miss Monro: Dolls,Madness and Rock'n'roll - 24.09.2019, парк Зарядье, Красная площадь

[miss Monro]

irashka, не за что! Я старалась. Буду верить, что у вас все получится.
Да, мне тоже Аду жаль. Мне их всех жаль, никому не позавидуешь. Ада частично списана с моей мамы - она тоже, как Чип и Дейл, вечно ко всем спешит на помощь в случае чего.

[Nasty]

Писали ни редактировать ни грузить, а там оказывается всё можно. Спасибо, опробую на практике в апреле.

Васю понимаю, воспитание такое, себя не переделать, но не кажется Гере надо сказать про ребёнка, не потому чтоб он вернулся и попробовать с нуля, а потому что у ребёнка должен быть отец. Он будет хорошим папой.

[miss Monro]

Если говорить о том, что будет правильно, то, конечно, надо сказать. Но это мы понимаем, потому что со стороны смотрим. А сами-то мы всегда ли поступаем правильно?
В Ваське играет гордость и обида, и она сейчас не может адекватно оценить ситуацию - слишком много потрясений за короткий срок. Да и характер, опять же (у меня тоже характер не сахар, часто жизнь отравляет). Они с Герой оба упертые, как бараны, оттого и сложности все.

[Nasty]

Это да, со своей колокольни рассуждать все легко и просто.
Меня бабушка козой упрямой звала в детстве

[miss Monro]

Это еще ласково. Меня мама с бабушкой называют куда хлеще.

[miss Monro]

Если помните, я начинала линию с фрилансером Максом. На самом деле, у меня на нее были большие планы - я собиралась купить необходимых кукол и замутить нечто глобальное, но потом перехотела. Но история-то уже начата, не бросать же. Чтобы не получилась сплошная стена текста, я обратилась за помощью к форумчанке Елене (Кисточке). Она помогла мне с иллюстрациями,за что ей огромное спасибо!
Ну и да, из-за того, что я перехотела нужных кукол, все переигралось, и мне пришлось в срочном порядке прописывать все так, чтобы эта линия не стала основной, но при этом вязалась со всеми остальными. И если вам покажется, что она не вяжется, то... то, блин, так и есть. Хотя я правда старалась,набрасывала своеобразные крючки, чтобы прицепить эту линию к основным персонажам. Возможно, вам результат понравится больше, чем мне.

Они переписывались уже почти год.

Поначалу ничто не предвещало долгого общения. На сообщения в духе «привет, как дела?» Макс нехотя отвечал: «Норм» и дальше этого дело не шло. Он надеялся, что это отобьет у Джулианы всякую охоту спрашивать что-то еще, однако та не унималась и продолжала день за днем забивать ему личку. В ее сообщениях не было ничего раздражающего – короткие реплики о погоде, новом просмотренном фильме или просто что-то бытовое, в духе: «Гречка опять подорожала». Макс усиленно боролся с желанием внести эту настойчивую особу в «черный список», но так этого и не сделал. Впоследствии он понял, почему: эти короткие малоинформативные сообщения были единственной ниточкой, соединяющей его с реальностью, внешним миром. Порой он попросту забывал, какой сейчас месяц и день недели и не знал, что происходит вокруг, у нормальных людей. Джулиана же давала понять, что жизнь не стоит на месте, что он еще жив и по-прежнему существует. Это было облегчением, но и досадным фактом одновременно.

Но в какой-то момент все изменилось.
«Я знаю, что ты чувствуешь»

Сообщение, присланное в два часа ночи, настолько разительно отличалось от предыдущих – и по содержанию, и по стилю (ни одной ошибки!), - что Макс невольно потер глаза. Увиденное никуда не исчезло.

«Что ты знаешь?»

«Что тебе одиноко. Что тебе не с кем поговорить. И что ты винишь себя в случившемся»

По спине Макса пробежали мурашки. Он судорожно пытался сообразить, откуда эта надоеда могла пронюхать про его прошлое, а затем треснул кулаком по столу и заскрипел зубами.

Идиот.

У него же в друзьях только два человека – Герман и Маша, и на станице последней до сих пор висит черно-белая фотография с траурной полосой и ворохом комментариев от родственников и институтских подружек.
Но кто бы мог подумать, что эта дрянь зайдет так далеко и будет копаться во всем этом?
«Да что ты можешь знать? Это не твое дело, понятно?»

«Ты не виноват, Макс. Пока ты это не примешь, тебе так и будет больно»

Макс захлопнул крышку ноутбука, взъерошил волосы и тяжело выдохнул. Затем встал, прошел на кухню, откупорил бутылку Jack Daniels – подарок Германа на недавний день рождения – и сделал глоток. Виски потек внутрь подобно жгучей лаве, оставляя после себя горящий огненный след. Макс утробно рыкнул, мотнув головой, и решительно вернулся обратно за стол.

Сначала он матерился.

Потом угрожал.

Потом орал, чуть не сломав Caps Lock.

Потом упрашивал оставить его в покое.

Потом плакал.

Плакал всю ночь.

Макс проснулся от солнечных лучей, болезненный свет которых проникал под веки сквозь сомкнутые ресницы. Его тело покоилось в кресле, а к щеке прижималась твердая гладь стола. Правая рука лежала на клавиатуре, левая обнимала пустую бутылку Jack Daniels. Он с трудом сел, придерживая руками голову, которая, казалось, вот-вот переломит шею своим весом, и с удивлением осознал: он не напивался так со дня Машиных похорон. Он соврал бы, сказав, что чувствует себя хорошо – вовсе нет, он ощущал себя в мире живых лишь благодаря жуткой боли в затекших мышцах, тогда как все его существо буквально кричало о том, что он уже труп, - но впервые за долгое время та боль, которая сковывала его душу, ослабила свои стальные тиски.

Облегчение. Наконец-то.

С того самого дня их общение потекло совершенно по-новому. Макс внезапно обнаружил, что говорить о своей трагедии с едва знакомым человеком почему-то гораздо легче, нежели с родными и друзьями. Джулиана ничего не вытягивала из него насильно, а сам он охотно рассказывал ей о жене, о том, как они познакомились, с улыбкой вспоминал их дурацкие выходки в институте. Тем аварии и беременности они почти не касались. Джулиана не сочувствовала ему, за что он был ей безумно благодарен. Она не рассыпалась сообщениями в духе «бедный-несчастный, как мне тебя жаль», но ясно давала понять: ей понятны его боль, затворничество и нелюдимый характер и она готова выслушать его в любое время суток. Макс и не подозревал, что вся эта чушь о том, что «выговорись, легче станет» в действительности и не чушь вовсе, а вполне реальный способ облегчить боль.

В какой-то степени все это походило на игру в одни ворота. Джулиана за довольно короткий промежуток времени узнала о нем практически все, начиная с детского сада, а он о ней не знал ничего. Поначалу его это не сильно волновало – уже один факт присутствия в его жизни какого-то нового человека, тем паче девушки, был настолько поразительным, что все остальное отходило на второй план. Однако постепенно до Макса начало доходить: какая-то незнакомка знает его как облупленного, в то время как ему самому даже имя ее неизвестно. Единственное, что он мог сказать о Джулиане – она живет в квартире напротив.

Но и этот факт пришлось поставить под сомнение.

Однажды он попытался нанести своей собеседнице визит. Десять потерянных минут и почти сломанная кнопка дверного звонка – вот и все результаты, что принесла эта попытка. За старой дверью, обитой потертым черным дерматином, Макс четко различал назойливые механические трели – звонок точно рабочий, - но на них так никто и не отозвался. Ни шагов, ни звуков телевизора, ни шума воды – ничего больше слышно не было.


Испытывая чувство мощного дежа вю, Макс потер глаза, но сообщение снова не пропало. Через несколько секунд на экране появилась надпись:
«Этот пользователь ограничил круг людей, которые могут отправлять ему сообщения»
Джулиана внесла его в «черный список».
-Ну охренеть, - пробормотал Макс, схватил сигареты и отправился на балкон.


На следующее утро, наскоро умывшись, он включил ноутбук, зашел на свою страницу и обнаружил новое сообщение.

Макс неловко пригладил мокрые волосы, пожевал губами и простучал по клавишам:
«Не перестану»
И, сжав в кулаке пачку синего Winston, снова поспешил на балкон.

Однажды неделя выдалась особенно напряженной. Макс завершил очередной долгострой, получил оплату и купил себе пива. Жаркий летний субботний вечер вкупе с пенным напитком подействовал на него как нельзя лучше после нескольких дней дедлайна. Джулиана терпеливо выслушивала его треп о работе, ограничиваясь лишь краткими саркастичными репликами касательно тупых заказчиков и нелегкой доле фрилансера.

В какой-то момент Максу это наскучило, и он хохмы ради решил повернуть разговор в другое русло.


Хмельной азарт взял свое, и Макс без всякой задней мысли, полушутя, решил выведать у Джулианы про ее личную жизнь. Пожалуй, это было то немногое, чего они не касались в разговоре.


Макс подавился пивом и покраснел до кончиков волос.




Он потер горячие щеки и почувствовал, как тело взяла нервная дрожь.

Слишком много личного. Больше, чем он хотел раскрыть.

Его глаза вперились в монитор в ожидании ответа.

Ничего.

Джулиана в тот вечер не написала больше ни слова.

Макс решил, что, вероятно, сболтнул что-то не то в своей исповеди. Джулиана была хорошей собеседницей, но странной – этого у нее было не отнять. Она могла обидеться на любую мелочь, возведя ее в крайнюю степень, устроить скандал и играть в молчанку, а затем, как ни в чем не бывало, интересоваться его делами, всячески давая понять, что он ей интересен. Кто-нибудь другой на его месте, вероятно, уже давно послал бы к черту эту особу вместе с ее истериками, но Макс не мог. Странным образом это его привлекало в собеседнице. Незримая, не имеющая лица, со странными повадками, она казалась ему неразрешимой загадкой. Пожалуй, ни разу в его жизнь не закрадывалась такая интрига.

И за время этого затишья он понял, что ему ее не хватает.

Макс упорно не хотел себе в этом признаваться, но отрицать очевидное было уже просто глупо. Ему нравилось переписываться с Джулианой – это был неоспоримый факт. Она не пыталась вытянуть его из депрессии, не пыталась читать нотации и применять какие-то психологические трюки, но он, сам того не замечая, постепенно выбирался из своей скорлупы.

Теперь же на месте, которое занимало их общение, была давящая пустота.

[Nasty]

Буду ждать проду. Интересно кто такая Джулиана.

[miss Monro]

Я рада, что мне удалось завесить интригу. Думаю, разгадка удивит всех. Как и Макса.

[miss Monro]

Я рада, что мне удалось завесить интригу. Думаю, разгадка удивит всех. Как и Макса.

[irashka]

Скрытый контент: показать

может кто- то просто не умер?

[Caroline_Pride]

Во, присоединяюсь к догадке irashka! У меня тоже стойкое ощущение, что это Маша живая и с ним переписывается.

[miss Monro]

Так, а вот и версии потянулись уже.
Девушки, ну не расстраивайте меня. Неужели вы думаете, что я бы вписала сюда такой банальный поворот?
А впрочем, может и вписала...
Короче, скоро сами увидите.

[Caroline_Pride]

miss Monro, Ну куда ж без догадок)
Из-за этого я даже по-существу забыла написать Джулиана, действительно, ведет себя как подросток. Хотя... если Макса даже это не смущает, похоже, они просто обязаны встретиться) Вдруг она окажется совсем не "страшной", как говорит отмазки ради

И да, я прямо рада, что ошиблась))

[miss Monro]

Да может и не ошиблась. Все может быть. Вдруг вы тут щас резко разгадали главный сюжетный поворот, а я пытаюсь ввести вас в заблуждение, типа "ой, да не, я б такое не придумала", а на самом деле очень даже придумала, просто не знаю, как себя не выдать.

[miss Monro]

Забрала недавно с почты новый Шерлоков костюм. Наконец, все впору и рукава не коротки! Одна проблема - ткань цепляет пыль, как падла последняя.
В общем, я чет загорелась и запилила ему с Ясминкой целый фотосет. Правда, пока снимала, забыла о цели - показать, собственно, сам костюм, поэтому получилось... ну, как получилось.
Это был такой гемор! Я пользовалась техникой по замене фона, которую уже пробовала до этого на тех четырех последних Ясминкиных фотках, но с двумя куклами в кадре оказалось в разы сложнее. В итоге эта работа заняла у меня ЧЕТЫРЕ ГРЕБАНЫХ ДНЯ.
Не, нафиг. Пока не куплю фотофоны, заниматься такой фигней не буду больше.
А пока посмотрите, что получилось.
Вот, кстати, и ответ, как бы смотрелись вместе реальные Делевинь и Камбербэтч. По-моему, вполне себе.
Но они не пара, конечно. Чисто партнеры на время фотосессии.
Sherlock and Yasmin by Darya Guseva, on Flickr
Sherlock and Yasmin by Darya Guseva, on Flickr
Sherlock and Yasmin by Darya Guseva, on Flickr
Sherlock and Yasmin by Darya Guseva, on Flickr
Sherlock and Yasmin by Darya Guseva, on Flickr
Sherlock and Yasmin by Darya Guseva, on Flickr
Sherlock and Yasmin by Darya Guseva, on Flickr

[Nasty]

Согласна вместе смотрятся отлично, но каждый в своих мыслях где то далеко.

[miss Monro]

Во-во, да, сразу видно, что не вместе. Их даже фоткать было сложно - прям не клеились друг к другу. Когда Шерлока с Джоном фоткала, тех прям как магнитом тянуло.

[Caroline_Pride]

Офигенный фотосет! Понимаю, что вставка в фон получилась геморная, но результат явно стоил всех усилий)
Костюм у Шерлока суперский! Тут прямо как постер к какому-нибудь фильму про шпионов - https://farm1.staticflickr.com/820/39334238340_dd1c7b716e_c.jpg

[miss Monro]

Спасибо большое! Да, на самом деле, пока обводишь фигуру для переноса на фон - каждый изгиб, каждую складочку, каждую волосинку, - можно познать дзен. Я познала.

[Caroline_Pride]

Это фотошоп, конечно, но увидев, не могу не скинуть тебе

Скрытый контент: показать

[miss Monro]

Тоже красивая пара. Мне кажется, они бы подружились.

[miss Monro]

Камилла бросила на пол спортивную сумку и повесила куртку на вешалку. В зале повисла приятная утренняя прохлада – уборщица открыла окна еще два часа назад. Небо уже было светло-голубым, солнце плавно двигалось к зениту. День обещал быть жарким.

Девушка подкрутила маленький радиоприемник, и по комнате разлились сладостные трели – играла «Love Is Blue» Поля Мориа*. Воздух зазвенел, завибрировал, отдаваясь трепетом где-то в груди. С улицы аккомпанировали воробьи, которые с радостным щебетанием порхали по веткам сиреневого куста. По оживленному шоссе проносились машины, и рев их моторов напоминал мощные басы.

С наслаждением отдаваясь мелодии нового дня, Камилла прошла в раздевалку и переоделась в свою привычную форму.

День, проведенный с Аней, вселил в нее надежду. Пусть это было тайком, пусть рискованно, пусть она «украла» у Марины Георгиевны эти драгоценные часы, которые были, в свою очередь, несправедливо «украдены» у нее самой, но эта встреча была лучшим, что случалось с ней за последние несколько месяцев. Камилла была счастлива, и одновременно с тем ей очень хотелось разрыдаться.

Каким ничтожеством она стала…

Это все равно как подбирать крошки со стола, зная, что целого куска хлеба тебе в жизни не видать. И этих чертовых крошек уж точно не хватит, чтобы утолить голод. Напротив – они распалят его лишь сильнее.

Но все равно крошки лучше, чем ничего.

Черт с ней, с гордостью. Люди унижаются и за меньшее. Если эти встречи – то немногое, что держит ее в этом мире, она не откажется от них. Ни за что.

Камилла взглянула в зеркало, поправляя прическу. Отражение безжалостно демонстрировало то, как внутренние терзания отображаются на лице: под глазами залегли синяки, лоб прорезали длинные морщины, от носа к уголкам губ тянулись тонкие борозды (раньше их и в помине не было), а цвет глаз, некогда напоминавший хризолит, как заметила ее сестра, теперь был ближе к пожухлой листве. «Может, это даже хорошо, что я ушла из театра. 30-летняя балерина с лицом уставшей старухи – совсем не комильфо», - подумала девушка.

Раздалось приглушенное жужжание. Она выудила телефон из сумки и взглянула на экран. Номер был незнакомый. Камилла задумчиво нахмурила брови. Отчего-то ее тут же охватило дурное предчувствие. Однако палец будто сам нажал на кнопку ответа.
-Алло?
-Камилла? Здравствуйте.

Марина Георгиевна.

Девушка нервно сглотнула и мысленно призвала все свое мужество, чтобы ее голос не дрогнул.
-Доброе утро.
-Как вам вчерашний день? Весело было?

Сердце пропустило удар.

-Как вы узнали?..
-Я нашла в кровати у Ани новую игрушку, динозавра. Спросила, откуда он. Она пыталась что-то придумать, но врать она не умеет совершенно.
-Марина Георгиевна, я…
-Не надо отвечать, - голос женщины обдавал колючим холодом. – Мне ваши оправдания не нужны.
-А мне и не в чем перед вами оправдываться, - посуровела Камилла. – Я ничего плохого не сделала.
-Да ну? То есть, вы не крали ребенка с детской площадки?
-Не крала. Я просто взяла Аню за руку и повела гулять.
-В обход няни.
-Конечно, в обход, потому что няня бы ее не пустила со мной! – разозлилась девушка.
-А кто вам дал право на это? Я запретила вам приближаться к моей внучке.
-А Аню вы не спросили, чего она хочет?
-Она еще маленькая, чтобы понять, как вы на нее влияете, - женщина покровительственно фыркнула. - Дети плохо избавляются от привязанностей, но я сделаю все, чтобы она перестала о вас думать. Так что этими встречами вы только все усугубляете.
-И как я на нее влияю? А? Что я такого сделала?
-Вы – извращенка и содомитка. Знаете, что с такими в Советском Союзе делали?
-К вашему сведению, - процедила Камилла сквозь сжатые зубы, - я не сплю с женщинами в присутствии Ани. И, если уж вам так нравится лезть в чужие постели, хочу сказать: я не встречалась ни с кем после смерти Дианы, и вообще не планирую этого делать.

Марина Георгиевна надменно рассмеялась. Камилла сжала свободную руку в кулак так сильно, что побелели костяшки пальцев. Если бы этот разговор происходил с глазу на глаз, она не могла ручаться, что не плюнула бы сейчас в лицо этой стерве.
-Ваша наивность меня прямо удивляет, - проговорила женщина, явно широко улыбаясь. – Скажите-ка мне: как, по-вашему, Аня должна воспринимать женщину, которая жила с ее матерью?
-Ну уж точно не как ее любовницу. Но вы же именно это пытаетесь ей навязать, правда? Хотите создать образ врага в моем лице?
-Я только хочу, чтобы она знала правду.
-Это вот такая у вас правда, да? – девушка горько усмехнулась. – Говорите ребенку, что он жил с двумя извращенками? Это правда?
-Я пытаюсь убедить Аню, что вы ей никто, вот и все. Так будет легче всем.
Камилла отняла трубку от уха, зажмурилась, сосчитала до трех и с силой вдарила кулаком по глади зеркала. Стекло задрожало, отчего отражение подернулось рябью, но трещин не появилось.
-Я ей никто? - вполголоса проговорила она, вплотную приникая губами к телефону. – Слушай сюда, кошелка предклимаксная: это ты своей дочери была никто. Ты срать на нее хотела, пока она у дружков своих от паленого портвейна загибалась. Ты ее в клинику привезла, где из нее уколами чуть овощ не сделали. Ты орала на нее, когда дозу под кроватью нашла. А ты пробовала хоть спросить, почему она пьет, как не в себя, и на кокс подсела? Да потому что на нее мать родная забила. Ты хоть раз ей слово доброе сказала, хоть раз целовала ее когда-нибудь? Нет, блин, а зачем – родила и нянькам с учителями сдала, пусть они с ней вошкаются, а как выросла – замуж за козла этого, Сашку, и пофиг, что она ему не нужна. Да она вообще никому была не нужна. Она одна была, понимаешь? Она один раз приехала в три часа ночи, я говорю: «Что случилось?» - «Обними меня», - говорит. Ты понимаешь, нет? Она просто обняться хотела, и ради этого через весь город примчалась ко мне. Когда мы вместе жили, она и пить бросила, и про дилеров своих забыла – как заново родилась. Она смеялась. Она говорила, что никогда так не смеялась, как со мной. И Анька меня как родную полюбила, по барабану ей было, кто я и с кем сплю – дети не за это выбирают, кого любить. А в тот день рождения Дианкин знаешь, что случилось? Ты ей позвонила, и она напилась в хламину. Первый раз за два года. А потом она умерла. Ты свою дочь убила, понимаешь? Ты мать отняла у внучки своей. Теперь вторую хочешь отнять, чтобы никого, кроме тебя не осталось? Да, я ей мать. Я ее от сальмонеллеза лечила, я ее с ложки кормила, я ее читать учила, пока ты там своими миллионами ворочала непонятно где. И после всего этого ты мне будешь рассказывать, как детей воспитывать? Да пошла ты.

На том конце провода воцарилось молчание. Камилла тяжело дышала, ожидая услышать писк, извещающий об окончании разговора, но его не было. Она чувствовала, как сердце бешено колотится в груди, к щекам прилила краска, а голову будто сдавливает тисками.
-Вообще-то, я позвонила, чтобы кое-что вам сообщить, - голос Марины Георгиевны был на удивление ровным, без малейшего намека на какие-либо эмоции. – Завтра я увожу Аню в Англию. Она будет учиться там же, где и Диана. Так она быстро забудет о вас, а вы – о ней. Это будет лучшим вариантом в данной ситуации.
Камилла почувствовала, как внутри что-то оборвалось и стремительно полетело вниз. Она осела на пол, глотая воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. Картинка перед глазами поблекла и начала кружиться.
-Всего доброго, Камилла.

Телефон вылетел из зала через открытую дверь и приземлился на кафель в коридоре.

Камилла прижала к глазам основания ладоней. Воздух с тяжелым хрипом вырывался из ее легких.

Конец.

Теперь все.

Несколько минут – и теперь перечеркнуто все. Ничего не осталось.

Хотя нет, кое-что осталось. Это был запасной вариант, на крайний случай. Хотелось надеяться, что он не пригодится, но жизнь решила по-своему. Теперь, когда не на что уповать и не за что держаться, он будет очень кстати.

Если бы только она знала, что все эти метания, мучения и унижения окажутся напрасными, что все это было лишь пустой тратой времени, она бы прибегнула к этому раньше. Все можно было решить уже давно, раз и навсегда. Но человек так устроен: когда все идет хуже некуда, он не может это принять. Мозг ставит блок, защищает своего хозяина от губительной правды – своеобразный иммунитет в борьбе с жестокостью этого мира.

Или, что скорее всего, она просто наивная дура. Иначе бы сразу поняла, что в этой борьбе изначально не было никакого смысла.
Теперь настало время единственно правильного шага.

Диана больше к ней не придет. Значит, она сама пойдет к Диане.

Нечеловеческий, почти звериный рев пронесся по комнате, отразился от зеркал и вспугнул стайку воробьев на кусте сирени.


***

-Ты что будешь? – спросил Эдвард, пролистывая меню.
-Только кофе, есть неохота, - сказала Ада. – Слушай, сейчас же у тебя не должно быть перерыва, вроде.
-Я попросил меня подменить.
-Только ради того, чтобы встретиться?
Эдвард отвел взгляд от тонкой книжицы, и взглянул на жену так, что та слегка поерзала на стуле.
-Естественно. Дома же тебя не застать.
Ада тяжело вздохнула. Ее худшие подозрения подтвердились - муж снова решил поговорить о наболевшем. Проблема состояла в том, что она не подготовила никаких новых аргументов. Значит, разговор этот снова зайдет в тупик.
-Эдвард…
Мужчина жестом прервал ее, и Ада закусила губу, моментально почувствовав себя нашкодившей школьницей в кабинете директора.

-У нас с тобой есть дочь, Саша. Помнишь такую?
-Эдвард, ну, конечно, я помню.
-А вот она тебя – вряд ли. Только если по фотографиям. Час назад мы разговаривали, и я ее еле успокоил. Говорит: «Папа, привези маму!», и плачет.
-Я знаю все, что ты хочешь сказать, - Ада со стоном уронила голову на руки и запустила пальцы в волосы. – Думаешь, я по ней не скучаю? Да я с ума схожу! Ну не могу же я на части разорваться!
-И не надо, - пожал плечами Эдвард.
-Тогда что ты предлагаешь?
-То же, что и в прошлый раз – поехали в Лондон. Ада, Бога ради, нас тут ничего не держит. Ты не связана работой, я могу устроиться в клинику к отцу, а ребенок будет с родителями – все, как и должно быть.


И опять ей нечем крыть.

Будь Эдвард даже в тысячу раз мудрее и терпеливее, чем сейчас, он не смог бы понять, что человека с местом жительства может связывать не только работа, но и кое-что более существенное. Возможно, виной всему была излишняя сентиментальность, которая часто мешала ей мыслить рационально. Мать так упорно воспитывала в ней чувство долга и ответственности, что без него Ада себя просто не мыслила. И неважно, о чем шла речь – о работе, друзьях или семье, - она привыкла отвечать за все, что ее касалось. Приоритетов тут быть не могло. Любому здравомыслящему человеку было бы очевидно – куда важнее разрешить страдания пятилетнего ребенка, который, ко всему прочему, приходится тебе родной дочерью, чем заниматься проблемами взрослых самостоятельных женщин, не связанных с тобой никакими кровными узами. Ада тоже это понимала. Но стоило ей представить, что может произойти в ее отсутствие с Василисой, Камиллой или Евой, как внутри все холодело. Пресловутое чувство долга моментально трансформировалось в зудящее навязчивое чувство вины, которое грызло ее изнутри, подобно червю в яблоке.

Проклятое воспитание.

Эдварду этого никогда не понять, распинайся она перед ним хоть неделю.


Ада уже открыла рот, на ходу придумывая очередную отговорку, но тут ее телефон разразился знакомой незатейливой мелодией.
-Ну кто там еще? – раздраженно всплеснул руками Эдвард.
-Это Мила. Сейчас, погоди, - она поднесла трубку к уху. – Да?
-Алло, Аделина?
-Хафса? Это вы?
-Да-да, я.


Хафса, 50-летняя полная женщина с аккуратным маленьким пучком на голове и добротным ахматовским носом, мыла полы в том здании, где располагался танцкласс. Она приехала из Азербайджана, как и Камилла, и это стало главной причиной, которая их сблизила. Нередко Ада видела, как они пьют чай в маленькой подсобке, смеясь и болтая на родном языке, и как потом девушка сует коробку конфет в карман передника сопротивляющейся уборщицы. Сама она знала Хафсу не очень-то близко, но всегда здоровалась, если они пересекались где-нибудь в коридорах, и тщательно вытирала ноги у входа, когда заходила за подругой.

-Что такое? Что случилось?
-Аделина, вам бы лучше приехать. С Камиллочкой неладно что-то, - женщина обеспокоенно поцокала языком. – Закрылась она, кричала, что кошка резаная, гремела чем-то, телефон, вот, выбросила. Я ее зову – не отзывается, молчит.
Ада вся подобралась и вытянулась по струнке.
-Сколько времени уже так прошло?
-Минут пятнадцать, может быть…
-Вызовите «скорую». Стойте у двери и караульте. Я уже еду.
Она сунула телефон в сумку и подскочила со стула.
-Ада, - Эдвард осторожно взял ее за руку. – Нет, пожалуйста. Мы с тобой ведь еще не договорили.
-Эдвард, вопрос жизни и смерти. Разговоры могут и подождать.

Она вылетела из кафе, звякнув дверным колокольчиком. Эдвард вздохнул и бросил взгляд на сиротливую чашку кофе. Она была нетронутой и безнадежно остывшей.

Скрытый контент: показать

*А вот та самая Love Is Blue, которую слушала Камилла: https://www.youtube.com/watch?v=LWX7rBV4Yx4

[Caroline_Pride]

Ух ты ж блин! Бабушку Ани, в целом, можно понять, но неужели никак нельзя было бы эту ситуацию решить мирным путем Хотя, раз уж она 100% решила, что все будет именно так, кажется, никто и ничто не может поменять ее взгляды на Милу и на их общение с маленькой Аней.
У Эдварда на последнем фото Такой взгляд...
Хоть бы Мила там себя не покалечила...

[miss Monro]

А я все же не могу понять, как ни стараюсь. Думать же надо о ребенке прежде всего, а не о своих ограниченных догмах. А ребенку пофиг, кто там и с кем, он просто любит, и все. Нельзя так обрубать ему общение с близким человеком, это ж садизм.
Хотя таких людей много, к сожалению...

[Caroline_Pride]

miss Monro, Я понять могу (почему Марина Георгиевна так рассуждает, что ею движет и тд), а вот принять - нет И с моей личной точки зрения, кажется, что она и правда совсем не думает про Аню и не понимает.

[miss Monro]

А, ну, да, с этой точки зрения да, я тоже понимаю. Если б не понимала, не смогла бы прописать образ.
Вот больше всего мне жаль, что такие люди только о себе думают. Я не конкретно про такие ситуации, а в принципе. Ведь страдают-то от этого дети. И я в линии с Камиллой закладывала именно это, а не проблему толерантности и все прочее, как может показаться сначала - хотя и это тоже, но не в первую очередь.

[miss Monro]

Ну а сейчас вернемся к - внезапно! - Еве и Косте. Их история прервалась свадьбой, и именно после этой свадьбы я впала в долгий творческий кризис. Про Васю с Германом мы уже все знаем, про Аду с Эдвардом знаем, про Камиллу и Аню - тоже, знаем даже про чувака, который у меня вообще не живет, ну а что же эти двое? Посмотрим.
Эпизод небольшой, но я его все же поделю. Вторую часть выложу сегодня же вечером или завтра днем.
И да, наконец-то я додумалась вставлять в заголовок название истории, а не просто слово "прода".

Ева быстро пробежалась кончиками пальцев по холодной глади клавиш. Пианино отозвалось мелодичным перезвоном и в гостиной на несколько секунд повисло эхо. Девушка наморщила лоб, подключая мышечную память, и взяла первый аккорд.


Инструмент дался ей не сразу. После гитары, на которой Ева бренчала с детства, пианино было очень непривычным и странным - все равно как переучиваться с левши на правшу. Но Эрик, как ни странно, оказался очень упорным учителем и не давал ей спуску, пока она не выучила назубок незатейливое вступление вальса «Китайские палочки»*. «Почти молодец», - сказал он, когда Ева без ошибок перебрала нужные клавиши. Она знала, что это - высшая похвала, которой можно добиться от маэстро. Да, Эрик был строгим, он мог повысить голос или одернуть, если она слишком глубоко погружалась в мысли, но Ева прощала ему все лишь по одной простой причине: он не делал поблажек из-за ее слепоты.

Костя трясся над ней, как Кощей над златом. Он обустроил весь дом так, чтобы ей было удобно, нанял няню для Олеси, чтобы та взяла на себя обязанности, которые жена была взять не в состоянии, приставил к дому двух охранников из своей банды и вообще все свободное время посвящал своей любимой. И это выводило Еву из себя. Она понимала, что стала абсолютно беспомощной, неспособной даже на элементарные вещи. Лишь недавно она научилась ходить с помощью трости, но для того, чтобы полностью адаптироваться в вечных размытых сумерках, понадобится еще много времени. Еве хотелось рвать на себе волосы от осознания своей ничтожности. Она часами сидела в саду, жадно улавливая шелест листвы, пение птиц и свет солнечных лучей, и понимала, что просто не хочет возвращаться в дом, где все относятся к ней, как к новорожденному котенку.

Эрик и его уроки было тем немногим, что не давало Еве окончательно уйти в себя. Музыка придавала ей сил, наполняла изнутри живительной энергией, словно пустой сосуд. Музыка воскрешала ее из мира забытья, заживляя невидимые кровоточащие раны, и напоминала Еве о том, что есть в этом мире вещи, которые неподвластны мраку. Пусть мир поблек, пусть все вокруг стало сосредоточением расфокусированных силуэтов, но музыка осталась той же – яркой и живой, непоколебимой и немеркнущей. Пожалуй, теперь она даже стала четче. Ева слышала то, на что раньше ее слух был неспособен – тончайшие оттенки, отзвуки, переливы, целые гаммы звуков, которые буквально сыпались отовсюду. Музыка слышалась ей в барабанящих по подоконнику дождевых каплях, завывании ветра в трубе камина, скрипе половиц в гостиной – да почти во всем, что издавало хоть какой-нибудь звук. Каждый прием пищи теперь сопровождался непременным ритуалом: едва рядом оказывалась любимая чашка, Ева тут же тянулась за чайной ложкой и, постепенно выпивая кофе, отстукивала по тонким фарфоровым стенкам одни только ей понятные аккорды. Поначалу Костю это раздражало, но вскоре он привык.

Она прикрыла глаза и прислушалась.

За закрытой дверью гостиной слышался звонкий перестук – горничная протирала пыль в прихожей, почему-то надев для этого туфли на высоких шпильках.
Ева пощелкала языком в такт, а затем попыталась повторить то же самое на клавишах.

Раз. Два. Три. Раз. Два. Три. Раз. Два. Три.

А что, если теперь взять звучание чуть выше?

Раз. Два. Три.

А теперь – ниже…

Раз. Два. Три.

Ева затаила дыхание. Пальцы вдруг сами начали выводить мелодичные рулады, стройные и ритмичные, но вместе с тем – плавные и легкие. Вся комната вмиг исчезла, отошла куда-то на дальний план. Девушка поняла, что она будто и сама исчезла, растворилась в этих звуках. Мелодия разливалась в воздухе, словно невидимая река, ласковая и теплая. Ева скользнула в нее и расслабила мышцы. Волны подхватили ее и понесли в бесконечную даль, туда, где не существовало ничего, кроме музыки. Если бы не гладкая прохлада клавиш под кончиками пальцев, она бы решила, что уже мертва. Это прикосновение было тем единственным, что напоминало о внешнем мире. Но ей не хотелось о нем думать.

-Солнышко, ты спать идешь?
Ева вздрогнула и отдернула руки от инструмента. Костя говорил тихо и не прикасался к ней – еще одна условная договоренность, которая появилась за время их брака. Поскольку муж, человек импульсивный и энергичный, имел дурную привычку врываться везде и всюду с топотом и криком и тут же сгребать ее в объятья, Ева до ужаса пугалась его вторжений во время музицирования. Реальность тогда обрушивалась на нее со скоростью и весом товарного поезда и отдавалась болью в каждой клеточке тела.

-Спать? – эхом повторила Ева. – Еще же рано. Горничная еще тут.
-Да ты что? – Костя коротко хихикнул. - Уже двенадцать ночи почти. Горничная два часа назад ушла.
-Ого. Вот это я заигралась.
Девушка поднялась с табурета и тут же едва не рухнула – ноги пронзило ноющей болью. Костя подхватил ее за локоть.
-Ноги затекли, - пояснила Ева, нащупав трость.
-Ну еще бы.

Они благополучно миновали гостиную, прихожую, а затем – семнадцать ступенек на второй этаж. Все это время Ева чувствовала, что Костя едва сдерживается, чтобы не взять ее за талию или просто подхватить на руки. Раньше он делал так всегда, но спустя несколько скандалов на тему «я не инвалид и не маленький ребенок» перестал. Теперь он просто шел рядом, сжавшийся в тугую пружину, готовый в любой момент протянуть руку и прийти на выручку – не поводырь, но верный молчаливый телохранитель.
Девушка скинула халат, опустилась на подушки и потянулась. Усталость вдруг накатила на нее с неистовой силой. Матрас прогнулся – Костя лег рядом. Ева спрятала лицо у него на груди, уютно устроившись в кольце теплых рук, и ощутила горячий поцелуй в макушку.
-Спокойной ночи? – неуверенно спросила она.
-Угу, - согласился Костя, но в его голосе явно слышались нотки сожаления.
-Я правда устала.
-Конечно, конечно, ты чего? Отдыхай, давай.


Она улыбнулась, благодарно чмокнула его в губы и закрыла глаза.

Скрытый контент: показать

* "Китайские палочки" ("Chopsticks","The Celebrated Chop Waltz" )- это вот это вот: https://www.youtube.com/watch?v=q3m7BZ5tzeg
Этот вальс играет Мэрилин Монро вместе с Томом Юэллом в фильме "Зуд седьмого года" (именно оттуда взялась эта знаменитая с сцена с развевающимся белым платьем). Вот тут можно глянуть, на 52-ой минуте: https://vk.com/videos-1140570?section=a ... 0_45401437

[miss Monro]

На первом этаже кто-то есть.

С этой мыслью Ева стряхнула остатки сна и приподняла голову.

Костя мирно спал, посапывая во сне, в комнату из открытого окна задувал прохладный ночной ветер, мерно стрекотали часы на стене. Все, как обычно. Кроме одного: внизу, в прихожей кто-то ходил.

Двое. Мужчины. Разговора не разобрать. Тон спокойный, но, кажется, он убыстряется (почти как в «Пятой симфонии» Бетховена*). Агрессия. Страх. Ссора.

Один голос Ева узнала сразу – Дэн, один из ее охранников и самый верный приближенный Кости, второй был незнакомым.

-Костя, проснись. Проснись, - Ева яростно потрясла мужа за плечо.
-Что? Чего такое? – сонно пробормотал Костя, нащупывая в темноте ее руку. – Плохо? Где болит?
-Костя, в доме чужой. Там, внизу. Он с Дэном ссорится.
Матрас жалобно скрипнул пружинами. По полу быстро пробежали босые ноги, остановившись у комода. Костя выдвинул третий ящик и вытащил пистолет (о котором, как он думал, жена даже не догадывается). Снова топот ног, скрип двери.
-Стой! – девушка испуганно подскочила с постели. - Не ходи!
-Сиди и не вылазь, - приказал муж.


Снова скрип. Щелчок замка.

Ева подбежала к двери.

Ссора между Дэном и незнакомцем достигла крещендо. Мгновение – и они сцепились. Кто-то повалил соперника на пол. Поверженный отчаянно отбивался, пытаясь подняться на ноги, но его противник явно был сильнее.

БАХ!

Выстрел грянул как раскат грома.

Ева отшатнулась и едва не упала. На мгновение ей показалось, что она оглохла, но затем услышала быстрый топот вниз по ступенькам.

БАХ!

Второй выстрел уже не казался таким громким, и девушка услышала, как на пол упало что-то тяжелое, будто уронили мешок с картошкой. Она испуганно попятилась к окну, и, упершись в подоконник, замерла.
По траве шуршали чьи-то шаги. Они были едва различимы за шелестом деревьев, почти крадущиеся, и Ева смутно догадывалась, что это не ее второй охранник. Шаги замерли под кустом акации, что рос аккурат под окном. Девушка, как ошпаренная, отскочила к двери, и как раз вовремя: что-то маленькое и твердое, вроде металлического шарика, звякнуло об подоконник и покатилось по полу в сторону кровати. Ева дрожащей рукой нащупала ручку, пулей вылетела в коридор и защелкнула замок.

БА-БАХ!

На этот раз она все же не удержалась и рухнула на пол. Одновременно с оглушительным грохотом раздался пронзительный визг, затем - скрип двери в соседнюю комнату и топот маленьких ножек.
-Ева! – пропищала Олеся, которая уже явно была готова закатить истерику. – Ева, Евочка! Ты живая?
-Живая, живая, - успокоила Ева сестру, поднимаясь на ноги. – Иди в комнату, закройся там.
-Я тебя тут одну не оставлю!
Девочка вжалась лицом ей в живот и обхватила руками за бедра, сотрясаясь в рыданиях.

-Ева!

Костя. Живой. Слава Богу.

Ева с облегчением выдохнула. Шок никак не желал отпускать ее – руки тряслись, ноги подкашивались, в висках стучали крохотные молоточки. Она была счастлива, что с мужем все в порядке, но одновременно с этим внутрь закралась неприятная злоба. Опять его темные делишки дают о себе знать и ставят под угрозу их жизни. Неужели это никогда не кончится? Неужели и дня не пройдет без того, чтобы она не тряслась от страха за него и сестру? Они и сейчас живы только чудом. Могли пострадать все без исключения, и наутро, приехав на звуки выстрелов, полиция нашла бы только разбомбленный дом и гору трупов.

И все это только из-за Кости. Из-за его «работы».

Бывших преступников не бывает, как и бывших наркоманов. Все они в зоне риска. Один легкий толчок – и они снова возьмутся за старое, делая хуже не только себе, но и своим близким, причиняя им невыносимую боль. Вот и с Костей так же. Он может сколько угодно божиться, что порвал все свои криминальные связи, но толку от этого – ноль.

Они всегда будут под угрозой.

Ева вспыхнула, как спичка, полная решимости броситься на мужа с кулаками, осыпая его упреками, кричать до хрипоты от тупой злобы и безысходности, но тут почувствовала, как знакомые сильные руки сжимают в объятиях ее и Олесю, и, уткнувшись ему в плечо, тихо заплакала.
-Что это было? – еле слышно спросила девушка.
-Нас убить хотели.
Олеся зарыдала в голос.
-Кто?
-Не знаю. Дэна убили. Если б ты меня не разбудила… А что так шарахнуло-то?
-Мне кажется, в окно гранату бросили.
Костя тяжело вздохнул.
-В гостинице поспите. Я вас отвезу.
Ева вцепилась пальцами в его лопатки, придвигаясь настолько близко, насколько это возможно.

Все еще живой. Теплый. Дышит.

Господи.

Все скандалы – потом. Сейчас на это уже нет ни сил, ни желания.

Скрытый контент: показать

* "Пятая симфония" Бетховена - это вот это вот : https://www.youtube.com/watch?v=Zpw4jTaIxFc

[Caroline_Pride]

Представляю как Еве ужасно. По сути она ведь и правда беспомощна, особенно перед опасностью Хорошо, что у нее есть что-то, что ее радует и на время помогает забыть о реальности.
Ох ты! Ну и ночка выдалась!
Оу, отправлять младшую сестренку запереться в комнате, когда в ее собственной комнате взорвалась граната - не лучший вариант, конечно Хорошо, что в итоге все, кроме охранника, остались живы

[miss Monro]

Да блин, мне кажется, тут не существует рационального решения, куда ее отправлять. Ева бы ее все равно защитить не смогла, к тому, же у нее был шок и она могла просто повторить то, что ей Костя сказал. Предположим, что у Олеськи было окно закрыто в комнате.