сматывал нить в коконы. Белка ускакала запасать на зиму орехи. Цапля улетела к своим детям. Босоножка осталась одна, ей стало скучно. Она не знала, чем заняться, а к безделью не привыкла. Потом ей вспомнился дом, вспомнились игрушки. А что о ней думает Наташа? А Шарик? Наверное, ищут по всему дому.
«Милые мои. Я и не предполагала, что мне без вас будет так грустно, – думала Босоножка. – И зачем мне такое красивое платье, если его не увидит Наташа? Я нехорошая, неблагодарная кукла. Меня сняли с пыльного чердака, заботились обо мне, любили. А я убежала в лес».
Босоножке захотелось скорее вернуться домой. Но это оказалось не так просто. Тропинка потерялась. Вокруг стоял густой, молчаливый лес.
«Куда идти?»
Босоножка бросилась напрямик через колючие кусты, туда, где между деревьями проглядывало солнце. Когда она бежала в лес, солнце вставало за спиной. Значит, возвращаться надо в сторону солнца. Бедная кукла не знала, что все дальше и дальше уходит от дома. Утром солнышко вставало на востоке, а сейчас, вечером, опускалось к западу.
Трава становилась все гуще и выше, идти стало совсем трудно.
Вдруг подул сильный ветер, неожиданно потемнело. Нависли густые дождевые тучи. Тревожно зашумели деревья и травы, попрятались лесные жители. Сверкнула молния, загрохотал гром. Крупные капли дождя захлопали по листве.
Босоножка заблудилась, промокла насквозь, дрожала от холода.
«Пропала я совсем, – подумала она. Разве мне плохо было у Наташи?..»
Она спряталась под густую ель. Но и там дождь и ветер доставали ее. С ветки сорвалась колючая шишка и больно ударила по голове. Перепуганная вконец, Босоножка выскочила из-под елки и кинулась куда глаза глядят.
А ветер свистел ей вслед, догонял и хлестал. А дождь все лил и лил, словно хотел утопить беглянку.
За сучок зацепилась и осталась на нем шляпка-лилия. Порывом ветра сорвало и унесло платье. Потоки воды смыли с ног ореховые башмачки.
Забрызганная грязью, продрогшая Босоножка, наконец, увидела знакомую крышу. Пробежать осталось уже совсем немножко, но кукла вдруг поскользнулась и упала.
Очнулась она от громкого лая и увидела над собой добрую лохматую морду Шарика. Это он, верный ее товарищ, весь день, когда обнаружилась пропажа, не находил себе места и отправился на розыски.
Шарик лизнул ей щеку теплым и влажным языком, схватил и принес Босоножку домой.
Больше всех обрадовалась Наташа. Игрушки были довольны возвращением Босоножки, они стали ее расспрашивать наперебой, где она пропадала. Даже надменная Ляля улыбнулась, закрыла и открыла глаза. Втайне она все же завидовала старенькой кукле: Ляля была одинока.
Босоножку почистили, переодели в выстиранное и выглаженное ситцевое платье, заштопали царапины.
А на следующий день Шарик снова, как прежде, тихонько открыл лапой дверь. И, как прежде, обрадовалась ему Босоножка: друзья дороже блестящих нарядов.
Никаких лесных подарков не осталось у куклы. Да она о них и не жалела. Только длинными зимними вечерами в теплом игрушечном уголке Босоножка часто рассказывала друзьям о своих необыкновенных приключениях.
Правда, Наташиной маме говорила соседка, что видела, как Босоножку в лес утащила ворона. Люди этому верили. Они думали: не могла же кукла уйти сама!
Ну, что ж, пусть так и думают.
Но мы-то с вами знаем всю правду.

/Галина Каменная. “Приключения старой куклы”/




Иллюстрации В. Любарского

[Elmice]

Еще обработка:

[Elmice]

И еще немного:



P. S. С момента пересадки прошел ровно месяц.

[eire]

Elmice, ого, месяц на новом теле! поздравляю) у Лиззи такие умилительные ботиночки ^_^ равно как и весь наряд, ей безумно идёт))
и спасибо за очередную историю!

[Kuklomanija]

Elmice, новое тело потянуло за собой смену стиля?

[Elmice]

eire, Kuklomanija, спасибо!
Смена стиля?.. Нет, пожалуй. Просто как-то захотелось разнообразия

[Elmice]

Детский сон

Скрытый контент: показать

В ту ночь я не сомкнула глаз.
Оксфорд. Лето. Несколько дней до моего дня рождения (мне должно исполниться девять). Мы с дядей гостим у его старого друга в одном из оксфордских колледжей. В каком именно, я не знаю, и сейчас, спустя столько лет, не хочу спрашивать у дяди. Мне приятнее думать, что это был Крайст-Чёрч…
Ну, а почему бы и нет?..
Старый дядин друг – в самом деле старый. Положим, в детстве добрая половина взрослых кажется старыми… но дядя Йэн – приятное исключение. Вообще, пока он не поседел… нет, пожалуй, он и сегодня не выглядит на свой возраст.
Да. Оксфорд. Лето. Гости. Нашего хозяина дядя дружески хлопает по плечу и зовет просто “Джонни”. На дверях у него табличка “Проф. Дж. Э. Мэлори”. А до меня уже потом, когда я выросла, вдруг дошло, что этот неулыбчивый бородач – один из бывших музыкантов дядиной рок-группы. “Frenhines”, любимое дядино детище и его заветная мечта, давно канула в небытие, оставив ему лишь две запиленные пластинки, тощую папочку с газетными вырезками, поцарапанный “Стратокастер”, да непреходящую тоску по прошлому…
Но я отвлеклась.
Да, в ту ночь я так и не смогла заснуть.
Это было сразу после приезда. Я впервые попала в Оксфорд, и он – даже в сумерках – показался мне похожим на необычайно запутанный лабиринт. Я крепко держала дядю за руку, боясь потеряться. И думала: как же люди здесь что-нибудь находят? Ведь всё такое… одинаковое!
Сидела за столом, пила чай и молчала. “Проф. Дж. Э. Мэлори” тоже больше отмалчивался, зато дядя болтал без умолку – за двоих. Что само по себе чудо чудное и диво дивное…
Разговор был неинтересный, взрослый. Про какие-то книги. Про переводы рукописей и профессорского сына, поэта и переводчика.
(Примечание из сегодня. Почтеннейший Джон Элиадор Мэлори давным-давно обретается в Америке. А его сын, поэт и переводчик, несколько лет назад умер. Покончил с собой. Грустно…)
– Устала, малышка? – дядин друг неожиданно обращает на меня внимание.
Я молча качаю головой. Нет, это не усталость. Какое-то непонятное состояние, которое я сейчас, будучи взрослой, назвала бы нервным перевозбуждением. Вроде и глаза закрываются, а я чувствую, что заснуть будет тяжело. И никак не согреться, держусь за кружку с чаем и не хочу ее выпускать. А в горле как будто кошка царапает… Может, та, которой пугала меня тетя Филиппа?
“Если будешь баловаться, придет большая белая кошка и утащит тебя!” – говорила она.
Почему кошка, и почему белая, и зачем ей дети, которые плохо себя ведут, – так и осталось для меня загадкой. Филиппа МакМорран была странноватой женщиной. И юмор у нее был весьма своеобразный. Энджела часто жаловалась знакомым на шуточки младшей сестры… да-да, Филиппа была младшей. Но верховодила в доме именно она, и никто не смел с этим спорить.
Эйлвин, их непутевый братец-художник, сбежал от сестер при первой же возможности. Я его почти не знала, и “дядей Эйлвином” называть его не приходилось, – дядя у меня был один на все времена, Брайан Лотрон-Фэйр, которого все до единого звали просто Йэном.
…Я опять отвлеклась. Да и немудрено. Мысли у меня разбредаются. Во внутреннем мире царит хаос; про внешний и говорить нечего. Вот уже которую неделю я бегаю от мистера Долтри. А точнее – от дела о бабушкином наследстве. В Гилфорд, мой многострадальный и обожаемый Гилфорд, – ни ногой. Мотаюсь на велосипеде по окрестным деревням. И готова убежать еще дальше, только бы мои… в общем, только бы меня не нашли.
Вы только не подумайте чего. С мистером Долтри как раз все в порядке. Он мне даже понравился. И мог бы понравиться еще больше, не будь он блондином… серьезно. У меня с некоторых пор какое-то предубеждение против светлых волос. Время от времени тянет сделать глупость: подстричься, покраситься, завиться… но я себя удерживаю.
Хотя гонять на велике с такой гривой иногда тяжеловато…
…Оксфорд. Лето. Несколько дней до моего дня рождения. И без малого четыре года с того момента, когда я в последний раз видела своих родителей. Ни в какую Америку они тогда, конечно, не собирались. Даже близко. Так, “по европам”. Обычный маршрут: Ирландия, Мэн, Франция, Бельгия… не знаю, куда их там еще носило. Две сумки с вещами, мамина гитара, ничего лишнего. Богема чертова, чтоб не сказать больше…
К тому лету, которое я пытаюсь вспомнить, я уже свыклась с мыслью о том, что родителей у меня нет. Вот у всех знакомых детей есть, а у меня – нет. Я и без того не такая, как все. Маленькая, худенькая, выгляжу младше своего возраста. К игрушкам почти равнодушна, а вот от книжек меня не оторвать. Для полного счастья – заикаюсь… но не всегда, а лишь временами, когда на меня “черт знает что находит” (по любезному определению тетки Филиппы). Докторов панически боюсь, – и поэтому всеми своими слабыми детскими усилиями стараюсь не заболеть.
И получается это плохо…
Кошка продолжает царапать в горле, и мое сердце сжимается от страха.
Я больна.
– По-моему, девочка, ты уже спишь, – ласково замечает дядя. – Джонни, давай ее устроим где-нибудь. Чего ей сидеть и слушать нашу болтовню…
– Ага, – отвечает Джонни.
“Устраивают” меня в профессорском кабинете, на профессорском же диване. Подоткнули одеяло, пожелали спокойной ночи и выключили свет. И делай что хочешь!
Я лежу с широко открытыми глазами. Тишина. Негромко тикают часы. Из-за стены едва доносится дядин голос (он опять болтает за двоих). Ничего. Наговорится и ляжет спать.
А я не сплю.
Боюсь кошки. Хорошо ли я вела себя сегодня, не напроказила ли где?..
Но, вместо белой кошки, ко мне приходит Черный Человек.
Он совсем не страшный. Правда-правда.
Потом, в течение нескольких лет, он будет являться в мои сны. Но та первая встреча была наяву. Я не могу ошибаться, – ведь я в ту ночь так и не заснула!
У него ничего нет – ни тела, ни даже голоса. Только тень.
И эта тень движется по стене над диваном.
Что он делает? Кажется, снимает цилиндр и кланяется. Вот чудеса!
А Черный Человек кладет цилиндр на взявшийся неведомо откуда столик – там же, на стене. Рядом, как по волшебству, возникает кресло. Черный Человек садится в кресло и открывает Черную Книгу.
И начинает… читать?..
Я по-прежнему не слышу его голоса. Только тиканье часов. Но перед моими глазами возникает сказка… черная, как и всё остальное. Похожая на театр теней. О да, это театр – для единственной зрительницы.
Для меня.
Я не помню, о чем было то представление. Знаю только, что оно меня восхитило. Я захотела похлопать, но отчего-то не могла оторвать руки от одеяла. И все тело – как свинцом налилось… И больно зацарапала кошка в горле, она ловила слова и съедала их, как будто не хотела, чтобы кто-нибудь услышал мой крик о помощи…
И оставалось только смотреть на стену, где продолжали двигаться тени.
Но теперь они уже не были черными и плоскими. Загадочным образом, в стене как будто открылась дверь, и двухмерное пространство стало трехмерным.
А Черный Человек приблизился ко мне… Я не помню его лица. В память врезались только тугие завитки темных волос, – почти как у дяди.
И что-то холодное дотронулось до моего лба.
Как будто он меня поцеловал.
Больше я ничего не помню. Комната стала темной-претемной, – но это был не сон, я ни на мгновенье не сомкнула глаз…
И чьи-то голоса.
– А раньше с ней такое случалось?
– Нет. При мне – никогда. Да и тетки предупредили бы…
– Понимаю. Давай-ка вызовем врача. Не нравится мне всё это…
Какая я глупая. Это же был дядя – там, на стене, черный, в цилиндре!
Но… что-то не то. И не так. Дядя и его друг – в комнате, склонились надо мной. А за дверью – чьи-то шаги. Они удаляются. Всё дальше, дальше, дальше…

Симфония в камне, соната столетий,
Мираж за незапертой дверцей!
В твоих лабиринтах надеюсь я встретить
Того, кто украл мое сердце.

Здесь птицы щебечут, и плачут фонтаны,
Сквозь тусклую тьму одеянья,
Здесь Время проходит с улыбкой туманной,
Холодное, как изваянье.

Но близится полночь, и темень сгустится,
Почудится тень человека…
И я полечу, словно вихрь, словно птица,
Вослед позапрошлому веку!

В погоню за призраком! Мне это ново, –
Быть тенью и с тенью сражаться!
Но тает мираж без единого слова;
Наверно, пора просыпаться.

Заботы, невзгоды… да их будет море!
Но я разгоню эту небыль;
И будут мне сниться шаги в коридоре
И эхо под каменным небом…