Fibella: "Другой мир". Ссылка на новую тему) с.362

[Caroline_Pride]

Красивая этно-африканка) У Наджи такой необычный молд все-таки. Хотя я представляю, как ее сложно снимать

[Dana Skully]

Девушке яркий розовый идет больше, чем белый, волосы красивые.

[bisibminj]

Надь, а мне она очень понравилась на фото... такая разная мордочка- и любопытная, и с хитринкой, и женственно-мудрая.. и правильно реснички опускает классная!
Ну, по поводу моих любимчиков.. это просто такой кайф.. самая любимая пара..
кажется, в первой части фото они в том доме, который Иль подарил Рен..

[Fibella]

Nasty, ты права, Настя, на любителя...

Caroline_Pride,

Источник цитаты Красивая этно-африканка) У Наджи такой необычный молд все-таки

Ага) Я брала ее специально для этнических фотосетов, но сейчас сомневаюсь, да и новая история вытеснила все мысли о каких-то фотосетах

Источник цитаты я представляю, как ее сложно снимать

Оочень! И это я даже не о пылинках на лице и т.п. У нас с ней контакта не было, то поза "деревянная", то руки деть некуда - ужас! Только к концу фотосета разогрелись)

Dana Skully, спасибо, Надя) Да вот, хотела же ее в этническую тряпицу какую-нибудь замотать, да руки не дошли

bisibminj,

Источник цитаты а мне она очень понравилась на фото... такая разная мордочка- и любопытная, и с хитринкой, и женственно-мудрая.. и правильно реснички опускает классная!

Ты права, Мадиночка) И даже больше - вживую она гораздо лучше моих фото, но вот все равно "не мое"...

Источник цитаты Ну, по поводу моих любимчиков.. это просто такой кайф.. самая любимая пара..кажется, в первой части фото они в том доме, который Иль подарил Рен..

Спасибо) А, точно, дом весь восточный же) Наверное, уехали, Иль наконец-то может расслабиться, пока Рэн чай наливает)

[Black_Rose]

Она действительно на любителя, но кто знает...

[Caroline_Pride]

Источник цитаты новая история вытеснила все мысли о каких-то фотосетах

оп-па оп-па Что же там за история, уже интригует

[Fibella]

Black_Rose,

Источник цитаты Она действительно на любителя, но кто знает...

Ага, только я не уверена, что я - любитель...

Caroline_Pride,

Источник цитаты Что же там за история, уже интригует

Меня тоже интригует новая история) Как только приедет Виттория, я начну спамить ей, постерами и героями

[Caroline_Pride]

Источник цитаты я начну спамить ей, постерами и героями

Йеес! К тебе вернулось вдохновение и желание снимать!)

[Tadiya]

а чего с ней не так. как по мне расчудесная цвет очень вкусный прям как статуэточка африканская..забавно, что у тебя она улыбается везде что до асимметрии глаз я так поняла все полярити такие, как у тензина не лечится ..последнее фото вообще картинка..она пересажена на тело с большой грудью? или мне показалось..
ну не восточная этника да, но сколько образов в африке пропадает

[Fibella]

Caroline_Pride,

Источник цитаты Йеес! К тебе вернулось вдохновение и желание снимать!)

Даа! Дело в том, что я не умею ждать... Я привыкла, что у меня постоянно есть новая история, и в этот раз была ломка, ощущение растерянности без нее. Некуда сублимировать свои страхи и потрясения Но если искать ее самому, ничего хорошего не выходит. История сама нашла меня И теперь я счастлива и пишу взахлеб! Обещаю, там будет эротика, плохие-хорошие герои, американские горки, любовь...

Tadiya,

Источник цитаты как по мне расчудесная цвет очень вкусный прям как статуэточка африканская.

Да, Кать, я ее после съемки на комод на коленочках посадила, такая она изящная, так прогнулась красиво и естественно, я аж обалдела! Может, еще и привыкну к ней, просто пока слишком темненькая для меня, у меня темнее колеттки латино не было никого. А нет, в далеком начале хобби была динамиточка риз) И все. Остальные любимицы - белокожие в основном.

Источник цитаты забавно, что у тебя она улыбается везде

Веселая оказалась)

Источник цитаты последнее фото вообще картинка..она пересажена на тело с большой грудью? или мне показалось..

Спасибо) Ну ты глазастая! Нет, не показалось, купила уже пересаженную, и мне это больше нравится, чем модельное на африканочке)

Источник цитаты ну не восточная этника да, но сколько образов в африке пропадает

Вот даа! Простор фантазии прямо! Я на эту тематику еще не снимала!

[Caroline_Pride]

Источник цитаты История сама нашла меня И теперь я счастлива и пишу взахлеб!

Прекрасно, когда Так!

[JDahlia]

Fibella, Нааадя, какая красавица она!
Ну ты знаешь, я к темным надюшам вообще неравнодушна!
Последние выпуски как-то посветлели у ИТ, а я люблю прям весь этот эбонит и шоколад этот старых выпусков

Скрытый контент: показать

Если все-таки надумаешь выселять эту деву, я ее хоть сейчас готова у тебя забрать)))

Источник цитаты новая история вытеснила все мысли о каких-то фотосетах

Ура!! Вот эта новость сделала мое утро! Новая история от Нади!
Жду с огромным нетерпением - а тебе вдохновения и времени на съемки, и контакта с куклогероями!

[Tadiya]

отличный повод забабахать историю с приключениями в саванне со львами и полуголыми женщинами в бусах и ярких юбках ну или хотя бы фотосет, а большая грудь ей идет, голова то немаленькая ума не приложу почему ее моделькой сделали, вполне гармонично смотрелась бы на взрослом..

[Fibella]

Caroline_Pride,

Источник цитаты Прекрасно, когда Так!

Воистину!

JDahlia,

Источник цитаты Нааадя, какая красавица она! Ну ты знаешь, я к темным надюшам вообще неравнодушна!

Спасибо, Даша) Надеюсь, скоро ты ее и живьем заценишь, Наджа уже собралась и ожидает отправки)

Источник цитаты Ура!! Вот эта новость сделала мое утро! Новая история от Нади! Жду с огромным нетерпением - а тебе вдохновения и времени на съемки, и контакта с куклогероями!

Все так и есть, это упоение, восторг и эйфория) Я уже не могу без истории, мука тогда просто...

Tadiya,

Источник цитаты большая грудь ей идет, голова то немаленькая ума не приложу почему ее моделькой сделали, вполне гармонично смотрелась бы на взрослом..

Вот да, меня она на взрослом покорила - так естественно это смотрится, как будто так и было)

[Fibella]

И снова маленькое объявление... Ну или не совсем маленькое... В общем, я открываю новую тему) Не сейчас, а как только приедет моя долгожданная героиня новой истории) Конечно, я оставлю здесь всем своим любимым читателям и друзьям ссылку и приглашение) Просто слишком много в этой теме метаний и сомнений на последних 20-ти страницах, мне самой тяжело их пересматривать... Да и тема опять разрослась невозможно... В новой теме останется тот же формат, что и здесь, стартует он с новой историей, надеюсь, вам будет интересно
Собственно, к чему я все это... Листала сейчас ворд… Последнее время именно он - мое место жительства) И наткнулась на дописанную по сути демонскую историю. Странно так было - героев я распродала, а история их вот она, будто звучит еще... Картинок и фото, увы, нет. Читать ее не обязательно ни в коей мере, выложу под спойлер) Даже логично, что эту тему будет завершать историях, которая ее и начинала - Амарес, Андрас, Легион, обожаемый мной навеки Люциан… Будет неожиданно, вы узнаете кое-что о Темном Повелителе и его прошлом, ну и о судьбах остальных героев Ну, поехали)


Как вы, может, помните, Амарес осталась в лагере перебежчика Саргатанаса и его демонов. Ну и стала его женщиной, но это не убавило ее решимости вернуться к Андрасу….


АМАРЕС, САРГ.

Скрытый контент: показать

Амарес.
Измученная горестными мыслями, Амарес уснула только под утро. И хотя у нее всегда был чуткий сон воина, когда она проснулась, был уже полдень, демона рядом не было. На сундуке в изножье кровати аккуратно сложены ее вещи. Амарес прижала рубашку к груди, невольно вспомнив, как он вчера сдирал с нее одежду, и все, что было после, и щеки залил предательский румянец. Она быстро оделась, гибко потянулась уставшим разнеженным телом. Ни за что бы она не призналась, что совершенно без сил, что ей хочется остаться в постели и спать, спать, спать… В ЕГО постели она не останется! Амарес осторожно приподняла полог палатки и выглянула наружу. Лагерь жил своей жизнью, на нее не обращали внимания. Она пригладила волосы и вышла наружу, в пыльный солнечный день. На костре жарилось ароматное мясо, и она вдруг почувствовала, что зверски голодна, что со вчерашнего дня она ничего не ела. И теперь голод заявил о себе в полную силу. Один из воинов, сидевших у огня, молча подвинулся, освобождая ей место, и Амарес угрюмо села, кто-то протянул ей еды и кувшин с вином. Когда с едой было покончено, невысокая смуглая девушка из отряда принесла что-то, бережно завернутое в ткань, и положила перед Амарес. Та медленно развернула ткань, с нежностью погладила рукояти клинков. Когда-то давно-давно их подарил ей отец. Как давно это было, в другой жизни! Она с трудом удержала слезы, злясь на собственную слабость, коротко кивнула девушке.
- Благодарю тебя.
Та чуть заметно улыбнулась в ответ.
- Сарг велел вернуть то, что принадлежит тебе, Белет.
Амарес вскинула голову, нахмурилась.
- Мое имя Амарес Дьяболи, - резко возразила она, но девушка, казалось, не обиделась.
- Он дал тебе новое. Это сильное имя, под стать тебе.
Спорить было бесполезно, и Амарес сочла за лучшее промолчать.
Когда демон вернулся в лагерь, застал пленницу на утоптанной площадке за кострищем. Она достала клинки, и теперь они сверкали в лучах заходящего солнца, танцуя танец смерти, прекрасный в своей законченной красоте и опасности. Амарес выбросила вперед руку с двуручным клинком, крутанула рукоять, еще выпад… И внезапно он будто вырос перед ней из-под земли, ловко выбив один из клинков из ее рук. На миг она остолбенела от неожиданности, но в следующую секунду с воплем бросилась на противника. Второй клинок со свистом рассек воздух, задел его плечо и из глубокого пореза тут же выступила темная кровь. Но демон будто не заметил этого. Он двигался с грацией дикого хищника, легко уходя от ее атаки, забавляясь гневом Амарес. Они кружили по площадке, в пыли и песке. Около собиралась толпа зевак, но Амарес, ослепленная и гневом, и горячкой боя, не замечала их, она начинала уставать и задыхаться. Она отчетливо видела цель — узкий участок тела, куда нужно нанести удар, короткий и сильный, он совсем не защищался от нее, и Амарес вложила в этот удар всю свою силу. С неожиданной ловкостью он увернулся, короткий разящий удар рукояти по пальцам, и Амарес со стоном выпустила клинок. Он с силой надавил ей на плечо, заставляя опуститься на колено, в золотую песчаную пыль.
- Ты не готова, - улыбнулся он, подавая ей руку. Амарес молча поднялась, подхватила клинки и пошла в свою палатку. У входа на земле сидела все та же девушка, что встретилась ей утром. Она удивленно взглянула на бледное, перепачканное потом и грязью лицо Амарес.
- Разве ты не знаешь правила, Белет? Твое место там, - она кивнула в центр лагеря, на палатку их вожака. - Теперь здесь живу я.
С ругательством Амарес сбросила сапоги и села на край кровати. Внутри все бушевало от ярости и унижения, когда ей пришлось идти через весь лагерь к палатке демона, и все видели это. Она без сил растянулась на узком ложе, давая отдых ноющим мышцам. Болела каждая клеточка тела, и Амарес со стыдом поняла, что это не от утренней тренировки и даже не от поединка с демоном. Она прижала ладони к пылающим щекам.
- Ты упрямая, Белет, - его голос, тихий, насмешливый, обволакивает, дразнит ее. Амарес хотела отвернуться, но не успела. Его ладонь ласково опустилась на ее плечо, поглаживая его, легко массируя уставшие мышцы. Амарес позволила ему снять ее одежду, блаженно закрыла глаза, чувствуя, как дикое напряжение отпускает ее. Его руки прошлись по ее спине и ягодицам, до самых щиколоток. Полузакрыв глаза, она наблюдала за демоном, который, легко перевернув ее на спину, массировал ее ступню. Он наклонился, целуя один за другим ее пальцы, потом колено. Амарес прерывисто всхлипнула, беспомощная перед ним, ибо даже собственное тело предало ее, жаждая его ласк и прикосновений. Словно прочтя ее мысли по смятенному лицу, он усмехнулся, быстро скинул простую холщовую одежду. Амарес почувствовала, как ее груди касается его разгоряченная кожа, но не отстранилась. Все тело наполнило знакомое обжигающее томление, такое острое, что оставь он ее сейчас, и Амарес сама умоляла бы его… Не отдавая себе отчета, она теснее прильнула к его груди, хватая открытым ртом воздух, судорожно впившись пальцами в его плечо. Он легко подхватил ее на руки, прижав к себе, не замедляя темпа. Сокрушительная волна восторга накрыла ее с головой, и Амарес глухо застонала, почти в обмороке лежа в его объятиях.
- Ты устала, Белет, - шепнул он, наклонившись к ее губам, но не отпустил ее. Удивленная, она ощутила, как с каждым движением ее наполняет странная сила, не принадлежащая ей, отличная по своей природе от ее, мощная, живительная. Он улыбнулся, сжал ее плечо.
- Ночь длинная, не хочу, чтоб ты выбилась из сил...

Саргатанас.
В этот раз она проснулась с рассветом и долго смотрела на спящего демона. Широкую смуглую грудь испещряют зажившие белые шрамы. Этот — от клинка с узким лезвием, на плече — от удара мечом. Подчиняясь безотчетному порыву, она осторожно коснулась кончиками пальцев тонкого рубца. Удивительно, но кожа под ее пальцами такая нежная и теплая. Амарес провела по его груди ладонью, облизала пересохшие губы. Его спокойное лицо с красивыми правильными чертами портили только шрамы и суровая складка меж бровей. Пожалуй, его можно было бы назвать привлекательным. Она перевела взгляд на его плечо, где вились странные руны мертвого языка, будто составлявшие с ним одно целое. Желая в этом убедиться, она коснулась их ладонью, тут же ощутив знакомое покалывание, и невидимые нити силы потекли от него к ней. Амарес отдернула руку, боясь его разбудить, замерла, как уличенная с поличным воришка.
- Почему ты боишься собственных желаний? - вдруг спросил он, и Амарес от неожиданности подпрыгнула на кровати, смутилась.
- Я не…
- Чего бы ты сейчас хотела? - прямо спросил он, глядя на нее внимательно и без улыбки. «Свободы», - хотела было ответить она, но прикусила язык. Сейчас она не хотела ее. Амарес хотелось не отнимать руки, исследовать все его тело так, как он проделал это с ней, хотелось, чтоб он наклонился, шептал что-то неразборчивое в ее губы, целовал ее, то нежно и ласково, то яростно, будто усмиряя врага, хотелось стонать от восторга под его руками и губами, чувствовать , как ее касается его кожа, ощущать его тепло и силу, покоряться ей… Амарес покраснела, хотела отстраниться, но он перехватил ее, сжал локоть.
- Ты можешь лгать мне, но не себе, Белет, - фыркнул он.
- Меня зовут Амарес!
- Звали, - уточнил он. - Мое имя Саргатанас, в лагере меня называют Саргом.
- Ясно, - тихо ответила Амарес, несмело коснулась пальцами пореза от своего клинка. Он накрыл ее пальцы своей ладонью, глядя на нее испытующе.
- Ты не ответила. Чего ты хочешь сейчас?
Амарес смотрела на него, не в силах отвести взгляд, опустить голову или отвернуться. Сердце неистово грохочет, больно ударяясь о ребра. Она шумно выдохнула воздух.
- Тебя, - хрипло прошептала она.

Амарес.
Несколько дней после Амарес не видела демона, и в глубине души она была рада этой передышке. Все обрушилось на нее так внезапно, погребая под собой прежнюю Амарес, что она и сама не понимала, кем теперь стала. Сидя поздним вечером у костра в одиночестве, она пыталась воскресить в памяти лицо Андраса: его глаза, губы, прикосновения его рук — и не могла. Это вызывало непонятную боль и смятение, ибо стоило закрыть глаза, и перед ней вставало другое лицо, другие прикосновения, доводившие ее до исступления. Амарес тряхнула головой. Отгоняя непрошеные мысли. Пусть лучше больно будет от памяти об Андрасе. «Думай о том, как вернешься домой, - приказала она себе. - И о том, как он оттолкнет тебя...» Эти мысли опустошали ее, оставляя привкус горечи и , но Амарес упрямо возвращалась к ним снова и снова. Они да изнуряющие тренировки составляли смысл ее жизни в последние дни, ведь Саргатанас сказал, что отпустит ее, когда Амарес победит в поединке. И она до одурения тренировалась, но не на небольшом ристалище в центре лагеря, а на окраине у леса, вдалеке от любопытных глаз.
С глухим воплем она выбросила вперед руку с клинком, в ушах просвистел ветер, отраженный от двуострого лезвия. В этот раз его она заметила раньше, несмотря на тень, скрывавшую его рослую фигуру. Легко, словно танцуя, он достал меч, ухмыльнулся ей, слегка наклонив голову, и спокойно стоял, ожидая нападения. Распаленная тренировкой, разгневанная и несчастная от неизбывных мыслей о возвращении домой, она бросилась на него с яростью отчаяния, кружа рядом, ловко уворачиваясь от его выпадов. Стремительно темнело, свежий ветерок приятно холодил ее пылающий лоб, Амарес сжала рукояти, готовясь нанести удар, вложив в него всю оставшуюся силу и ненависть. С громким лязгом клинки сошлись, высекая искру. Она надавила на них всем весом, но демон без малейшего усилия, как ей показалось, сдержал ее натиск. Вены на его руках вздулись, в неясном свете угасающего дня ей видно было, как перекатываются под смуглой загорелой кожей бугры мускулов, как он сжал губы, будто сдерживая насмешку. Он давил на меч все сильнее, Амарес уперлась ногами в песок, но ступня соскальзывала, не находя твердой опоры. Она упала на колено, больно ударившись об острые камни, подняла голову, в упор глядя на демона, и резко отбросила клинки, признавая свое поражение. Он протянул ей руку, и Амарес, помедлив вложила в нее ладонь. Рывком он поднял ее на ноги, дернул к себе. И задыхаясь от недавнего боя, а больше всего — от его близости, Амарес оказалась вплотную прижатой к его груди. Ее окутал знакомый будоражащий запах, Его запах. Сердце колотилось где-то в горле, щеки ее пылали. Саргатанас легко подхватил ее на руки, приподнимая, прижимая спиной к широкому стволу дерева. Его руки ловко развязывали ее одежду, лаская каждый изгиб тела, будто впервые. Ослепленная, ошеломленная Амарес крепко обвила его шею руками, обхватила его ногами, подстраиваясь под его ритм, легонько покусывая кожу на его плече. В темноте она больше почувствовала, чем увидела, как он улыбнулся, крепче стискивая ладонями ее бедра. Хрипло дыша, Амарес уперлась лбом в его плечо, все ее тело сотрясал спазм болезненно острого наслаждение. Где-то рядом танцевал огонь костра, а позади них раскинулся Лес, бывший сейчас не враждебным и опасным. Амарес чувствовала, что он — ее союзник и друг…

- Ты сегодня молчаливая, Белет… Не осыпаешь меня проклятиями, не споришь, - тихо сказал он, нарушая благословенную тишину ночи. Амарес лениво потянулась, удобно устроившись на расстеленном плаще под его рукой.
- Моя имя Амарес, - только на такой протест ее и хватило. Во всем теле еще жило ощущение этой ночи, и ей меньше всего хотелось разговаривать. Хотелось лежать, не шевелясь, ощущать его тепло рядом. Он усмехнулся ей в волосы, провел ладонью по ее обнаженному плечу.
- Я дал тебе другое имя. Оно сильное, под стать тебе. Отныне тебя зовут Белет.
Амарес привстала, глянула на него сквозь ресницы.
- Ты всем своим девкам даешь новые имена?
Усмешка сошла с его лица, оно стало серьезным и гневным, Амарес отчетливо видела, как ходят под кожей желваки, но он сдержался.
- Ты же сама видела — мы не берем пленных, - жестко отрезал он. - Ты — исключение.
Амарес недоверчиво фыркнула, но его рука все еще ласкала ее, заставляя судорожно хватать ртом воздух и трепетать.
Внезапно он наклонился над ней, посмотрел в упор янтарными волчьими глазами.
- Это имя женщин моего рода, - тихо сказал Сарг, - уже более трех тысячелетий никто не носил его. Но отныне я нарекаю им тебя, Белет…
Амарес молчала, и только когда он откинул плащ, укрывавший ее, и твердо развел ее бедра, она вскрикнула, прильнула к нему, запрокинув голову, оплетая его руками и ногами так тесно, что уже не понимала, ее сердце бьется так неистово, или его под ее губами...


Амарес.
Дни в лагере тянулись однообразно, но Амарес некогда было скучать. Незаметно отношение к ней стало дружеским, ее приняли как свою. С того дня, как молоденькая демоница Сахи вернула ей ее клинки, к ней относились как к равной, как к воину. Вопреки ее опасениям, не последовало ни намеков, ни шуточек про то, что она — женщина Сарга. Наоборот, теперь ее имя — Белет — произносили с уважением, с нотками благоговения, слегка склонив голову в знак почтения. А Амарес уже убедилась, что почтение вовсе не свойственно этим дикарям. И все же и она сама прониклась к ним уважением, так уважают равных соперников в бою… или союзников…
Однажды, когда Амарес до одурения тренировалась на площадке за лагерем, к ней подошла Сахи. Ее темные глаза смеялись, она села на песок, обняв острые колени и положив на них голову, несколько минут наблюдала за Амарес.
- Так тебе его не победить, - заметила наконец она. Амарес выдохнула, выпрямилась, глядя на Сахи.
- О чем ты?
- Когда ты атакуешь противника, ты открыта для любого удара. И если сражаться с тобой будет Сарг, тебя не спасет ни скорость, ни ловкость, - спокойно сказала Сахи. Она легко поднялась с земли, будто выпрямленная пружина, достала свой широкий обоюдоострый короткий меч и кивнула Амарес.
- Я тебе покажу…
Сахи оказалась опасным противником, обманчиво слабым и хрупким. Гибкая, выносливая и упорная, она кружила вокруг Амарес, не позволяя той приблизиться для удара. Амарес выдохлась, мечи в руках стали казаться свинцовыми, легкие горели. Сахи же казалась все такой же бодрой, как и в начале поединка. Она перебросила меч в другую руку, крутанула рукоять, молниеносным движением выбив клинок из руки Амарес.
- Ты хороша в бою, Белет, - она коротко поклонилась ей, темные глаза весело сверкнули, Сахи вытерла пот со лба.
Амарес фыркнула.
- Я проиграла.
- Верно, - и снова эта загадочная улыбка. Сахи сунула меч в ножны и пошла в лагерь. Амарес тоже подобрала клинки.

- Как тебе Сахи? - словно между прочим спросил Сарг. Разнеженная полусонная Амарес блаженно выгнулась под его рукой, ласково гладящей ее спину.
- Она дерется, как десять демонов, - полушутя ответила Амарес, за этой шуткой стараясь скрыть свою досаду и стыд за поражение. Уступить этой хрупкой девчонке! Немыслимо! Саргатанас расхохотался. Он запрокинул голову и смеялся, пока на глазах не выступили слезы. Амарес в нелоумении смотрела на него.
- Прости, Белет, - пробормотал он, отсмеявшись. Но Сахи не победил никто в лагере.
- Даже ты? - недоверчиво воскликнула Амарес. Сарг кивнул.
- Однажды я едва не положил ее на лопатки, но «почти» не значит победв, не так ли? - его глаза смеялись, и Амарес почувствовала, как ее собственная злость и досада отступают.
- Сахи — одна из лучших в… Была одной из лучших, - осекся Сарг. Его лицо тут же потемнело, он нахмурился, и Амарес притихла, не решившись спрашивать. В молчании он стянул с нее одеяло, и Амарес привычно выгнулась ему навстречу, вздохнула в предвкушении и нетерпении, когда его рука пробежалась по ее коже, легла на бедро… Но когда все кончилось и Сарг уснул, она все еще думала о Сахи.

Сарг.
Тренировки с Сахи изматывали ее настолько, что если бы не та сила, которой с ней делился Сарг, Амарес бы заболела. Сахи оказалась безжалостным учителем — у Амарес все тело было в синяках и ссадинах, болела каждая клеточка телав, но странное дело — ей это нравилось. Саргатанас не препятствовал этим урокам, но больше не сходился с ней в поединке.
В один из вечеров, когда уставшая Амарес, выкупавшись и смыв с себя пот и кровь, села к догорающему огню, Сахи протянула ей кружку с вином и мясо. Амарес с жадностью набросилась на еду. В последнее время из-за непрестанных тренировок она похудела и ей постоянно хотелось есть. Она впилась зубами в едва прожаренный на огне кусок мяса. Несколько воинов, захмелевших, затянули песню, ее подхватили другие, на все голоса — хриплые, надтреснутые, но это не имело для нее значения. Сердце больно ударилось о ребра и зашлось в груди. Амарес отодвинула еду, выпрямилась, страшно бледная и застывшая, прислушиваясь к песне, которую когда-то пела и сама в Легионе.

...Долгой дороге. Он придет,
Низвергнув всех врагов своих. Придет к тебе.
Встреть воина с честью. Омой его чело от крови,
Дай вина ему и хлеба, и расстели ложе…
Он придет. Он дал тебе нерушимую клятву…
На глазах у Амарес выступили слезы. Волной обрушилась память о прежних днях, когда она вот так же сидела у костра и горланила вместе со всеми эту незатейливую песню. Правда тогда она была по другую сторону этой Проклятой войны. И Андрас… Память о нем тут же отозвалась острой болью и стыдом. Амарес вскочила, отпихнула от себя руку Сахи и ринулась прочь, к лесу. Прижалась к стволу дерева. Ее душили слезы. Здесь, на этом самом месте ее брал Сарг. Изменница! Предатель! Она обхватила ствол руками, ощущая скрюченными пальцами все его шероховатости и теплую кору, и плакала, навзрыд, захлебываясь слезами, как дитя.
Чьи-то сильные руки обняли ее плечи, через силу развернули к себе. Всхлипывая, Амарес посмотрела на Сарга. Он ласково вытер ее мокрые соленые щеки, не выпуская ее из объятий, сел прямо на землю и усадил к себе на колени. Она перестала плакать, но сидела, сжавшись в его руках, словно, пытаясь защититься от него.
- Откуда… - хрипло спросила она. Его потемневшее лицо исказила судорога.
- Мы все знаем эту песню… Ее любят в Легионе..
- Ты? - беззвучно спросила Амарес. Сарг коротко кивнул.
- Не только. Все мы, Сахи, Исмаэль, другие… Мы служили в Легионе… Как ты. И мне это нравилось, я любил войну, эту песнь стали, кровь врага, которой ты поишь свой клинок… Я просто дрался и не спрашивал себя «Зачем?» Но когда-нибудь приходится прозреть, Белет… Со мной это случилось слишком поздно, когда Война пришла нам мою землю. Здесь ничего нет, кроме песка. Но во славу Владыки Главнокомандующий отдал приказ… И война пришла сюда, на Окраины. - Сарг с горечью опустил голову, глядя на свои руки. Амарес скользила остановившимся взглядом по его широкой груди, по рунам на ней. О Дьявол и все демоны Ада! Руны Легиона вперемешку с рунами рода… Тихие беззвучные слезы катились по ее щекам.
- У меня был бессрочный Договор… И мы просто ушли. И даже Сахи… Она из моего рода. Она ушла, предав наставника, Люциана... большего бессчестья нельзя вообразить, но Сахи ушла, ибо свобода своей земли была важнее.
Амарес молчала, не зная, что сказать. А если бы война пришла во Фрайгарт?Пусть это не ее дом, но видит Дьявол, она бы защищала его до последнего вздоха! Амарес несмело положила руку на его плечо, ощутив знакомое покалывание пальцев от исходящей от него силы.
- Я знаю… Ты не мог поступить иначе. Все мы делаем выбор.
Он перехватил ее руку, сжал пальцы в своей ладони до боли. Его темные блестящие глаза смотрели на нее тревожно, вопросительно.
- А ты, ты, Белет, сделала свой выбор?
Вместо ответа Амарес потянулась к нему, прижалась губами к его губам, горячо прошептала в них:
- Да. Я с тобой...


Амарес.
- Слева! - насмешливо крикнула Сахи, заходя для удара. Амарес метнулась в сторону, слишком поздно сообразив, что открыта для клинка Сахи, но опоздала на долю секунды. Кожу обожгло острой болью, и лезвие прочертило по ее ребрам длинную кровавую полосу. Амарес стиснула зубы, приготовившись атаковать, но Сахи легко отбросила меч, и стояла перед ней, широко расставив ноги и уперевшись в песок, тоненькая, залитая вечерним светом, откинув волосы, забранные в косы за спину.
- Хватит. Ты хорошо дерешься, Белет.
- Нет, - прохрипела Амарес, подходя ближе и не опустив клинков. - Недостаточно хорошо.
Сахи подняла свой меч, гибко потянулась, как кошка, и хищно улыбнулась противнице.
- Я ведь и убить тебя могу.
- Попробуй, - Амарес крепче сжала скользкую рукоять, прищурившись посмотрела на улыбающуюся Сахи.
- Ты хочешь победить меня или его? - словно танцуя, демоница отпрыгнула, когда клинки Амарес тяжело рубанули воздух, и тут же зашла справа. Амарес, тяжело дыша, повернулась к ней, отражая атаку. Сахи была сильнее, быстрее и хитрее ее, но сдаваться Амарес не собиралась ни за что!
- Тебя, - просипела она, с трудом удерживая клинки, на которые Сахи давила со все возрастающей силой. Рывком Амарес отбросила ее, но та тут же встала в стойку.
- Меня тебе не победить, - сладко пропела Сахи. - Ты еще не готова.
- Я это ото всех слышу! - с яростным воплем Амарес бросилась вперед, ослепленная гневом и досадой, но Сахи легко отразила ее выпад.
- тебе не нужна эта победа, - вдруг совершенно серьезно сказала Сахи. Ее клинок прочертил борозду на плече Амарес, из глубокого пореза тут же выступила яркая алая кровь, и Амарес поморщилась — с кровью она теряла и силы.
- Нужна! Когда я одержу верх, смогу уйти! - выпалила Амарес, вложив в удар всю оставшуюся симлу. Сахи пошатнулась, но устояла на ногах.
- А разве ты хочешь уходить, Белет? Здесь твое место. С ним. И уйти ты не можешь. Ты приняла имя, приняла его. Это нерушимые узы. - В ее темных глазах промелькнуло сожаление, когда Сахи глянула в побелевшее лицо Амарес. - Разве он не сказал тебе? - удар клинком плашмя пришелся на ребра. Амарес выронила клинки, упала на колени, жадно хватая открытым ртом воздух. Кровь гулко билась в висках, наполняя ее темной злостью, гневом, обидой. Они были столь сильны, что Амарес задохнулась, уперлась руками в землю, как в единственную надежную твердь в этом мире. «Ты не можешь уйти… Это нерушимые узы...» А Андрас! Ведь она не знала, соглашаясь на чужое имя, не знала…
- Белет! - прямо через весь лагерь к площадке идет Саргатанас, Сахи коротко покачала головой на его безмолвный вопрос, но для Амарес и так все было ясно: они все знали, все обманули ее! И он, это было мучительнее всего!
Тяжело она поднялась с земли, ноги будто свинцовые, неимоверных усилий стоит сжать руку, обхватить резную рукоять клинка. Она тяжело выдохнула, выпрямляясь.
- Амарес! Меня зовут Амарес!
Клинки вспороли воздух, царапая его грудь, взрезая руны, которых еще вчера она касалась губами в порыве страсти. «Не думай об этом!» - запретила себе Амарес. Саргатанас достал меч, но медлил.
- Сейчас! - яростно прохрипела Амарес. Он чуть заметно кивнул ей, и клинки сошлись в стремительном кровавом танце.

Амарес.
Она не ощущала даже усталости, только глухую боль. Амарес хотелось возненавидеть Сарга, но не выходило. Измотанная схваткой с Сахи, она начинала уставать, ноги и руки налились свинцом, но ей владела сила отчаяния. Все уроки Сахи, безжалостные и такие нужные, сейчас вспоминались сами собой. Вот его уязвимое место, Амарес отчетливо видела незащищенный участок тела, но как сквозь призму ненужной памяти. Вот ее ладони опираются на его грудь, она откидывает голову, и они сливаются в едином ритме...А теперь, теперь… Вне себя от горя и боли, разрывающей грудь, Амарес рубанула, почти наугад, громко лязгнула сталь встретившихся клинков. Амарес не увидела, но почувствовала, как он покачнулся. К чему ей все уроки Сахи, если она не может ими воспользоваться! Она вложила в удар всю силу, нанося его точно туда, куда учила Сахи. Саргатанас на миг покачнулся, но Амарес тотчас воспользовалась этим секундным промедлением. Она бросилась на него, буквально врезалась, сбив с ног. Один из коротких двуручных клинков уперся ему в горло, взрезая смуглую кожу.
- Убью тебя, - прошипела амарес, нависая над ним, но Сарг и не делал попыток помешать ей. Со знакомым ей спокойствием он просто смотрел в ее перекошенное гневом и болью лицо.
- Если бы пришлось вернуть все назад… - тихо, чтобы слышала только она, - я бы все сделал так же… Я не хочу тебя отпускать…
Амарес немо качала головой, по ее щекам, размазывая кровь и грязь, текли крупные соленые слезы. Тут только она увидела, как из раны на боку у него толчками течет кровь, встала, отбросила ненужные теперь клинки. Слезы застилали ей глаза. Весь лагерь молча смотрел на них обоих.
Саргатанас поднялся, прямо посмотрел на Амарес. И столько в этом взгляде было мольбы, хоть он и не привык просить ни о чем, она уже успела узнать его гордый нрав, столько боли… но не раскаяния… амарес отвернулась, хотя нечеловеческая боль раздирала ей сердце.
- Белет!
- Ты сказал, я могу уйти, если одолею тебя в честном поединке! - крикнула Амарес в наступившей звенящей тишине. - Ты поклялся! Или это тоже была ложь?
- Нет, - он сжал кулаки, глядя на ее поникшие плечи. - Но ты не понимаешь, о чем говоришь! Ты приняла это имя, согласилась… В моем роду так заключаются союзы и они нерушимы тысячелетия до самой смерти. Я хочу умереть рядом с тобой!
Амарес молчала, только спина ее закаменела, она стояла, опустив голову, и слезы капали ей на руки.
- Я не знала! - с рыданием выкрикнула она.
- Теперь, куда бы ты ни пошла, ты не сможешь быть с другим, как и я не смогу найти другую. Ни один мужчина не даст покоя твоей душе, ты всегда будешь чувствовать, что лишена чего-то, всегда будешь жаждать обрести потерянное… Это пытка, которая длиться и длится…
- Ублюдок! Я не знала! Ничего этого не знала!
- Белет! Ты можешь остаться здесь, со мной. Прошу тебя… Не нужно никаких жертв, ты создана для меня, я увидел это еще на плато… Я искал тебя, сам не подозревая, все эти века, и нашел…
- У меня была своя жизнь и судьбав, но тебе было наплевать на это, раз ты захотел меня!- с горечью воскликнула Амарес, вытирая проклятые слезы.
- Теперь там для тебя ничего нет. Для всех Амарес Дьяболи умерла, - тихо сказал он. - Взяв это имя, ты обрела и другую сущность… От тебя прежней не осталось уже ничего, пусть сейчас ты этого и не понимаешь…
- Ты — чудовище! - сдавленно прошептала амарес, но он все равно услышал. Она наощупь схватила брошенные клинки, всунула их в поножи. - Ненавижу тебя! Будь ты проклят, лживый ублюдок! Предатель! - с яростью выплюнула она, когда Сарг попытался взять ее за руку, отдернула ее, будто обожглась. - Уйди!
И она бросилась бежать, не разбирая дороги, к проклятому лесу. Пусть она умрет там, плевать! Как в тумане, промелькнуло лицо Сахи, что-то говорящей ей, кого-то из воинов, с кем она сидела вечерами у костра, весельчака Исмаэля… Но обернуться, чтобы посмотреть на него, Амарес не могла.
Лес расступился, принимая ее, укрывая ветвями. Она бежала, пока не закололо в боку, захлебываясь от рыданий, не замечая, как колючие ветки царапают кожу. Выбившись из сил, Амарес упала на колени, хватая ртом воздух. Отдышаться, и встать на ноги, и идти, как можно дальше отсюда. Она уже знала шестым чувством, что Лес не держит ее больше, что ОН ее отпустил, но от этого внутри делалось только больнее. Амарес поднялась, опираясь о широкий ствол ладонями, верхушки деревьев кружились над ней в безумном танце. И тут обостренный слух уловил какое-то движение, легкое пока, едва заметное колебание земли под ногами. Невидимая сила бросила ее ничком на землю. Амарес доползла до ближайшего пригорка и осторожно глянула на поляну. Порывисто прижала ладонь к губам, чтобы не закричать. Закованные в броню, воины маршировали стройными рядами, от их шага глухо ухала земля рядом, поодаль ехало несколько всадников. Черные кони в кожаных намордниках, прядали ушами и раздували ноздри, почуяв живых существ. Во главе этой армии ехал всадник в черных доспехах и шлеме. Амарес из тысяч узнала бы его. Вот он снял шлем, сделал знак рукой, и лошади застыли, тревожно перебирая ногами. Амарес отползла назад, попятилась и опрометью бросилась бежать к лагерю.

Андрас.
Дорога до лагеря казалась ей бесконечной. Разве она успела уйти ТАК далеко? Не обращая внимания на боль в израненый ладонях, Амарес с яростью рубила клинком ветки, отводила их руками, и бежала, бежала, бежала… Она не могла ни о чем думать, кроме одного — Армии, которую послали в лагерь дезертиров. Предательство в Легионе каралось быстро и жестоко. Легкие горели, требуя воздуха, сердце больно ударялось о ребра. Амарес с отчаянием поняла, что не может бежать быстрее, как ни пытается.
Она опоздала! Амарес поняла это сразу, как увидела лагерь. Костер в центре затух, затоптанный множеством ног, кое-где пылали обугленные головешки от него, освещая жуткую картину: раскинутые руки убитых, взрезанная ткань палаток, забрызганных кровью, песок под ногами стал вязким и липким от крови. За площадкой для тренировок все еще шло сражение, но силы были не равны. Амарес увидела в самой гуще озаренное жестокой ухмылкой лицо Сахи, ее меч, словно молния, влетал вверх и обрушивался на жертву, не оставляя той шанса. Но их было много, слишком много, с отчаянием поняла она. У дерева валялся опрокинутый котелок, а рядом лежал, скорчившись Исмаэль. Амарес смахнула слезы. Исмаэль, всегда жаривший ей мясо и смеявшийся, что полукровкам можно давать сырое. Но смех его был беззлобный. Она выискивала среди сражающихся его, боясь не увидеть, боясь, что он уже мертв и она опоздала. На ходу, не отдавая себе отчета, Амарес вынула клинки, ринулась вперед, к Сахи. Та сверкнула темными глазами, что-то быстро произнесла одними губами, но что, Амарес не разобрала. Сахи кружит среди врагов, как вихрь, неуловимая, недосягаемая. «Я иду, Сахи! Иду!» Она яростно рубанула по чему-то мягкому и тут же с силой дернула клинки на себя, не глядя на упавшее тело. Внезапно Сахи остановилась, долгую страшную минуту она поворачивалась к врагу медленно, слишком медленно. Амарес было отчетливо видно, как из уголка ее рта тонкой струйкой бежит яркая алая кровью. Сахи опустила глаза на острие меча, торчащего из ее груди, вспоровшего легкий доспех, покачнулась.
- Сааахи! - не помня себя, Амарес рванулась вперед, упала в кровавый песок рядом с ней. Сахи со знакомой ухмылкой посмотрела на нее.
- Ты вернулась, Белет… - рука Амарес, прижимающая рану Сахи стала липкой от ее крови, - Теперь… ты… готова…
Амарес поднялась с земли в этом кровавом аду, переполненная яростью и болью, ее клинки сверкнули в воздухе.
- Андраас! - рев ее прокатился над лагерем и потонул в шуме бойни. Она бросилась к всаднику на черном жеребце, топтавшем врага копытами, закованными в железо. Упала на спину, больно ударившись о ками, обдирая кожу, но тонкие лезвия клинков вошли под броню, конь встал на дыбы. И всадник соскочил на землю, чтобы не упасть. Он отразил ее слабый удар, отбросив, как пушинку в сторону.
- Обезоружить! - коротко скомандовал он, и несколько легионеров бросились к ней, схватили за руки, выбив клинки на землю. Амарес видела, как Андрас широким шагом идет по площадке, где еще вчера она упражнялась с Сахи, к воину с окровавленным мечом в легких доспехах. Вот тот обернулся, и Амарес еще раньше чем увидеть, почувствовала — Саргатанас! Он стоял и спокойно ждал, когда враг приблизится. Андрас снял шлем и отбросил его в сторону, перебросил меч в левую руку. Амарес знала, левой он наносит смертельные удары. Ей хотелось зажмурится, закричать, но она не могла, и как завороженная, только смотрела, как они двое сошлись на узком пятачке каменистой земли. Амарес уже видела Сарга в бою, и знала, что он — искусный воин, но силы были не равны. Из раны, нанесенной ей недавно, струилась кровь, он был бледен, с мучительной нежностью она видела, как кровь сочится из пореза на груди, от ее клинка. Андрас наносил сокрушительные удары, тесня противника к лесу, не давая Саргу места размахнуться мечом. Амарес видела — это конец. Саргатанас покачнулся… С удесятеренной отчаянием силой она рванулась из рук державших ее и тенью метнулась вперед. Андрас замахнулся для короткого разящего удара клинка. Она бросилась вперед, обхватив его руками, закрывая своим телом. Зажмурившись, ожидая боли, но ее не последовало. Амарес открыла глаза, взглянула вверх. Андрас стоял, опустив меч, глядя на нее с удивлением, горечью, презрением… Все это и много чего еще отразилось в его взгляде.
- Амарес, отойди, - процедил он, и Амарес напугал его голос. Но она не шелохнулась, крепче прижимаясь к телу Саргатанаса, с облегчением слыша удары его сердца. Жив, жив, жив! Ее глаза на бледном, перепачканном своей и чужой кровью лице, сверкнули звериным блеском. И вдруг Саргатанас сам резко оттолкнул ее, и Амарес, потеряв равновесие, упала на землю. Сарг зло ухмыльнулся противнику, тяжело поднимаясь на ноги. Андрас ответил тяжелым взглядом.
- Предпочитаешь сдохнуть, стоя на ногах?
- Да, - хрипло ответил Саргатанас. Да ведь он смеется, - с тупым удивлением поняла Амарес, - смеется ему в лицо. Андрас сейчас убьет его! Она видела, что Сарг ослабел от раны, и сознательно злит противника. От страха она на миг онемела. «Не успеть, мне ни за что не успеть!» - с отчаянием подумала она.
- Убьешь его, и я умру! Брошусь на меч, - взахлеб зашептала Амарес. - Дьяволом клянусь, я это сделаю!
Минуту он смотрел на нее. И взгляд
этот был так страшен, что Амарес на секунду подумала, он убьет ее сейчас, но глаза не опустила. Наконец Андрас опустил меч.
- В кандалы, - скомандовал он, кивая на Сарга, - А ты…
Не договорив, он круто развернулся и пошел прочь...

[Fibella]

АНДРАС, САХИ.

Скрытый контент: показать

Амарес.
Быстро ли идет время? Наверное, в верхнем мире или даже здесь, за стенами камеры оно не замедлило свой ход ни на секунду. Но в четырех стенах ее узилища время остановилось. Снова и снова Амарес металась из угла в угол, как зверь в клетке, прокручивая в уме произошедшее в лагере Саргатанаса. Но помнила она все смутно, отдельные яркие картинки, выхваченные из общей канвы, намертво отпечатались в мозгу. Их разделили почти сразу. Сарга, Сахи и еще нескольких выживших бросили в клетку, как животных, ее же посадили на лошадь, привязав к седлу. Всю дорогу Амарес ехала, не поднимая глаз, мучительно пытаясь представить, что ждет их всех. Ясно было одно — дезертиров убьют, если не здесь, то перед Легионом, суд за предательство творился быстро и жестоко, и в глубине души Амарес понимала, что это справедливо. Она и сама бы еще месяц назад перерезала Саргу горло. Но не теперь… Теперь Амарес находила странное успокоение уже в том, что он неподалеку, пусть пленник, пусть ранен, но жив! С ней никто не разговаривало, даже Андрас после тех страшных минут в лагере, когда она бросилась под его меч, закрывая собой Сарга. Но по обрывочным разговорам, которыми обменивались конные, она поняла, что Сахи еще жива, хоть и в тяжелом состоянии, и возблагодарила про себя Дьявола за это. Она успела привязаться к демонице. Сразу по возвращении, ее бросили в камеру во дворце прежнего Владыки. Сколько прошло времени, Амарес не знала — к ней никто не приходил, только через маленькое окошко ей просовывали еду и немного крови.
И Амарес изводила себя мыслями об участи Сарга и остальных. Своя собственная судьба теперь мало заботила ее. Сарг был прав, - с горечью поняла Амарес. - Ей необходимо быть рядом с ним, с ним ее сердце и мысли. Все остальное разом потеряло значение и смысл. Она села на узкую койку, вделанную в стену, обхватила колени руками и замерла так, как изваяние. Если замедлить дыхание, заглушить непереносимую слабость и жажду крови, сознание прояснялось настолько, что Амарес ясно видела — все годы испытаний и потерь вели ее к этому дню, к лагерю Саргатанаса, ибо он и есть сама ее жизнь!
Теперь она с недоумением думала, как могла хотеть вернуться к Андрасу! Как долго и упрямо цеплялась за воспоминания, не способные ни согреть, ни воскресить былые чувства. С Саргом все было иначе. Амарес больше не злилась на него, не могла. Она бессознательно положила руку на грудь. Если он испытывает ту же мучительную, неутолимую тягу, что и она, если собственная судьба кажется неважной по сравнению с судьбой другого существа, то он прав. Она бы тоже теперь соединилась с ним союзом, приняла новое имя с радостью и почтением… Что угодно, лишь бы быть с ним!
«А что, если он давно мертв и гниет где-нибудь на 9 уровне?» - тут же вернулись страшные тоскливые мысли, изнурявшие ее, лишавшие сил и сна. Пленница уткнулась лбом в каменную стену, прислушиваясь к себе. Она бы знала, что его больше нет. Сарг жив…
И словно в ответ на ее мольбы, в коридоре послышались тяжелые шаги, тихие голоса, двери камеры открылись. Амарес встала. Сердце неистово колотилось в груди, сотрясая все ее тело, во рту пересохло, не вдохнуть. Она молча смотрела на отца, не находя в себе сил ни заговорить, ни выдержать его взгляд. Люциан смотрел на нее так, будто она была чужим ему существом, которое он не знает. Амарес глубоко вдохнула воздух и осмелилась поднять на него глаза.
- Он жив? - хрипло спросила она.


Люциан.
Он смотрел на нее, свою дочь, плоть от плоти, не узнавая ее. Сейчас перед ним была самка, с яростью отчаяния готовая защищать своего самца. Она не спросила, какую участь он определил ей. Только имя проклятого дезертира было на ее губах и в мыслях. Люциан сжал пальцы так сильно, что тяжелая печатка с кроваво-красным камнем больно впилась в кожу. Каждый борется со своими слабостями. Вести с Окраины взбаламутили все воспоминания, запрятанные им так далеко, что временами ему казалось, все это произошло не с ним. Сахи! Имя это стало его заклятием, его он произносил про себя, когда требовалось призвать на помощь гнев, ненависть, все темное и горькое, что тысячелетиями копилось внутри. Сахи! Гордая, насмешливо-злая, жестокая, желанная… Она была прирожденным воином, он увидел это сразу, как девчонка попала в лагерь. Хрупкая, тоненькая, кажется, такая и меча не поднимет. Но в первом же поединке Сахи играючи уложила на лопат и рослого опытного воина. Главнокомандующий наблюдал за ней издали, одобрительно кивнул, увидев, как Сахи, оседлав противника, прижала его к земле.
- Достаточно, - сухо сказал он. Сахи подняла голову. Лицо ее, перепачканное своей и чужой кровью, озарила хищная ухмылка. Всего одно легкое движение лезвия, и из перерезанного горла толчками на землю бьется кровь. Сахи легко поднялась, без страха, с вызовом глядя на Люциана. Ее, казалось, не беспокоило ни нарушение его приказа, ни собственная судьба. По его лицу пробежала тень, он отвернулся и больше не глянул на демоницу.
- В карцер.
Она вышла оттуда худой — кожа да кости, но ее переменчивые глаза сверкали все тем же неукротимым блеском. Молча он протянул Сахи клинок, выкованный, пока она была в заключении. И Сахи приняла его, лишь слегка склонив голову в знак почтения оказанной ей чести. Так Сахи стала его ученицей. Люциан отложил бумаги, несколько минут смотрел на огонь, пылающий в камине, но мыслями был далеко.
Это должно было произойти рано или поздно. Сахи, неукротимая, дикая, хищная, занимала все его помыслы. Она оказалась способной ученицей, лучшей из всех и самой жестокой. Но ему даже нравилась ее кровожадная жажда убийства. После очередного поединка вместо традиционного поклона Сахи подошла к нему, все еще не отдышавшись после боя, стоя так близко, что ему видно было, как в ее прищуренных глазах вспыхивает и гаснет жестокий огонь. Привстала на цыпочки, с вызовом глядя ему в глаза. Долгую минуту они смотрели друг на друга, слыша лишь оглушительный грохот собственного сердца. Рывком он притянул ее к себе, грубо запрокидывая ее голову, находя ее губы, послушно открывшиеся ему навстречу. Он подхватил ее на руки и понес в свою палатку, а Сахи прильнула к нему всем телом, обвив его шею руками.
В тот день, когда Сахи уснула на его плече, раскинувшись на узком походном ложе, он решил, что нашел ту, с кем заключит союз. Сразу же после ее возвращения… На его столе лежал приказ с печатью Владыки. И как бы ему не хотелось оставить Сахи при себе, он отправил ее с большим отрядом на Окраинные земли.
Услышав о назначении, она ничего не сказала, ни один мускул не дрогнул на ее бледном лице, лишь глаза сверкнули непонятным блеском. Но он не придал этому значения, опьяненный своей победой, гордый и счастливый. Разговор с ней Люциан тоже решил отложить до ее возвращения.
Но Сахи не вернулась. Изменница, перебежчик, предатель! Слова эти, как клеймо, отпечатались на ней, а значит, и на нем тоже, ибо Сахи была его ученицей, и он доверял ей. Люциан молча вынес гневную тираду Владыки и приговор — казнить изменников.
- Я сегодня же отправлюсь в Окраинные земли, отец, - слова тяжело срываются с губ, он опустил голову, надеясь, что Владыка не заметит, какой гнев, горечь, обида обуревают его. Тот качнул головой.
- Нет. Ты нужен мне здесь. Пошли отряд. Пусть убьют всех.

Сахи! Ночами без сна он твердил ее имя, ненавистное, родное. Ему хотелось вытравить из сердца память о ней, но он помнил до мельчайших подробностей, как она смеется, обнажая ровные белые зубы в хищном оскале, как запрокидывает голову и прерывисто дышит в его руках, как странно посмотрела тогда, но ничего, ничего не сказала. Он не желал ей смерти, но и приказа нарушить не мог. Но отряд вернулся ни с чем, дезертиры укрылись на Окраине и никто не смог их найти.
Постепенно память о ней стиралась, не причиняла больше такой боли, как прежде. Он уже едва помнил ее лицо, ее голос и улыбку. Воспоминания эти стерли другие женщины, множество женщин. И хотя иногда через их лица ему мерещилось ее, Сахи осталась прошлым. Теперь в его жизни была Патриция, Дэн, Амарес… Все изменилось, да и сами они не остались прежними.
- Он жив? - в голосе Амарес столько страха, отчаянной надежды, страсти, что они подобно эхо отозвались и в нем самом. Возможно ли мучать неизвестностью дорогое тебе существо, когда сам страшишься взглянуть в лицо своего прошлого? Чтобы не длить ее страданий, он коротко кивнул, сел на ее койку.
- Да, Амарес. Но я пришел поговорить не о нем, а о твоей участи… - устало сказал Люциан.

Андрас.
- Господин… - Главнокомандующий наклонил голову в приветствии, но Люциан махнул рукой, устало улыбнулся.
- Оставь, Андрас. Проходи. - Он налил ему в чеканный кубок, сам не притронувшись к вину.
- Говори, - коротко велел Владыка. Руки легли на подлокотники кресла, с силой сжали их. Андрас прямо посмотрел на него.
- Мы нашли ее. В их лагере.
- Пленницей?
Андрас сжал зубы, желваки заходили под смуглой кожей, таких усилий стоило ему сдержаться. Темные глаза без выражения посмотрели на Люциана.
- Нет.
- Дальше… - пальцы до хруста впились в резные подлокотники, дерево затрещало, но он этого не заметил.
- Амарес теперь на их стороне, - медленно, тяжело продолжал Андрас. Он поставил кубок, едва пригубив его. Вино не шло в горло. - С их вожаком…
Саргатанас… Люциан разжал пальцы, долго смотрел на руку, на поверхности которой заплясал ярко-красный огонь. Саргатанас… Имя это было хорошо знакомо ему, до сих пор вызывало застарелую ненависть и гнев. Огромным усилием воли он задавил в себе их, заставил себя сидеть ровно и спокойно.
Саргатанас… Сахи… Амарес… Предатели, ренегаты, смертники… Он, не двигаясь, смотрел на огонь, разгоравшийся все ярче. Вот так же хотелось выпустить наружу всю свою боль и отчаяние, но нельзя.
- Ты привез не только ее. Почему не убил остальных? - жестко спросил Владыка. Андрас ожидал этого вопроса.
- Ваша дочь закрыла его собой, я не мог навредить ей. И потом, изменников можно казнить здесь, перед Легионом…
Люциан слегка кивнул, не отрывая непроницаемого взгляда от огня. Казнить изменников… Андрас говорит об Амарес так, будто она — чужая ему, он уже отрекся от нее, не простит, не примет назад. Что ж, возможно, так лучше для обоих. Нужно думать о ней, его дочери, родном существе, об изменниках и приговоре им, который убьет и ее… Он сжал руку, и огонь тут же потух. Люциан встал.
- Кара за предательство — смерть. И ты знаешь это. Но ты привез их сюда… Пусть их участь решает поединок. Один из них, один из нас…
- Господин! - Люциан видел, каким жестким огнем загорелись глаза Главнокомандующего, и на миг его кольнуло опасение, а не ошибся ли он в Андрасе. Он не знает жалости и прощение, но и уступок, без котрых невозможна победа. Смог бы Андрас убить в поединке Амарес?В глубине души Люциан знал ответ, он прочел его в глазах Андраса, и ответ этот ему не понравился.
- Да будет так, - тихо сказал Владыка. Андрас поклонился и вышел, взметнув огоньки свечей, и Люциан остался один.

Сахи.
Она чутко прислушивалась к скудным звукам, доносившимся сквозь каменные двери до ее тюрьмы. Временами в горячечном бреду ей казалось, она все еще там, в лагере, в самой гуще врагов, и тогда Сахи металась по жесткой койке, сбив одеяло в ком, загребая руками простынь. Потом затихала, и осознание поражения и скорой смерти наполняло ее тоской и горечью. Не так Сахи хотелось умереть, а в бою, под звонкую песнь клинков, опьяненной кровью и победами. Она угрюмо села на полу, прислонившись щекой к сырому камню, погладила его шероховатую поверхность. Рана от меча затянулась на удивление быстро, и хотя Сахи все еще была слаба, дух ее не был сломлен. Вот в коридоре послышались шаги, ее надзиратель отомкнул узкое окошко камеры и сунул в него миску с похлебкой. Сахи поморщилась, варево было отвратным, но она съела все до капли, ибо силы ей были нужны. Где-то за дверю звякнули ключи, ее охрана сменялась. Сахи безошибочно научилась определять время смены, хотя в кромешной темноте камеры и тяжело было определять ход времени.
- ...недолго осталось… - услышала она бас одного из охранников. - завтра на закате… Как в старые времена, решат все поединком… Такова воля Владыки… - с почтением пробормотал тот, и Сахи замерла, вытянулась, ловя каждое слово. Из обрывков разговора она заключила, что участников поединка обе стороны выберут сами. Она хорошо запомнила огромного демона в черном верхом на жеребце в лагере. Главнокомандующий Легиона, ставленник Люциана. Наверняка он будет драться… С кем? Не с Белет, Владыка не допустит этого, тогда с Саргом? Сахи знала сильные и слабые стороны своего ученика, и понимала — Сарг проиграет. Андрас сильнее и опытнее, да и злость будет ему хорошим подспорьем. Он безжалостен и убьет Сарга, и тогда у них не будет шанса. Сахи сидела в темноте долго, обдумывая свой план, и даже пропустила время завтрака.
До полудня она металась взаперти, сходя с ума от мыслей, что все сорвется, взвешивая сильные и слабые стороны противника, которого запомнила в бою. Уже к вечеру двери ее камеры открыли, рослый демон рывком поднял ее с пола, звякнули кандалы, тянущиеся от ее лодыжки к железному кольцу в стене. Он отпер замок, и ковыляя, Сахи пошла за ним по узкому коридору. Ее втолкнули в камеру попросторней, и она молча бросилась к Саргу, обняла его.
- Ты слышал о поединке?
Сарг ухмыльнулся и зловеще кивнул. Тут только Сахи увидела на нем легкий доспех и двуострый меч и пару клинков, сложенных в углу камеры.
- Я хотел попрощаться, если…
Сахи молча кивнула, проглотив комок в горле. Сарг смотрел мимо нее.
- С Белет прощаться мне не позволят. Tак будет лучше…
Сахи наклонилась к нему, крепко обняла его, шепнула в ухо так тихо, что он сперва не расслышал:
- Прости…
Сарг отстранился, с удивлением, непониманием взглянул на нее. Закусив губу, Сахи нанесла один короткий удар, лезвие вошло под ребро неглубоко и точно, на руки ей хлынула горячая кровь. Сарг изменился в лице, в глазах его, гневных и обличающих, промелькнуло понимание. Он оттолкнул Сахи, и вдруг, потеряв равновесие, ничком упал на пол камеры...


Поединок.
Место для поединка Люциан выбрал за воротами Старого замка прежнего Владыки. Небольшая каменистая площадка находилась в углублении, огороженная частоколом копий и пик. Это место и прежде использовали для прилюдных казней и поединков правосудия, но кроме того для особо жестоких убийств, когда приговоренному приходилось драться с заведомо более сильным и быстрым противником. Сейчас же это должно было напомнить всем о непреложных старых законах — око за око… Кровь жаждали все. Зрители столпились по краям каменного мешка, на небольшом возвышении сидел Владыка, в одиночестве. Рядом стоял Главнокомандующий, готовый к поединку. В свете заходящего кроваво-красного солнца блестела сталь клинка и вороненые доспехи с легким шлемом, закрывавшим его лицо. Владыка сделал знак рукой, и железные ворота на площадку со скрипом открылись, и воин вышел вперед. Невысокий, стройный, в легкой одежде, крылатый шлем закрывал лицо и волосы, но и без того было видно, что это девушка. Андрас подался вперед, в глазах его загорелся злой огонь, когда он увидел ее. Владыка впился взглядом в девушку, силясь увидеть лицо под шлемом, но напрасно. Амарес! Глупая, безрассудная, влюбленная Амарес!
Легким танцующим движением маленький воин обнажил клинок до боли знакомый Люциану, посмотрел прямо на него и Андраса и замер в ожидании. Андрас уже сошел с возвышения, когда услышал непреклонный голос Владыки:
- Нет!
Зеваки замерли, ошарашенные, потерявшие дар речи. Никогда такого не бывало, но вот Владыка спускается на площадку, идет мимо них, и демоны склоняют головы ниц, не смея глядеть на него — такое страшное лицо в этот момент было у Люциана. Он был без доспехов, скинул легкий плащ и, перешагнув ограду, оказался рядом с воином. Достал тяжелый зазубренный меч. Маленький воин не стал тратить время и ждать, он сразу перешел в нападение, нанося сильные рассчитанные удары, но Люциан легко отражал их. Со стороны казалось, что морская волна снова и снова бьется о неприступную каменную стены, не способная разрушить ее, рассыпается пенными брызгами и накатывает снова. Его противник кружил вокруг, испытывая его, прощупывая, и оба понимали, что это прелюдия настоящего боя. Внезапно маленький воин нанес сокрушительный удар, резко ушел в сторону. На миг Люциану показалось, что она падает, он невольно тоже подался вперед, и тот вдруг крутанул клинок, и сталь прочертила глубокую рану у него на руке. Люциан запнулся, пристально вглядываясь в прорези шлема своего противника, который с воплем вскинул клинок для нового удара. Он легко уклонился, подставив свой меч, и воин покачнулся, но устоял на ногах.
- Зачем ты взяла этот меч? Он не принадлежит тебе, - тихо сказал Люциан. Когда-то он сам вложил его в руки своей непокорной ученицы, и не Амарес драться этим клинком.
Ошибаешься! - Воин рассмеялся знакомым глубоким смехом, рука в перчатке потянулась к шлему, снимая его. Волосы, заплетенные в косички, рассыпались по ее плечам, он узнал, помнил этот ее взгляд, жаждущий боя и чьей-то смерти, когда-то он сводил его с ума.
Сахи почти не изменилась за то время, что они не виделись, и в то же время стала совсем другой. И как бы он не владел собой, темная боль и горечь поднялись со дна души, сметая на своем пути жалкие остатки разума и спокойствия. Сахи едва удержалась на ногах, но отразила его удар. Она увернулась, и теперь противники кружили по площадке, он теснил ее к краю, где угрожающе торчал частокол копий, не позволяя перейти в атаку, не давая ни минуты отдыха. Сахи начинала уставать, он видел это по ее глазам, но она не боялась. Это всегда восхищало его прежде, и ее жестокость, и своенравие… пока Сахи не ушла. Короткий разящий удар едва не сбил ее с ног, но Сахи каким-то чудом устояла, отклонилась в сторону, и лезвие лишь царапнуло ее по щеке. Она нетерпеливо слизнула кровь, струящуюся по губам, и улыбнулась ему — жарко, с вызовом, Лбюциан ответил тяжелым взглядом. Он надвигался на нее, не давая Сахи времени ни на что, ей приходилось отражать одну его атаку за другой, отступая все ближе к краю площадки. Она тяжело, хрипло дышала, жадно втягивая воздух раздувшимися ноздрями, по лицу ее струилась кровь, вперемешку с потом, но в глазах он видел то же веселье упоение боем, что и прежде.
- Люциан…
Он не желал слушать ее, не желал, чтобы губы эти теперь произносили его имя. Когда-то она шептала его, изгибаясь в его объятиях. Изменница! Предатель, перебежчик!
- Ты предала меня! - прорычал он, с силой надавливая на сошедшиеся клинки, вынуждая ее отступить снова. Сахи взглянула на него с мукой.
- Все когда-нибудь делают выбор, Люциан! Не было дня, чтобы я не сожалела о том, что ушла. Но и сейчас поступила бы так же!
- Знаю, - его меч прочертил смертельную дугу в воздухе, но в последний момент Сахи успела отпрянуть, и камень, на который опустился меч, разлетелся вдребезги. Их обоих обсыпало мелкой колючей крошкой. Наверху царила гробовая тишина. Все смотрели на них двоих. Со стороны казалось, что они танцуют диковинный страшный танец — взмах клинка, удар, способный сокрушить замертво, но каким-то чудом Сахи все еще удавалось уклониться. Оба были забрызганы кровью и грязью, в глазах горел дикий огонь, делавший их безумными. Сахи бросилась вперед, но он легко отразил ее натиск, отбросил в сторону, как пушинку. Падая, она ударилась о камни. Вставай же, вставай! Сквозь кровавую дымку, застилавшую глаза, Сахи видела, как он широким шагом идет к ней, сжав рукоять меча и лезвие его волочится по камням, царапая глубокую борозду. Но сил подняться не было. В голове гудело с дюжину колоколов, в рту она ощутила привкус крови и ожесточенно сплюнула ее на землю. Кое-как Сахи поднялась, сперва на четвереньки, нащупала упавший меч в пыли, потом встала. Он убьем меня… Сейчас… Но страха смерти не было, где-то в глубине души Сахи жаждала ее как избавления от мучительной пытки, от тоски по нему, которую ей не удавалось перебороть. Это был единственный противник, который легко одерживал над ней победу снова и снова, и Сахи смертельно устала. Она поняла это сейчас, когда Люциан приближался к ней. Сахи удобнее перехватила рукоять, выпрямилась, хоть движение это острой болью отозвалось в груди. Кровоточащие губы искривила слабая улыбка.
- Ты могла выбрать другое, но нет! Ты обрекла нас на это! - он говорил тихо, подойдя вплотную к ней, Сахи не видела больше ничего, кроме его глаз, они ослепили ее.
- Ты выбрала ЧТО? Жалкий клочок земли? Когда я готов был положить весь мир к твоим ногам, Сахи! Ты могла выбрать НАС! Оно того стоило? Cкажи это сейчас!
Сахи дрожала, как осиновый лист, по щекам катятся крупные горячие слезы, не приносящие облегчения и покоя, только усиливающие муку, но остановить их она уже не могла. Как не могла и не смотреть на Люциана. Вот он заносит меч. Сахи подняла голову, понимая, что не успеет, да и не важно уже, сейчас все кончится.
- Убирайся! Вон с глаз моих! - прорычал он, в ярости отшвыривая меч и поворачиваясь к ней спиной. - Прочь!
Сахи, сотрясаясь от глухих рыданий, упала на колени, выронив свой клинок, давний и оттого дорогой ее сердцу подарок Люциана. Он помнил еще те счастливые времена, когда ей просто хотелось быть с ним, когда оба не знали, что очень скоро придется делать выбор, навсегда разлучивший их, выбор, что разведет их по разные стороны в грядущей войне.
- Люциан! - голос ее сорвался, но он не обернулся. - Прости меня...

Скрытый контент: показать

Сахи.
Сразу после поединка ее снова отвели в камеру, но на этот раз не приковали, и Сахи опустилась на каменный пол в изнеможении, опустошенная после боя, после его слов. Ей хотелось плакать, но слез больше не было, была огромная усталость и странное равнодушие. Сахи яростно вытерла глаза, иж жгли слезы, которые все не могли пролиться. Все тело ныло и болело, но что такое физическая боль по стравнению с той, что терзает ее изнутри! От нее хотелось выть зверем, биться в истерике, но Сахи только неподвижно замерла, скорчившись на каменных плитах. Не шевелиться, не дышать, не думать… отпустить мысли на волю, и так переждать эту боль. Сахи знала — она станет слабее, не сразу, но со временем, она научилась жить с ней. Но сегодня… Она сотни, тысячи раз представляла себе их встречу, но все оказалось иначе. Он больше не любил ее, Сахи видела по его глазам, когда он наклонился к ней. В них было сожаление, застарелый гнев, обида, но не любовь. Сахи до крови закусила губу. Говорят, он любит ее, свою жену-полукровку, рассказывают, что она такая же красивая, как и гордая… «Я готов был положить весь мир к твоим ногам, Сахи!» Она все всхлипнула… Проиграла… Теперь уже все проиграла...

Поздним вечером двери ее камеры распахнулись, и Сахи, задремавшая было, вскочила в безумной надежде, что это Люциан. Но в проеме стоял суровый демон в черном со сдвинутыми бровями. Пронзительным тяжелым взглядом он смотрел на пленницу. Сахи выпрямилась, несмотря на острую боль, пронзившую все тело. Она узнала его — Главнокомандующий.
- Пойдем, - сухо произнес он, и Сахи неловко поднялась.
- Куда?
- На закате вы с твоим дружком под конвоем отправляетесь на границу, будете служить там, пока Владыка не сочтет вашу вину искупленной, - по его виду Сахи поняла, сам он не считает, что что-то здесь возможно искупить. Но разве он знает, каково это, когда война пожирает твой дом! - ожесточенно подумала Сахи.
- Только на таких условиях Повелитель сохранит вам жизнь!
- А Белет не едет с нами?
- АМАРЕС отправят в другой лагерь, - отчеканил Андрас, не глядя на демоницу. Под кожей заходили желваки, он в ярости сжал кулаки, и это не укрылось от Сахи.
- Я буду лично сопровождать вас до лагеря, - он с презрением взглянул на Сахи, и та вспыхнула.
- Какая честь!
- Иначе вы сбежите, - с жесткой гримасой перебил Андрас.
- Нет! Я дам клятву, что не сбегу!
- Клятва изменника стоит немного, - ядовито заметил Андрас. - Предпочитаю лично убедиться, что вы сдохнете на границе. - Он жестко ухмыльнулся ей в лицо. - Такова воля Владыки.
Сахи ничего не ответила. Они дошли до утоптанной площадки, в центре которой их ждали лошади. Сарг был страшно бледен, он стиснул зубы, превозмогая боль. Вчерашний ее удар клинком был не смертельным, но мучительным. Выглядел он плохо, и Сахи в негодовании повернулась к Андрасу.
- Он не выдержит дороги!
- Тем лучше, - процедил тот сквозь зубы, забираясь в седло. - Одним ублюдком меньше.


Андрас.
Эта женщина действовала ему на нервы. Андрас всегда гордился своей выдержкой, но в присутствии Сахи она постоянно подвергалась испытанию на прочность. Ему казалось, демоница специально дерззит и ведет себя вызывающе, хотя чего еще можно ждать от дезертира без чести и чувства долга! Он сжал зубы, стараясь не смотреть на Сахи. Та ехала рядом с Саргом, то и дело бросая на Главнокомандующего испепеляющие взгляды. Спустя час она все же не выдержала.
- Устрой привал. Ты же видишь, Сарг не в состоянии продолжать путь, - яростно прошипела она ему в лицо, перегнувшись через седло. Он поравнялся с ней, больно сжал ее руку пальцами в перчатке, глядя в упор немигающим взглядом.
- Я сам решу, когда делать привал, когда вам есть, спать и выходить по нужде, ясно?
Сахи выдержала его взгляд, даже не вскрикнула, хотя он все сильнее сжимал ее запястье, ее бледная кожа под его пальцами потемнела и стала трескаться, но и тогда Сахи не опустила глаз.
- Ясно, господин Главнокомандующий, - наконец сказала она, и Андрас поразился — как Сахи умудрилась вложить в эти слова столько презрения, насмешки и ненависти. Он отпустил ее, оттолкнул, и Сахи упала бы, но рука Сарга удержала поводья ее жеребца.
На привал остановились только поздней ночью. Сарг был страшно бледен, но не произнес ни слова, молча сел к огню поодаль от воинов Андраса, Сахи, как тень, села рядом. Она положила голову на согнутые острые колени, и не мигая смотрела на пламя. Вся жизнь казалась ей сейчас прахом, пустым звуком, который унес ветер. Снова неизвестность, счмерть рядом, но больше нет уверенности, что она поступает правильно, что что-то вообще в этом мире можно назвать правильным. «Я запуталась», - горько подумала она, отворачиваясь от пламени. «Но сожалеть теперь поздно.»
Сахи гибко поднялась и пошла к окраине походного лагеря, ей не хотелось видеть легионеров, которые относились к ним с Саргом подчеркнуто враждебно, наверняка с подачи своего Главнокомандующего. Но тут же он оказался рядом с ней, сбив ее с ног. Падая Сахи больно ударилась плечом и глухо выругалась. Он навис над ней, придавливая своим весом к земле и не давая пошевелиться. Рука сжала горло, не вдохнуть. На миг перед глазами заплясали огненные языки, Сахи задыхалась.
- Если мне ПОКАЖЕТСЯ, что ты хочешь сбежать, - прошипел Андрас ей в лицо с ненавистью, - я тебя убью.
Сахи все же ухмыльнулась ему синеющими губами.
- Попробуй, вдруг получится!
Он отпустил ее и пошел назад к огню, Сахи кое-как встала, кашляя и жадно вдыхая горящими легкими сырой ночной воздух.
- Так ты обращаешься со всеми женщинами? - раздался ее насмешливый отчетливый голос в наступившей тишине. Андрас обернулся, лицо его исказила судорога гнева.
- Ты не женщина, - выплюнул он с презрением, - ты просто жалкий предатель!
Сахи легко положила руку на свой клинок. Андрас страшно улыбнулся ей.
- Давай! Это расценивается, как открытое неповиновение приказу, - тихо сказал он. Как в тумане Сахи видела, что к ней подошел Сарг, положил свою ладонь поверх ее, с силой сдавив ее пальцы.
- Сахи, нет.
Андрас ждал. В его темных глазах горела жажда крови, Сахи видела это, ибо она была созвучна ее собственной. Но она помнила, как давала клятву перед отъездом из лагеря, и не могла снова нарушить ее. Тяжело дыша, она убрала пальцы с рукояти. Андрас презрительно фыркнул и, не оглядываясь на них, пошел назад к огню.

Сахи.
Дорога стала совсем дикой и каменистой, то тут, то там им встречались частоколы простых деревянных копий с гниющими на них черепами. Солнце и песок сделали неузнаваемыми лица несчастных, кое-где поглядывал страшный оскал черепа. Сахи отвернулась, мрачно глядя прямо перед собой. Она ни разу не бывала на Приграничье, но много слышала об этом месте, где не утихали стычки с Легионом, где враг подкрадывался с любой стороны, и как бы бдителен ни был воин, он неизменно умирал. Мелкие демоны Приграничья были слабее ее или любого другого, но они никогда не действовали по одиночке, всегда отрядами, как саранча, налетая на лагерь, сжирая все на своем пути. Говорили, они питаются жизненной энергией поверженных врагов, чтобы стать сильнее, но сама Сахи не слишком верила этим россказням. Пусть попробуют убить ее, десяток их или сотня. Хищная ухмылка исказила ее лицо.
Пустынное каменистое плато сменилось гористой местностью, по дороге она различила несколько круглых отверстий в отвесной скале — пещеры, наверняка, бывшие укрытия врага, но ничего не сказала Главнокомандующему. Хотя внутри что-то шептало — враг уже близко, это предчувствие боя будоражило кровь, возбуждало ее, и Сахи наслаждалась им, как скупец радуется монетам, разглядывая их снова и снова. Да, ей нужен хороший бой, чтобы утишить боль и унижение от того поединка с Люцианом. Сахи сознательно растравляла свою рану, находя в этой боли какое-то горькое успокоение. Она закрывала глаза и пыталась воскресить в памяти его руки и губы, прикосновения, и не могла. Слезы текли по ее бледному, осунувшемуся лицу. Все умерло. Она — умерла…

Андрас после той стычки держался с ней презрительно холодно, но Сахи тоже притихла, поглощенная своими невеселыми мыслями, и больше не дразнила его своими выходками. Даже Сарг видел, что она блуждает мыслями где-то не здесь, он просто молчаливо держался рядом, ничего не спрашивая, и Сахи была благодарна ему за это.

В один из ночных привалов ее вырвало из сна чувство нарастающей тревоги, никогда за тысячелетия не обманывавшее ее. Сахи подошла к тлеющему костру, подбросила в него веток и уселась рядом.
- Не спится?
От неожиданности она вздрогнула и тут только разглядела в темноте массивную фигуру Главнокомандующего. Он сидел на земле, завернувшись в плащ, и черная ткань спадала с него, сливаясь с ночью за их спинами. Сахи коротко кивнула и принялась смотреть на огонь. Но украдкой снова и снова бросала на него быстрые взгляды. За недели пути он осунулся, стал еще угрюмее и злее, видно было, что его гнетут мысли о Белет, о сопернике, об этой поездке, и внезапно его боль и гнев эхом отозвались в ней, находя отклик в ее черном отчаянии. Сахи склонила голову на бок, искоса глядя на Андраса. Она знала, чуяла его ненависть, растерянность, ревность и бессилие, как свои собственные. Да разве она не потерпела поражения так же, как и он с Белет? Разве его мука чем-то отлична от ее?
- Ты напрасно злишься на нее и на себя, - тихо сказала вдруг она. - Белет приняла новое имя и условия, не зная, на что соглашается. Она не виновата, просто той, что ты знал, больше нет, и с этим придется смириться.
Андрас угрюмо посмотрел на нее, покачал головой.
- Заткнись, - сухо бросил он, но Сахи не обиделась.
- Амарес умерла, теперь она совсем другая, и ты не знаешь ее новую сущность. Она сама еще не знает, и ей приходится нелегко, ведь всю жизнь она была другим существом… В этом нет ее вины, она не знала…
- Но он знал, - глухо пробормотал Андрас, насупившись. В глазах горел знакомый Сахи страшный неукротимый огонь. Она чувствовала, как в нем бьется ненависть к сопернику, борется желание убить его или выполнить приказ Владыки. На смуглом лбу Главнокомандующего вздулись вены, залегли глубокие борозды морщин.
Сахи покачала головой.
- Ты этого не сделаешь, - тихо сказала она.
Андрас поднял на нее налитые кровь глаза, секунду смотрел бессмысленно, во взгляде его плескалась ненависть и злость, помотал головой.
- Чего? = хрипло переспросил он.
- Не убьешь Сарга. С его смертью ничего не кончится, ты обречешь Белет на муки, которые не станут ни глуше, ни слабее со временем.
Андрас несколько долгих минут смотрел на Сахи, рука его до хруста сжала рукоятьл тяжелого зазубренного меча. Он шумно дышал, грудь под доспехами вздымалась и опадала подобно гигантским мехам. Наконец он разжал руку, посмотрел на нее, словно очнувшись от наваждения, и тотчас лицо исказила привычная уже Сахи гримаса презрения.
- Иди спать, - сухо сказал он, переводя взгляд на разгоревшийся огонь. Сахи гибко поднялась и пошла к своему месту. Но она долго не могла уснуть, глядя в беззвездное низкое небо. На востоке оно начинало светлеть, занимался рассвет.


Сахи.
Серый безрадостный день начался внезапно, без смены ночи и утра. Просто разом небо посветлело, и неясные темные очертания приобрели четкость — палатки, остов огня в центре лагеря, огромные валуны позади. Сахи угрюмо тронула поводья. Все ехали молча, не слышно было ни шуток, ни обычных перебранок воинов. Все притихли, хотя Сахи и сама не могла ясно сказать, что не так, но давящее предчувствие чего-то, терзавшее ее все последние дни, теперь охватило всех. Главнокомандующий ехал поодаль, под погасшими глазами залегли круги от бессонной ночи, но губы упрямо сжаты, на Сахи он не смотрел, не говорил с ней, будт о она — пустое место.
Они проехали уже с десяток лиг, когда Андрас остановил коня и сделал отряду знак. Да Сахи и без него чувствовала — надвигается, вот-вот обрушится ЧТО-ТО. Она не знала, что именно, но чувствовала, как по затылку бегут мурашки, как его покалывает тонкими ледяными иглами. Сахи вынула клинок, обменялась взглядами с Саргом, и тот еле заметно кивнул — он чувствовал то же. Тишина еще царила над плато, когда в ущелье прямо над их головами посыпались мелкие камешки откуда-то сверху, справа, слева, впереди. Сахи знала — первое стремление — поднять голову, найти источник тревоги, но делать этого нельзя — драгоценные секунды отмерянной жизни нельзя тратить впустую. Она соскочила с лошади, пригибаясь, держась за ее теплый круп. Спиной почуяла врага, множество врагов, не глядя почти, развернулась, вскинув перед собой меч. Широкое отточенное лезвие описало кровавую дугу, вгрызаясь в плоть, напитываясь чужой кровь. Сахи резко дернула клинок на себя, не оставаясь на одном месте, отскочила, и снова выставила меч перед собой. В лицо ей брызнула горячая кровь, в ушах свистел ветер, но Сахи улыбалась — она была в своей стихии, наслаждаясь сражением, как наслаждаются вкусной едой или искусным любовником. Краем глаза она видела, как демоны, низкорослые, покрытые рыжеватой щетиной, спускаются в ущелье, прямо по отвесной скале над ними, цепляясь за выступы длинными когтистыми пальцами. Их много, слишком много, чтобы маленький отряд сумел одержать верх. Вот упал воин, поверженный ударом самодельного копья, и тут же с дюжину этих гадов сползлись к нему, облепили корчащееся в агонии тело. Сахи в ярости рубанула клинком, еще раз, понимая — ей не успеть. И тут позади глухо ухнуло, и сверху посыпались демоны, заполонив собой узкое ущелье и закрыв легионерам вход и выход. Рядом Сахи увидела Сарга и нескольких воинов из тех, кто сидел с ними у костра. Она бросила взгляд на ущелье, там, где дорога, петляя, выходила снова на равнину, коапошились, как живой ковер, проклятые ублюдки.
- Сарг, вверху! - прокричала она, не узнавая свой голос, таким слабым в этом непрестанном грохоте он ей казался. Но он все понял, бросился к стене, на верху которой угрожающе нависла груда камней и обломков скал, подточенных ветрами, дувшими здесь тысячелетия. Но враг заметил их нехитрый маневр, лавиной демоны устремились вперед. Сахи хмельно улыбнулась — смерть в бою не страшна, страшнее забвение и бесславие. Пусть он знает, она не нарушила больше клятвы…
- Саахи! - ей навстречу метнулась темная фигура, расшвыривающая демонов, как щепки, хоть те и облепляли ее снова и снова. Сахи узнала доспехи Главнокомандующего, он теснил демонов к стене, по которой карабкался Сарг.
Ослепленная горячкой боя, не думая больше о собственной жизни, ибо она окончится здесь, Сахи с яростным воплем врезалась в гущу врага, бешенно размахивая клинком. Она видела, что цель демонов — Андрас, те безошибочно определили, что он здесь главный, и скольких бы не сокрушил его меч, тут же им на смену ползли новые. Рука у нее онемела и стала липкой от крови, и на лету Сахи перебросила меч в другую.
- Отойди! - проорала она Андрасу, кивая на стену. - Не мешай!
Она кружила в самой гуще демонов, напавших на него, подобно неуловимому смертоносному вихрю, сея погибель вокруг, но враг, казалось, неисчислим. Сахи на миг остановилась, опустила клинок, задрав голову вверх.
Сарг выпрямился, балансируя на вершине скалы, уперся лезвием меча в валун над их головами.
- Давай! - яростно закричала она, видя, как отпрыгнул в сторону Андрас и еще несколько воинов, чувствуя, как земля вдруг глухо ухнула под ногами. Лицо Главнокомандующего исказил крик, с отстраненным удивлением Сахи поняла, что он кричит ее имя. Она выпрямилась, падающие камни вдруг закрыли небо и в воздух поднялась туча темной густой пыли.
- Сахиии!..

Она кашляла, вдыхая песок и крошево из камней, он оседал на лице, на разбитых в кровь, потрескавшихся губах и одежде. Сахи внезапно засмеялась хриплым каркающим смехом, отбрасывая от себя треклятые камни, чьи-то сильные руки за шкирку выдернули ее из-под груды осыпавшейся скалы, больно обдирая ее ноги о неровные острые края, но Сахи не чувствовала боли. Она все смеялась и никак не могла остановиться. Она проклята! И не может умереть. «Я была готова, - захлебываясь, прохрипела она, глядя слезящимися глазами в его перекошенное лицо. - Была готова…
- Не смей! - он яростно встряхнул ее, и Сахи едва не упала на колени, когда Андрас отпустил ее. Он отвернулся, пошел к кучке воинов, разбирающих завал, под которым оказался погребен выход и враг. Сахи прижала ободранные костяшки пальцев к губам. Смех прекратился, оставив в ее душе странное опустошение и горечь. Вопреки всему она не могла умереть, а значит, придется жить дальше. Крах потерпели все ее помыслы и тайные мечты о прощении Люциана, оставив выжженную пустыню, как это проклятое место. И с этой страшной зияющей пустотой ей отныне придется жить… Она еще несколько минут стояла, невидящим взглядом окидывая залитое кровью ущелье, потом заковыляла к остальным.


Сахи.
Она ехала среди конных Главнокомандующего, слегка покачиваясь в седле, глядя прямо перед собой остановившимся взглядом. Опустошенная, уставшая, растерянная, впервые Сахи ощущала такую огромную пустоту внутри. Она казалась ей черной дырой, неумолимо поглощавшей ее, незаметно лишающей сил и желания жить дальше. Жить — зачем? Чтобы и дальше предаваться пустым мечтам о Люциане? Горькая усмешка кривит губы Сахи, не касаясь мертвых потухших глаз. Глупая, глупая! Разве не безумием было надеяться на его прощение, а еще больше — на любовь после всего, что она натворила? Разве можно простить предательство? Она заклеймила себя им давным-давно. Сахи снова и снова вспоминала, какое лицо было у него, как он смотрел на нее на поединке. Даже смерти недостойная — вот какую участь он ей определил. Да лучше бы он пронзил ее клинком! Ведь ясно было, ей не выстоять против него. Но нет, великодушно отпустил с миром, не нужна ему, не достойна… Сахи сознательно растравляла свою жгучую рану, пытаясь призвать на помощь гнев и ярость, но ничего не выходило. Она не питала к нему ненависти, даже обиды, и той больше не было. Было покорное понимание собственного поражения, горькое и унизительное, было… смирение. Сахи изредка ловила на себе пристальный взгляд Главнокомандующего, но не обращала на него внимания. Она сама себе казалась пустой оболочкой, оставшейся от прежней Сахи.
И снова одни и те же мысли — Люциан, Люциан, Люциан… Но больше нет любви, на которую она могла опираться все эти годы, бережно храня в глубине души память о ней, нет ничего, все развеялось прахом… Крупные слезы бегут по впалым щекам, но Сахи едва ли замечает, что плачет. В ней будто разом все умерло и омертвело, не способное более чувствовать такие простые вещи, как ветер на лице, вкус еды, слезы…

Вечером она не пришла к общему огню. Смех и перебранка воинов ее больше не касались, были пустыми и глупыми. Сахи одиноко сидела у своей палатки, осторожно прислушиваясь к себе, но вокруг была тишина. Кто ты?Была воином, но предала собратьев, мятежником, но потеряла веру и цель, возлюбленной, но ушла, оставив любимого… Ей казалось, все это сотворила не она, а кто-то другой, неизвестный ей. Сахи села на камни у входа, глядя в темноту пустыми глазами. Она услышала тяжелые шаги за спиной, но не обернулась. Разговаривать ей не хотелось. Андрас поравнялся с ней, сел рядом, глядя на ее спину с рассыпавшимися косичками, переплетенными бусинами и кожаными ремешками.
- Ты не подошла к огню, - наконец заметил он. Сахи неопределенно передернула острым плечом.
- Сахи… - начал было он, сосредоточенно глядя на ее склоненную голову, желая про себя, чтоб она обернулась. Но Сахи перебила:
- Ты знаешь мое имя? - в ее хриплом голосе прозвучала былая насмешка, отголосок прежней Сахи, но тут же угасла.
- Я знаю имена всех в моем отряде, - серьезно ответил Андрас.
- Я хотел поблагодарить тебя. Вчера ты спасла мне жизнь.
Сахи молчала долго, ему казалось, она вовсе не желает говорить. Но вдруг она повернулась, глянула на него с каким-то отчаянием и горечью.
- Разве ты бы не сделал того же?
Он покачал головой, жестко произнес:
- Нет.
Сахи то ли всхлипнула, то ли усмехнулась, палочкой царапает какие-то знаки на земле, тонкие пальцы, все в заживающих корках крови яростно терзают сухой прут и вдруг отшвыривают его прочь. Неловко она поднялась на ноги, повернулась к нему спиной.
- Прощай, Главнокомандующий. Завтра долгий переход до лагеря, я хочу поберечь силы. - Это была явная ложь, но Сахи было все равно. Андрас резко встал, если бы Сахи не отвернулась, увидела бы, как потемнело его лицо и Андрас сжал кулаки. Он тоже развернулся и пошел прочь к своей палатке.





Андрас.

Весь следующий день Сахи то и дело ловила на себе тяжелый, пронизывающий взгляд Главнокомандующего, но он не вызывал в ней злости, она угрюмо отворачивалась в седле, но скрыться от этого взгляда было некуда. Он велел ей ехать рядом, и Сахи молча повиновалась. Она вообще стала тихой и слишком послушной, и это тревожило Андраса даже больше участившихся стычек с врагом. Вечером, по обыкновению, Сахи осталась у себя, не притронувшись даже к скудному походному ужину. Андрас дождался смены караула, когда весь лагерь погрузился в неспокойный сон.
Ее он застал, как и накануне, одиноко сидящей на земле рядом с палаткой. Она пересыпала песок из ладони в ладонь, услышала его, но и виду не подала. Андрас и сам не знал, зачем ищет ее общества, что-то гнало его сюда, сильнее доводов рассудка и голоса чести. Перебежчик, ренегат, презренная предательница, - твердил он себе. Но и славный воин, бесстрашный, искусный, спасший его в бою… Напрасно он убеждал себя, что идет к ней лишь из благодарности, не ее признательности он хотел. Сахи повернулась к нему и смотрела, как Андрас приближается. Не подвинулась, не пригласила сесть рядом, но и не противилась. Минуту оба молчали, Сахи высыпала песок на землю, взглянула на него без любопытства, с каким-то непонятным ему выражением.
- Что тебе здесь нужно, Главнокомандующий? - наконец спросила она, но без обычного ехидства и издевки, усталым, надтреснутым голосом. Андрас прямо посмотрел в ее бледное лицо, освещенное кровавой луной.
- Ты!
Она не ответила, не переменилась в лице, просто смотрела на него с каким-то отчаянием и растерянностью. Не отстранилась, когда он наклонился к ее лицу и его тяжелая ладонь легла на ее плечо, притягивая к его груди. Сахи судорожно вздохнула, когда он жадно раскрыл ее губы, отвернулась, опустила голову, не глядя на него. Андрас не отпустил ее плечи, но остановился, внимательно всматриваясь в ее лицо.
- Почему? - хрипло спросил он. Сахи проглотила мучительный комок в горле, помотала головой. Ее раздирали противоречивые чувства: боль, растерянность, неясное ожидание чего-то. Она хотела ответить, подняла голову, и их губы соединились. Он целовал ее торопливо и жадно, больно стиснув подбородок, чтобы Сахи не отвернулась. Да она и не могла этого сделать, даже если бы захотела. Ей казалось, ее телом и разумом руководит какая-то высшая сила. Она послушно полулежала в его руках. Одной рукой он держал ее, другая нетерпеливо ласкала плечо и маленькую грудь, больно стискивая ее. Не отрываясь от Сахи, он скинул плащ на землю, и они оба упали на него. И не осталось ничего: не горестных мыслей, ни сожалений. Сахи полностью растворилась в этой ночи, пропитанной опасностью и предчувствием чего-то. Позволила ему вести себя, послушная, покорная, ..……… Металлические нашивки на его одежде царапали кожу, но Сахи не отстранилась, не вскрикнула, когда он грубо вошел в нее, больно сдавливая ее плечи, прижав ее к каменистой земле. Каждое его движение будило и в ней что-то темное и злое, но заставлявшее отвечать ему еще более изощренной лаской. Она билась, захлебываясь стоном, в его руках, то тесно приникнув к его груди, то отталкивая его. Но он лишь улыбнулся прямо в ее губы, шепнул что-то, и Сахи, одурманеная, охваченная животной страстью, не сразу поняла, что это ее имя.
И сквозь боль и грубость, с какой он брал ее, распростертую прямо на земле, Сахи с удивлением поняла, что его прикосновения могут быть и нежными, что она уже, покорная и усмиренная, содрогается под ним от наслаждения и одновременно муки, что позволила все это. Она впилась зубами в его плечо, чтобы сдержать крик и не перебудить весь лагерь, и услышала в темноте его тихий смех. В нем не было издевки и насмешки, склонившись над ней, Андрас смотрел на Сахи с торжеством, но она не находила в себе сил возмутиться, все еще дрожа от перенесенного экстаза, и только молча прильнула к нему. Сахи казалось, она умирает, такими острыми и неожиданно сильными были чувства, накрывшие ее с головой. Тело стало восхитительно легким, невесомым, не принадлежащим ей, и в то же время она так полно ощущала его теплое дыхание на своей шее, его твердую ладонь на груди, желанную тяжесть его тела, как будто только что в его объятиях рождалась новая Сахи — неистовая, жестокая, жадная и нетерпеливая, желающая насладиться им до последнего содрогания и стона, до последнего касания и хриплого шепота над своим ухом.
Тяжело дыша, он упал рядом с ней на смятый плащ, но из объятий ее не выпустил. И внезапно Сахи смутилась, ее кольнула досада, гнев нга себя за эту слабость, неожиданно причинивший острую боль. Она попыталась отодвинуться от его разгоряченного тела, хотя ее собственное, разнеженное и уставшее, тесно сплелось с ним. Он привстал на локте, ища ее смятенный взгляд.
- Тебе пора, - слабо проговорила она, ужасаясь в глубине души произносимому. Он посмотрел на нее удивленно.
- Я знаю, что ты делаешь. Но ты уже был достаточно мне благодарен, - она хотела зажать рот ладонью, а вместо этого спокойно лежала и говорила ему эти страшные слова, с противным холодком увидела, как изменилось и потемнело его лицо. Он оттолкнул ее, вскочил с земли, быстро оделся. Она тоже встала, нащупала свои вещи и сгребла их в охапку, не глядя на Андраса. Волосы укрыли ее от него, и Сахи малодушно была рада, что не видит его лица. Он поднял с земли плащ, бросил яростный взгляд на отвернувшуюся демоницу.
- Дура! - в сердцах прошептал он и зашагал прочь.


Андрас.
Весь следующий день занял длинный переход через пустынное плато. Главнокомандующий был мрачен и немногословен, на Сахи он даже не смотрел. И она закусила губу, призвала на помощь остатки гордости. Так лучше! - яростно твердила она себе под мерную поступь лошади. - Лучше… Но ей было плохо. Она саму себя презирала и ненавидела за трусость и малодушие. Снова все потеряла, разрушила, убила… Она — демон Войны, ей нет места рядом с кем-то, только в бою сможет она испытывать пьянящий восторг и наслаждение. Сахи до скрипа стиснула зубы. Его презрение причинило неожиданно острую боль, к которой Сахи оказалась не готова. Украдкой она смотрела на его руки, спокойно держащие поводья, и представляла, как они скользили по ее телу, как ласкали каждую впадинку и изгиб вчера ночью… Сахи угрюмо перевела взгляд на плато. Так лучше, - но почему-то это заклятье сейчас не действовало.
Сахи с горечью посмотрела на Главнокомандующего и отвернулась.
Ночью она никак не могла уснуть, хоть и была измучена переходом до предела. Вытянувшись на неудобном ложе, она смотрела на полог палатки, мучимая одними и теми же мыслями. Вот например Белет… Не сомневаясь, та выбрала Сарга… Сожалела ли она о своем поступке? Сама Сахи сожалела не раз, но исправить ничего было нельзя, она знала с самого начала — так будет, Люциан не из тех, кто прощает или забывает что-то. Сколько веков прошло, все переменилось… Кроме нее. И вот вчера она опять все испортила…
Вечером, по обыкновению, она сразу ушла к себе. Долго ворочалась без сна, прислушиваясь к затихающим разговорам и смеху у костра, кляня себя за глупое ожидание… Чего? Она безнадежно усмехнулась и уткнулась лицом в шерстяной плащ.

Измученная гнетущими мыслями и бессонницей, она услышала шаги сразу, села на смятой постели, бледная, растерянная, глядя, как он нагнувшись, поднимает полог ее палатки. Сердце неистово колотилось о ребра, стало больно дышать, но она сидела, не шевелясь, боясь шелохнуться и спугнуть эту грезу. И только когда Андрас подошел вплотную, так близко, что она различала капли росы на его плаще, ощущала сквозь одежду жар его тела и дыхания, она молча откинула одеяло. Он наклонился над ней, сжал ладонями ее лицо, и Сахи зажмурилась, стараясь удержать непрошенные слезы. В благословенной тишине она помогла ему снять легкий доспех и наручи, на миг припала к его гладкой груди губами. Опустилась на колени, всей кожей чувствуя его горячий, ласкающий взгляд, и принялась расшнуровывать его тяжелые сапоги. Никогда еще, даже в далекие времена с Люцианом ей не хотелось быть покорной и слабой, признавать главенство мужчины над собой. Хотелось быть равной, но не теперь… Он чуть заметно улыбнулся ей одними глазами, поднял с колен, медленно лаская ее под тонкой тканью рубашки, развязывая ее тесемки. Сахи почудилось, она куда-то подает. Он опустил ее на постель, неторопливо, ласково касаясь губами ее плеч и груди, живота, бедер. От его прикосновений по всему ее телу прошла дрожь, Сахи нетерпеливо, прерывисто всхлипнула, притянула его к себе, оплела руками и ногами. Смутно она различала над собой его лицо, освещенное сейчас торжествующей улыбкой, но у Сахи не было желания и сил возмутиться. Доверчиво, вздрагивая под его губами и руками, она принимала его ласки, распалявшие ее все больше. И когда уже ей стало казаться, что ожидание нестерпимо, он накрыл ее тело своим. Сахи крепко обхватила его шею руками, все ее существо потряс беззвучный всхлип, и она прильнула мокрой щекой к его груди, где ровно и сильно билось у самых ее губ его сердце. Потом почувствовала, как он ласково приподнимает ее голову.
- Посмотри на меня, Сахи, - и повинуясь,она рподняла глаза, встретилась с его теплым серьезным взглядом, и почувствовала, как отлегло от сердца.
- Не хочу, чтобы ты думала всякие глупости, - хрипло шепнул он, поглаживая ее обнаженное плечо. - Это не благодарность. - Он сжал ее плечо. - Хочу, чтобы ты принадлежала мне…
Сахи ослепили его глаза, та страстная настойчивость, с какой он говорил сейчас, и она только слабо кивнула, залилась румянцем.
- Да...

Андрас.
- Сахи…
- Ммм? - она лениво потянулась, как кошка, всем телом. Его рука крепко обнимает ее за талию, ее ноги оплели его, голова покоится на его груди. Андрас легонько водил пальцами по ее плечу, откинув с нее одеяло, и Сахи прерывисто вздохнула от этой ласки, блаженно закрыла глаза.
- Откуда у тебя здесь шрам? - он обвел длинный тонкий рубец. Сахи нахмурилась, вспоминая.
- Черный Перевал, - наконец ответила она, - стычка с местными тварями, это от клыков…
Андрас ничего не ответил, осторожно уложил ее на кровать и наклонился, целуя шрам.
- А этот? - его рука легла на ее грудь и скользнула ниже, где вдоль ребер змеилась багровая полоса. Удар пришелся вскользь, иначе она давно была бы мертва. Клинок легионера. Его губы и язвк ласкали каждую извилину рубца, и Сахи трепетала в его руках.
Он опустился к ее бедрам, там был совсем небольшой шрам от ожога, Сахи уже не помнила, откуда он. Она шумно выдохнула воздух, когда Андрас склонился над ним, притянула к себе его теплую ладонь, разведя колени…
До лагеря оставалось два дня пути, и с каждым днем Главнокомандующий все мрачнел. Днем он почти не обращался к Сахи, будто ее и нет здесь. Но каждую ночь она ждала, когда лагерь погрузится в сон, ждала слишком короткой ночи, когда будет принадлежать ему. Сахи как в омут бросилась в эти отношения, не спросив себя даже, что дальше. Ясно же — ничего! Он уедет, а ей останется только не сдохнуть здесь. Сахи и без того ничего не ждала от Главнокомандующего, наслаждаясь сегодняшним днем, не строя планов. В последнюю ночь перед прибытием, когда оба. Усталые и пресытившиеся любовью, лежали на расстеленном плаще, Андрас вдруг сказал:
- Как только вас доставят на границу, я возвращаюсь назад.
Сахи, хоть и ожидала этого, закусила губу, поспешно кивнула, не глядя на него.
- Я хочу просить у Владыки разрешения на наш союз, - тихо произнес он. Сахи вскочила, уставилась на лениво развалившегося на плаще любовника.
- Нет!
Его лицо исказила гримаса, он пристально посмотрел на Сахи.
- Почему? - медленно спросил он. Сахи стиснула руки. Как объяснить ему, что это невозможно! Что он подвергает себя риску навлечь гнев Люциана!
- Я — изменница, ты сам не раз это говорил. Главнокомандующий не должен выбирать такую, как я!
- Позволь, я сам решу, что для меня лучше, - сухо перебил Андрас.
- Послушай… Ты не знаешь его так, как я… - быстро зашептала Сахи, торопясь, пока мужество и решимость не покинули ее. - Я прошу тебя, оставь все, как есть!
- Сахи! - он заставил ее умолкнуть, и она растерянно посмотрела на Андраса.
- Ты сказала, что согласна, что готова принадлежать мне. Я не хочу просто связи. Хочу союз, кровный обмен, хочу детей от тебя…
С каждым его словом Сахи все бледнела, опустила голову, отрицательно качая ей.
- Я не хочу, чтобы из-за меня ты лишился всего…
- Я поговорю с Владыкой, - твердо повторил Андрас, но Сахи даже не смотрела на него.
- Не надо… Люциан не согласится и разгневается… Из-за меня… - тихо добавила она, сосредоточенно глядя на край постели, тонкие пальцы теребят жесткую ткань плаща, сердце болезненно ухнуло куда-то в пропасть.
- Из-за тебя?
- Я была его женщиной… Пока не сбежала, - еле слышно сказала Сахи, с отчаянной рещимостью глядя ему в глаза. Что бы он ни сделал теперь, она должна была сказать. Минуту оба молчали. Сахи хотела встать, но он удержал ее за руку, легко опрокинул на постель, нависнув над ней.
- Это все твои причины или есть еще?
Сахи покачала головой.
- И, по-твоему, это должно было испугать меня или заставить отказаться от тебя? - он говорил строго, но глаза его смеялись, и Сахи стало вдруг легко-легко.
- Тебе придется узнать меня получше до союза, - усмехнулся он, целуя ее соленые щеки.


Андрас.
Дорога назад показалась ему короче раза вдва. Теперь в отряде не было ни раненых, ни стычек, ни других промедлений. И как бы Андрас не надеялся, что за это время сможет собраться с мыслями и найти нужные доводы для Люциана, он понимал, как шатко все стало, понимал, что это безумие. И чем дальше он был от приграничного лагеря, тем сильней становилась тоска по Сахи, по ее хрипловатому насмешливому голосу, взгляду волчьих желтых глаз, по ее запаху, жестам… Прощаться Андрас никогда не любил, не прощался ни разу с амарес, и теперь просто поцеловал ее долгим поцелуем на виду у всего лагеря, давая понять, что эта женщина — его. Сахи ответила на поцелуй, будто они наедине, он видел, как ее глаза вспыхнули отчаянным, …… огнем.
- Не вздумай умереть, пока меня не будет, - шепнул он в ее губы, и Сахи кивнула - «Ладно».

Входя под своды старого Замка, Андрас ощущал глухую тревогу и дурное предчувствие, хотя бывал здесь раньше сотни раз с докладами повелителю. Охрана молча пропустила его в покои Владыки. Здесь немногое изменилось после предшественника Люциана, сами стены дышали временем и холодом, и Андрас невольно поморщился, входя внутрь.
Владыка ждал его, на маленьком столике уже стоял ……..и пара бокалов, на дне которых таял лед. Люциан сделал знак рукой, и две хорошенькие грешницы, потупив головы, поспешно покинули комнату, они остались одни.
Люциан указал на кресло напротив.
- Проходи, садись. Я ждал тебя раньше.
Андрас хмуро кивнул, садясь.
- По дороге было несколько стычек с местными, - коротко ответил он. Владыка вертел в руке бокал, но так и не притронулся к нему, лед растаял, смешавшись с алкоголем.
- Они в лагере?
- Да, повелитель. Оба.
Люциан наконец взглянул на него, и Андрас вдруг подумал, что он знает — таким пристальным и испытующим был этот тяжелый немигающий взгляд.
- По дороге были… неприятности?
Андрас покачал головой, ответил слишком поспешно:
- Нет, повелитель.
Люциан все так же смотрел на него.
- И все же тебя что-то гнетет…
Андрас сотни раз в уме начинал этот разговор, подходил к нему осторожно, выбирал нужные выражения, но сейчас слова сами слетели с языка, и совсем не те, что он хотел сказать.
- Да, повелитель. Сахи…
Краем глаза он увидел, как потемнело лицо Владыки при упоминании этого имени, но молчать больше не мог.
- Была стычка в ущелье, она спасла нам жизни, она и Саргатанас… И она принесла новую клятву и будет верна ей, - торопливо заговорил Андрас. Люциан не перебивал, но он видел — тот ждет.
- Я хочу заключить союз с этой женщиной, - выпалил Андрас и умолк. Во рту пересохло, сердце набатом колотилось в груди, а хуже всего было молчание Владыки. Он посмотрел на него: Люциан поставил нетронутый бокал на стол, тяжело облокотился о подлокотник, устремив взгляд на огонь, весело потрескивающий в камине. Протянул к нему руку, и ярко-оранжевые языки пламени словно лизнули ее, стали кроваво-красными.
- Союз с демоном Войны, старше и опытнее тебя на тысячи лет, - медленно сказал наконец Владыка. - С изменником, нарушившим клятву верности и присягу, данную своему Главнокомандующему…
Андрас слушал, не смея поднять глаза. Каждое слово пригвождало Сахи к позорному столбу, и хуже всего — было правдивым, и ему нечего было возразить.
- Ты — мой лучший военачальник, моя правая рука… Я сделал тебя Главнокомандующим, доверял тебе как самому себе… - огненные языки низко стелились к полу, багровые, почти черные.
- Повелитель, что бы Вы ни решили, в моей преданности Вы можете не сомневаться! Я приму любую Вашу волю, но если моя служба будет угодна Вам, я прошу только позволить мне союз с Сахи, больше ничего, никаких наград и почестей! За нее я ручаюсь своей жизнью! Если она изменит данной клятве, я убью ее сам, клянусь!..
- Молчи! - он не повысил голос, но у Андраса побежали мурашки по спине.
- Ответь мне на один вопрос, Андрас, - тихо сказал Люциан, пристально глядя на Главнокомандующего. - Как бы ты поступил на моем месте?
Андрас опустил голову, кровь гулко стучала в висках, он чувствовал, что задыхается. Мир раскололся на две неравные части: на одной оставалась вся его жизнь, Легион, власть, положение, служба, бывшая смыслом его существования… На другой — только Сахи, маленькая, далекая, хрупкая… Его раздирали противоречивые чувства — злость за этот невозможный выбор, отчаяние, боль… Еще до отъезда на Приграничье его мир был простым и понятным, даже после измены Амарес у него оставался Легион. Теперь Андрасу казалось — земля под ногами трескается и рушится, и нигде нет надежной опоры. Но он всегда был честен с собой, и с Повелителем не мог кривить душой, тем более он читал его, как открытую книгу. Иногда Андраса ужасала та власть, какой обличен Люциан, она казалась ему тяжким бременем, которое ему не по плечу. Даже сами стены здесь высасывали жизнь и силы, любого делая мертвым и жестким. И сейчас тяжесть этой власти обрушилась на него, каменной плитой придавила к земле, вот-вот расплющит. Он смотрел на стены со знаками мертвого языка по краям, не в силах поднять глаза на Владыку, но тот ждал ответа.
- Однажды предавшему Легион и своего повелителя не может быть доверия впредь, - глухо произнес наконец он. Слова падали медленно, тяжело, как камни на дно колодца, он сам не слышал себя. - Я бы не позволил столь опасного союза, способного подорвать дисциплину и саму армию изнутри…
Ему казалось, он как те грешники на 9 уровне, куда таскала его в юности Амарес, и пытка эта все длится и длится, только палач — он сам…
- Ты все сказал, - коротко произнес Владыка, протянул ему свиток со своей печатью, и Андрас, не помня себя взял его, но не открыл.
- Это твое назначение, - по голосу его не понять, разгневан Владыка, разочарован в нем? - Ты отправляешься завтра на рассвете в Западную Цитадель, на год. В Цитадели уведомлены о твоем прибытии. Это все.
На негнущихся ногах он встал, коротко поклонился и пошел к двери, не слыша ничего, кроме отчаянного биения собственного сердца. Сахи, собственная жизнь и надежды — все летело в пропасть, и ему оставалось лишь смотреть, как все рушится. Уже у входа Люциан окликнул его.
- Андрас… Мне жаль, что ты выбрал именно ее, - в его усталом голосе было спокойствие, сожаление, но они не поколебали его. - Ступай.
Не помня себя, Главнокомандующий вышел в коридор, и за его спиной захлопнулись тяжелые каменные двери.

[Fibella]

САХИ, ЛЮЦИАН.

Скрытый контент: показать

Песок струится сквозь пальцы, она кожей ощущала шероховатые, нагретые солнцем песчинки. Сколько дней прошло? Больше, чем песка в пригоршне. Одинаковые, безликие, наполненные ожиданием, постепенно сходящим на нет, гаснущем, как кроваво-красное солнце в Пригораничье. Сахи склонив голову, прищурилась, глядя, как песчаная струйка течет ей под ноги, ощущая саму себя этим песком — бесполезным, ненужным, всегда одним и тем же… Сперва она считала дни, отмеряя время до его вовращения к Владыке, в мельчайших подробностях представляла себе их разговор, гнев Люциана, непоколебимую уверенность Андраса, и дальше время неслось уже вскачь до момента его возвращения за ней, к ней — Сахи было все равно! Но день сменялся другим, один бой — новым, погибших товарищей заменили вновь приехавшие из столицы, а его все не было. Сахи злилась на саму себя, негодовала, горевала, вечерами пересыпая песок из ладони в ладонь, чтобы хоть как-т о усмирить тоску и тревогу о нем. Он в пути! Да мало ли что случилось! Холодея, Сахи вспомнила бой в ущелье, прислонила руки к сердцу, и песок просыпался на землю. Только бы он был осторожен, только бы с ним ничего не случилось!
Он все еще в столице, пытается склонить Люциана на этот союз. Конечно, тот против, но со временем… Сахи глядела в марево, стелящееся над лагерем до боли в глазах, хотя и знала, что ничего там не увидит.
Он ранен, а может, умер, и она ждет напрасно! Потому нет ни писем, ни других вестей от Главнокомандующего! Сахи прислушивалась к леденеющему сердцу — оно бьется, проклятое. Оно не посмело бы биться без него, значит, Андрас жив!
А если, -шептал внутри тонкий вкрадчивый голосок, - если он пленник, заточен в Старом замке, куда даже охрана не суется, ибо пленники становятся пищей для темных сущностей, населявших дворец задолго до демонов… Люциан бросил непокорного слугу в темницу, иные и за меньшее прегрешение расплачивались жизнью!
Но день проходил за днем, и в ней угасала и надежда, и страх, …. Сахи измучалась, разуверилась, устала ждать и надеяться, устала искать поводы и оправдания. Пора признать, Сахи, он жив, с ним все в порядке, но ты не нужна ему. В самом деле — изменница, недостойная и презренная, и Главнокомандующий! Она фыркнула, словно действительно рассмеялась — так нелепо даже представлять это! Они оба тогда погорячились, оба потеряли тех, за кем гонялись полжизни, оба пытались забыть об этих потерях… Сахи не злилась больше, не горевала, просто ждала… хоть чего-то. Чтобы просто знать, что именно случилось с ее жизнью, но вокруг была тишина и песок, песок, песок. Она лениво зачерпнула новую горсть, подняла, слегка разжала ладонь, наблюдая, как песчаную струю подхватывает и уносит ветер. Вот так же и она — не властная над своей судьбой, вообразившая себя значимой. Песчинка… Пора задать себе этот вопрос, от которого ты бежишь уже много дней. Что ты, Сахи? Что тебе делать со своей жизнью? Когда-нибудь весь песок закончится, даже пустыня конечна, разве не так? Сахи смотрит в марево, оно трепещет и меняется, принимая очертания корвуса, и Сахи почему-то вскочила, прижала руки к губам. Сердце пропустило удар и больно ухнуло вниз. Корвус, тяжело взмахивая крыльями, приземлился на стене, и начальник лагеря забрал послание. Сахи минуту стояла, слушая оглушительное биение своего сердца, потом без сил опустилась на песок, но пальцы не слушались и она никак не могла зачерпнуть еще пригоршню. «Перестань! Перестань ждать невозможного… Как и тогда, все кончилось, только ты одна не желаешь это принять...»
- Эй, Саахи! - один из караульных окликнул ее. - Бегом к командиру. Тебе письмо!
Не чуя под собой ног она помчалась внутрь, преодолела полуосыпавшиеся ступени наверх, почти не дыша, вытянулась перед начальником лагеря. Тот насупившись, глянул на подопечную — худая, угловатая, угрюмая, на обветренном лице живут одни глаза — переменчивые, горящие голодом и недобрым огнем. Поморщился, ибо Сахи всегда внушала ему смутное беспокойство.
- Собери свои вещи. За тобой прислали сопровождение — Владыка требует тебя в столицу.



Сахи.

Сахи не бывала в столице больше года, с того памятного дня изгнания. Она задрала голову, пока в сопровождении небольшого кортежа въезжала в каменные ворота, увенчанные шестиглавыми ламиями с оскаленными пастями. Их она помнила, старых знакомых, на них смотрела, сбегая в ночь, много веков назад.
Сахи, скрепя сердце, ехала по улице. С момента, как услышала об этой поездке, она знала, Люциан решил ее дальнейшую судьбу, иначе не позвал бы ее. Сахи одновременно и устала от этой пытки неизвестностью, и страшилась его приговора, все же пока оставалась призрачная надежда на что-то…
Ее сопровождающий простился с ней у входа во Дворец, и Сахи осталась одна. Она пару минут помедлила, потом шагнула в прохладную тишину коридоров. Ее легкие шаги по плитам были почти невесомы. С гулко бьющимся сердцем Сахи прошла до двери его покоев, чувствуя, как комок подкатывает к горлу, но отступать уже было поздно — рослый демон распахнул перед ней двери, и Сахи вошла внутрь.
Люциан стоял у широкого арочного окна, выходящего на выжженную долину за стенами замка, он обернулся при ее появлении, и Сахи ощутила, как он смотрит на нее всю, от макушки до пят. Ее обветренное лицо под слоем загара покраснело — она стояла в роскошных покоях в простой дорожной одежде, пыльная, грязная, на зубах и в волосах скрипит треклятый песок.
- Садись, - сухо сказал наконец он, и Сахи послушно села, впилась в ручку кресла пальцами.
- Ты на хорошем счету в Приграничье, - как бы между прочим заметил Владыка, и Сахи почему-то это напугало — он следил за ней, ни на секунду не выпуская из виду, значит, не забыл ничего и по-прежнему считает ее опасной… Сахи настороженно посмотрела на него.
- Благодарю… повелитель.
Он улыбнулся, глянул на нее с насмешком.
- Оставь, тебе это не идет, Сахи. Ты никогда не умела быть послушной прежде. А теперь?
Сахи растерялась. Она чувствовала подвох в этом вопросе, и хотя он улыбался, глаза его неотступно следили за ней и ее поведением. Сахи казалось, она идет по отвесной стене крепости, закрыв глаза, качаясь из стороны в сторону.
- Не знаю, - тихо ответила она, не глядя на него.
Люциан сел напротив, он больше не улыбался, пальцы постукивают по резному подлокотнику. Сахи остановившимся взглядом изучала искусную старинную резьбу на камне, мельчайшие зазубринки и неровности. Молчание становилось невыносимым, ей хотелось вскочить, закричать, но она сидела прямо, пытаясь сохранить остатки спокойствия.
- Ко мне приезжал Андрас, - наконец вновь заговорил Люциан. - Он просил союза с тобой. - От его пронизывающего взгляда ее охватила дрожь, даже кончики пальцев похолодели. Сахи едва помнила, что нужно дышать.
- Я не дал своего согласия. - Сердце ухнуло куда-то в пропасть, Сахи удивилась, что продолжает спокойно сидеть, что не плачет, не проклинает его, ибо знала, всегда знала, что он не позволит им быть вместе. Не позволит ей…
Люциан, все это время неотрывно смотревший на нее, кивнул своим мыслям, как будто Сахи вела себя именно так, как он и ожидал.
- Твоя служба в Приграничье окончена. За дворцовой чертой тебе выделены покои. Посмотрим, что еще ты помнишь о бое, с завтрашнего дня начнешь тренировки…
Он достал что-то, завернутое в парчовую ткань и швырнул ей через стол, Сахи поймала сверток, пальцами узнавая руны, неровные края лезвия своего клинка, того самого, который ей подарил Учитель. Она растерянно взглянула на Люциана.
- Кто будет меня тренировать? - только и спросила она. Люциан посмотрел на нее весело, усмехнулся.
- Я.

Растерянная, подавленная и странно спокойная, Сахи вышла в коридор, пошла по длинным витиеватым переходам, соединяющим старое и новое крыло за провожатым. Вещи свои она оставила притороченными в седельной сумке, и теперь поняла, что кроме этой пыльной одежды у нее ничего нет. Прислужник распахнул перед ней двери небольшой светлой комнаты, поклонился и скрылся из виду. Свхи вошла внутрь, села с ногами на кровать, положив перед собой меч, провела по нему кончиками пальцев, надавливая, пока из тонкого пореза не выступили первые капельки крови. Это был давний ритуал, неизменный, пока у нее не забрали меч. Потом она праздно прошла по комнате, заглядывая во все шкафы и ящики. Письменные принадлежности, белье, в шкафу — чистая новая одежда. Сахи удивленно поняла, что она подходящего размера — простая, но удобная в бою. Она улыбнулась, глядя в окно невидящим взглядом — начинался новый виток жизни. Снова потеряв в предыдущей все, она уже без страха смотрела в новый день.


Тренировка.

Чуткий сон Сахи прервал посыльный, просто-напросто возникший прямо посреди ее спальни. Демон посмотрел на опешившую Сахи пустыми черными глазами, коротко поклонился.
- Повелитель ожидает Вас, - прошелестел он, и Сахи вскочила с кровати. Над равниной стелились серые сумерки, она поежилась от холода, поспешно натягивая на себя легкую тунику, схватила меч.
- Прошу, госпожа, - Тень повел ее по бесконечным коридорам дворца, петлявшим самым немыслимым образом. Сахи слышала, что коридоры здесь сплетаются в лабиринт, в котором легко заблудится, и поспешила за своим молчаливым провожатым. Они миновали южное крыло и когда Сахи уже стало казаться, что анфиладам не будет конца и они все же заблудились, что дворец поглотит их, коридор внезапно вильнул в сторону, и они вышли наружу — в зябкие сумерки. Сахи часто заморгала, пытаясь привыкнуть после полутьмы дворцовых стен к утреннему свету. В этот час на площадке было безлюдно, он стоял на противоположном ее краю, небрежно опираясь о рукоять своего меча. Сахи пробормотала про себя ругательство, вспыхнула, резко втянула в себя воздух. Не смотри на него… Ха! Как будто это так легко, Сахи… Он просто твой противник в бою, ты даже знаешь его слабые стороны, точнее, знала прежде… Но против воли она жадно скользила взглядом по его смуглой груди с незнакомой ей татуировкой — во времена, которые она помнила, ее еще не было, ей хотелось коснуться его рукой, прильнуть к нему, ощутить его тепло и силу, невидимыми волнами исходящую от Люциана. Желание это было таким сильным и осязаемым, что Сахи невольно всхлипнула, попятилась. «Я не смогу с ним драться», - в панике подумала она, но было уже поздно. Люциан коротко кивнул ей, поднимая меч, и Сахи, слишком хорошо помнившая его атаки — без предупреждения, сжала рукоять своего клинка, прищурилась, чтобы солнце не слепило глаза, крепче уперлась ногами в утоптанный песок.
Удар его меча едва не выбил клинок из ее рук, Сахи промедлила лишь секунду, отпрыгнула в сторону, кляня себя за оплошность. На стиснутых зубах скрипел песок, ее охватило возбуждение боя, горячившее кровь, заставлявшее ее быстрее бежать по венам.
- Ты не проснулась? - насмешливо фыркнул Люциан, переходя в атаку, тесня ее к краю площадки, и Сахи, застигнутой врасплох, оставалось только отражать его удары, становившиеся все сильнее и чаще. На это уходили все силы. Она яростно взмахнула клинком, почти плашмя, целясь в незащищенную даже доспехом грудь, но в последнюю секунду рука дрогнула, и лезвие повело в сторону. Люциан легко отразил удар, а следующий, обрушившийся на Сахи, выбил меч из ее руки, и он упал в песок. Сахи метнулась к нему, но не успела. Тяжелая подошва сапога наступила на ее клинок. Сахи подняла глаза на Люциана.
- Чудо, что тебя не прикончили на границе, - лениво протянул он, развернулся и пошел прочь. Сахи подняла клинок, встала, чертыхаясь, отряхнула песок. Она осталась одна на площадке, даже Тени поблизости не было. Сахи бережно вытерла клинок краем туники и крутанула рукоять, наслаждаясь болью в напряженных мышцах. Она собиралась остаться на площадке до полудня. Больше ему не поставить ее на колени. Сахи жестко улыбнулась в предвкушении завтрашнего реванша.

Сахи.
Когда воздух в спальне заколебался и сгустился, и из него возник Тень, Сахи уже не спала. Она сидела на собранной кровати, одетая в легкую тунику и доспехи, меч лежал у нее на коленях. Как старому знакомому, Сахи кивнула Тени, хоть и знала, что он не видит ее, и пошла за ним по петляющим анфиладам дворца. Она почти не спала эту ночь, обуреваемая противоречивыми мыслями о Люциана, Андрасе, собственной судьбе. Под глазами залегли круги, она осунулась еще больше, глаза на бледном лице жили своей жизнью, сейчас они сверкали еще ярче, но мыслей ее не выдали. Сахи наклонила голову в древнем приветствии противников, оценивая расстояние, влажность песка после утреннего тумана, сосредоточенная, странно спокойная, хотя ей казалось, вот сейчас спокойствие это прорвется плачем или криком. Нервы, как натянутая струна, но Сахи не позволила себе колебаться в этот раз. Легко, будто играючи, она атаковала, ловко уклоняясь от встречных ударов. Отражая его выпады, которые могла предсказать, ибо помнила их. Ветер свистел в ушах на надрывной ноте, пока Сахи кружила вокруг противника, нанося ощутимые, хоть и не слишком опасные удары. Ее не покидало странное ощущение затянувшегося сна. Но постепенно сквозь отупение, которое Сахи приняла за спокойствие, просачивалась наружу боль, гнев, ярость, темной волной сметая остатки ее хладнокровия. Если бы не Люциан, она была бы уже женой Андраса! Он разрушил все, что она лелеяла там, в Приграничье весь этот долгий год! Сахи пыталась вспомнить его голос, прикосновения, запах, и не могла. И это тоже вина Люциана, - с внезапной яростью подумала она. Рубанула клинком со всей силы, вложив в этот удар всю горечь, что накопилась внутри. Люциан бросил на нее долгий взгляд.
- Скажи, Сахи! Я же вижу, ты злишься на меня…
- Да, - хрипло ответила она, заходя для нового удара.
- Ты забрал у меня все, что еще могло быть в моей жизни!
- Вот как ты думаешь обо мне?
- Да, - выкрикнула она, отражая мощный удар его меча, попятившись от него, уперлась спиной в стену, огораживающую площадку.
- Ты хочешь наказать меня за мое предательство, я знаю… - надорванным тихим голосом продолжала Сахи. Теперь удары сыпались один за другим, но она все еще успевала отражать их, гнев придавал ей сил. - Не было дня, чтобы я не сожалела об этом… Не о том, что ушла из Легиона, о том, что ушла от тебя!
Лицо его потемнело, но Люциан ничего не сказал. Его тяжелый зазубренный меч сверкнул в багрово-красном свете облаков над ними, описывая смертельную дугу, Сахи даже слышала, как он со свистом рассекает воздух. В последний момент она отпрянула, споткнулась, тяжело оперлась о землю ладонью.
- Я дала тебе новую клятву, выполнила твою волю, когда ты отослал меня на границу, служу тебе… Но что бы я ни делала, этого будет недостаточно… Ты уже решил мою судьбу, и я не понимаю… - Сахи вскинула глаза на Люциана, поднялась на ноги, глядя, как он приближается к ней. - Не понимаю, зачем тебе все это? Или ты считаешь, что недостаточно наказал меня? - выдохнула Сахи, сжимаясь в комок, отпрыгивая от сокрушительного удара, но край лезвия задел ее плечо, оставляя на коже кровавую борозду. Сахи пошатнулась, ударила почти вслепую, чувствуя, как он со страшной силой давит на ее поднятый клинок. В звенящем воздухе раздался скрежет стали, она раскалилась, ей стало больно держать рукоять, но выпустить ее из рук Сахи не могла. Только двуострое лезвие ее меча отделяло ее от удара. Люциан вынудил ее отступать, пока позади не оказалась стена. Колени ее дрожали от напряжения, Сахи стиснула зубы, почти не чувствуя рук в страшном напряжении. Ступни скользят по влажному песку, не находя надежной опоры, чтобы оттолкнуться. Со стоном Сахи рухнула на землю, глотая пыль и пот. Люциан наклонился к ней, и Сахи с трудом выдержала его взгляд.
- Ты ошибаешься. Я не хочу наказывать тебя.
Сахи слабо улыбнулась окровавленными губами.
- Но и простить меня не хочешь.
Он ответил на ее улыбку, и Сахи задохнулась, взглянув на него.
- Нет, - согласился он, выпрямляясь, глядя на демоницу сверху вниз. Он повернулся к ней спиной, будто Сахи и вовсем здесь нет, и зашагал прочь. Сахи тоже встала, стиснула пальцы до боли.
- Тогда зачем? - хрипло выкрикнула она, глядя на его широкую спину. Он не остановился, не обернулся, да Сахи и не ждала этого, просто стояла и смотрела, как он входит под своды замка и исчезает в его бесчисленных коридорах.



Сахи.

Наутро Сахи, по обыкновению, проснулась раньше, чем явился ее провожатый. Каждая клеточка усталого, израненого тела болела и ныла, но она даже рада была этой боли, она отвлекала Сахи от мучительных мыслей об Андрасе и Люциане. Морщась, Сахи встала, прошла по комнате, разминая ноги. Тень опаздывал, и Сахи нахмурилась. Она бесцельно слонялась по спальне еще несколько минут, потом, решившись, толкнула двери своей комнаты и вышла в коридор. Она запомнила повороты, но и теперь боялась ошибиться. Неслышной тенью она скользнула в первый поворот, стараясь держаться вдоль стены. На несколько минут ее окутал кромешный мрак, и у Сахи побежали мурашки по спине. Дура! - зло одернула она себя, ускоряя шаг, потом побежала. Затеряться здесь, остаться на вечность пленницей темных сущностей, потерять себя — хуже участи не придумаешь, издревле это было самое ужасное наказание, хуже, чем смерть или позорная казнь, ибо пытка эта была нескончаема. «А разве ты и так не потеряла себя?Кто ты, Сахи? Разве ты сама знаешь?Преданная женщина Главнокомандующего? Но ты втайне мечтаешь оказаться в объятиях Люциана, разве не так? Возлюбленная Владыки?Ты предала его, ушла, все разрушила…. Так кто же ты?»
- Я не знаю! - Сахи остановилась, тяжело, хрипло дыша, опираясь о скользкую стену. Она ничего не видела из-за слез, застилавших глаза. Грудбь сдавила безжалостная каменная рука, кажется,ю еще миг, и она задохнется. Сахи минуту стояла неподвижно, пытаясь побороть боль и отчаяние. Спустя целую вечность выпрямилась и медленно пошла вдоль стены. Теперь она знала, где находится, прямо за поворотом коридор выходил к западному крылу и тренировочной площадке. Хотя сейчас Сахи предпочла бы и дальше блуждать во тьме лабиринта.
Запыхавшаяся, полуослепшая от яркого света, она шагнула на площадку, обнажила меч, не глядя на Люциана, и приготовилась к бою. Сейчас у нее не было стремления победить его, только устоять самой, сохранить себя от безумия, на краю которого она стояла. Сахи уворачивалась, наносила короткие разящие удары, но видела себя будто со стороны. «Кто же ты, Сахи?» Подпустив его так близко, что ей отчетливо видны были вздувшиеся вены у него на руках и зазабрены на широком лезвии меча, Сахи вдруг бросилась в сторону, ловко уходя от удара и нанося отвентный, короткий и точный. Удар был болезненным, Сахи знала это с тех пор, как он сам научил ее этой уловке. Тогда она пару дней провалялась в своей палатке, истекая кровью. Люциан не остановился, Сахи видела, как его лицо озарила жесокая усмешка. Он коротко кивнул ей, как в те далекие времена, когда бывал доволен успехами своей ученицы. Но теперь Сахи не ждала его одобрения. «Кто же ты?» Теперь она перешла в атаку, яростно раскручивая широкий меч, не думая ни о чем, кроме противника, его защиты и места, куда нанесет удар. Рукоять впилась в кожу, Сахи чувствовала все ее неровности и изгибы, удобнее обхватила ее ладонью. В последний момент Люциан поднял меч, встречая ее удар, легко опрокидывая его. Хотя Сахи видела, как от напряжения потемнело его лицо, каким жестким блеском горят глаза. «Мне не победить, - с тоской пронеслась в голове мысль, -= Он ни за что не позволит мне этого...» И все же она снова и снова бросалась вперед, чувствуя, как силы тают с каждой новой атакой, но упрямо не желая признавать очередного поражения, во всем…
Наконец он опустил клинок, почти весело взглянул на измученную боем Сахи, кивнул ей.
- Хороший бой… Почти, как прежние.
Они стояли друг против друга, разгоряченные, тяжело дыша, все в пыли и песке. Сахи не находила в себе сил даже ответить, чувствуя только огромную усталость и опустошение. Люциан з=подошел так близко, что она ощутила жар его тела, хотела попятится, отстраниться, но ноги будто впосли в землю, не пошевелиться. Молча он забрал из ее остабевших пальцев меч и положил оружие на скамью у стены площадки. Там же стояла бочка с ледяной водой. Сахи, вся дрожа, наблюдала, как он зачерпнул пригоршню, плеснул ее в лицо, отфыркиваясь. Как капли, дымясь, и испаряясь, стекают по его смуглой гладкой коже. Он подошел к ней, протягивая кувшин с водой, и Сахи тяжело перевела дыхание, силясь избавиться от наваждения. Она взяла кувшин, не глядя на него, стараясь не замечать откровенной насмешки и желания, блеснувших в его глазах, когда он протягивал ей воду.





Сахи.

Она неслась по коридорам, не замечая ничего вокруг, ветер взметал ее волосы и легкую одежду, босые ступни неслышно ступали по каменным плитам. Единственным звуком, какой Сахи слышала, было оглушительное биение ее сердца, сотрясавшее всю ее. Отстатки решимости таяли с каждым шагом, и Сахи побежала.
К ее удивлению, у покоев, где несколько недель назад принимал ее Владыка, не было стражи. Сахи остановилась, но тут же, кляня себя за трусость, толкнула двери. Внутри было полутемно. Огонь из огромного, во всю стену, камина, отбрасывал причудливые тени, несколько факелов пылали в нишах, почти не разгоняя густой темноты. Сахи ворвалась в покои и остановилась, замерла, как вкопанная, глядя на Люциана, не в силах произнести ни слова даже под страхом собственной смерти. Он отставил бокал с вином, подошел к ней вплотную, и Сахи уже ничего не видела, кроме его глаз. Она дрожала всем телом, беспомощная, покорно стояла перед ним, готовая молить закончить эту жестокую игру.
- Сахи… - он ласково коснулся ее бледной щеки, по которой катилась крупная слеза, вытирая ее. - Не плачь.
От его прикосновения ее пронзило током, дыхание сбилось, и Сахи казалось, она падает, падает в бесконечную темную пропасть. Не убирая руки от ее лица, он наклонился к ней, погладил впадинку на горле, где неистово билась кровь.
- Не… надо… - еле слышно прошептала она. Люциан улыбнулся, словно она сказала глупость, и им обоим это понятно, Сахи и сама чувствовала, что почти сдалась, что у нее нет больше сил противится ему, и разом все стало неважным, несущественным. Все, кроме его близости, тепла его губ и рук на ее лице. Остатки рассыпающегося сознания выдернули ее из забытья. Сахи отпрянула, едва не упав.
- Люциан! Умоляю тебя… Прекрати это… - выкрикнула она, с отчаянной мольбой глядя в его спокойное лицо.
- Что именно?
Сахи отчаялась, измучилась, пришла сюда, потому что ожидание стало непереносимым, потому что что бы ни произошло, оно раз и навсегда внесет ясность в ее положение. Она подняла на него большие блестящие непролитыми слезами глаза.
- Я могу сколько угодно просить тебя о прощении, это будет напрасно… Хотя ты знаешь, что я говорю правду… Я сожалела! Всегда сожалела об этом… - хрипло зашептала она. Его лицо окаменело, и выражение это испугало Сахи, но остановится она уже не могла. Он шагнул к ней, сжал узкие плечи, больно встряхнул ее, как тряпичную куклу.
- Не могу простить тебя, - тихо сказал он, глядя на нее в упор тяжелым пронизывающим взглядом. Сахи вскинула голову, найдя в себе мужество смотреть ему в глаза, хоть они и лишали ее силы и решимости противостоять Люциану.
- Знаю, - еле слышно прошептала она. Губы ее стали солеными от слез, рыдания больно сжимали сердце, судорожно рвались из сдавленного горла.
- Я знаю, что не достойна… Пусть так… Молю, отошли меня… На границу, в самое пекло… Пусть, - лихорадочно зашептала она. - Я приму любую твою волю… Ты можешь наказать меня ссылкой, смертью, как угодно… Только не так! Прекрати это… Прошу тебя! Я не могу… не могу…
- Успокойся, Сахи, - он прижал ее содрогающееся от рыданий тело к себе, и Сахи поняла — все напрасно, он не даст ей свободы, быть может, в этом и состоит его изощренное наказание.

- Отпусти меня, - прошептала она непослушными губами, не в силах отвернуться от его губ, понимая, что вот теперь все проиграно.
- Разве ты хочешь уйти сейчас? - вкрадчиво спросил Люциан. Сахи вся трепетала под его горячими руками, слабо помотала головой.
- Ты знаешь, что нет! Знаешь, что я не могу не хотеть тебя, - хрипло пробормотала она, пока его ладонь медленно ласкала маленькую грудь под тонкой тканью одежды. Сахи умирала от мучительного наслаждения и горечи слишком явного своего поражения.
- Я всегда буду желать тебя, - Сахи подняла залитое слезами лицо на Владыку. - Но не любить…

Он отстранился, внимательно глядя в ее запрокинутое лицо, чуть заметно улыбнулся.
- Ты лжешь, - шепнул он прямо в ее соленые губы, и Сахи больше ничего не понимала, кроме одного — наконец-то эта мучительная жажда, неодолимая тоска по нему утолены. Он прижал ее голову к своему плечу, раскрывая ее губы в поцелуе, грубом и властном, и Сахи, дрожащая, но уже покорная, обвила его шею руками, прильнула к нему всем телом. На миг он оторвался от ее губ, подхватил ее на руки, усадил на стол, кубки и кувшин с дорогим вином полетели на пол. Как в горячке, Сахи прильнула губами к его гладкой груди, там, где еще багровел шрам от ее клинка, судорожно вздохнула, когда его ладонь легла на ее бедра, и он рванул ее одежду вниз, оголяя ее плечи и грудь. Когда он одним мощным толчком вошел в нее, Сахи не вскрикнула, впилась в его плечо, содрогаясь всем телом, обретая что-то извечно родное и близкое. Сейчас она могла лишь недоумевать, как жила без него все эти тысячелетия, как не умерла, пока он любил других, а не ее. Сквозь слезы почувствовала, как он приподнял ее подбородок, заставляя посмотреть на него.
- Сахи, Сахи… Зачем ты тогда ушла…
- Я…
По его лицу пробежала тень, он больно сжал ее плечи, и Сахи едва не вскрикнула.
- Не могу простить тебя, - с обжигающей страстью прошептал Люциан. Сахи выдержала его взгляд, посмотрела с вызовом.
- И не надо… - хрипло прошептала она, подалась ему навстречу, обхватив ногами и руками, жадно, нетерпеливо изгибаясь в его объятиях, пока ее не накрыла новая волна, погребая под собой всю ее решимость, всю прежнюю жизнь и прежнюю Сахи…
В двери стучали, оттуда послышался тихий голос стражи.
- Господин…
- не сейчас! - прорычал Владыка, и стены дрогнули, пошли трещинами барельефы и старинные письмена.
Он склонился над распростертой на столе Сахи, поймал ее затуманеный страстью, блуждающий взгляд.
- Ты — моя!
- да, - выдохнула она, стоная и извиваясь от его ласк. Люциан улыбнулся торжествующей улыбкой.
- И не хочешь уйти?
Сахи слабо покачала головой, вместо ответа притянула его к себе, с наслаждением запустила пальцы в его жесткие темные волосы.
- Никогда, - прошептала она.

[klon-nik]

Надя, ну это же не все??? ты же не остановишь вот так, на самом интересном? Эх, мне сейчас не хватает смайлика, который бы сделал глаза, как у кота из шрека. Какая же это все-таки шикарная история!!!!!! Даже без фотосопровождения все отлично представляется, хотя, конечно, жаль, что героев у тебя уже нет

[JDahlia]

Надюша, какой подарок этим четверговым утром!
Побежала читать!

________________
UPD: прочитала на одном дыхании!
Потрясающе атмосферная история! И персонажи - всего одно утро в их компании (не считая предыдущей истории Амарес и отдельных фотосессий Сахи и Сарга), а чувство, будто знаком с героями всю жизнь!
Какие они все живые, твои герои! Я просто влюбилась в образ Сахи, а еще мне очень понравился повзрослевший и закаленный жизнью Андрас!

Люциан, вот же ж! Все же заполучил ее обратно... Бедняга Сахи, ну как же так, правило номер один ведь - не спать с бывшими!))) А я так надеялась на хэппи-энд для нее и Андраса...
Пати наверное их съест теперь!))
Интересно, кто же там стучал в дверь в конце - чувствую, либо Патриция, либо Андрас

[Ruby77]

Да, Надя, не томи. Давай развязку, если она есть. Ну это же невозможно интересно. Ты так атмосферно передала все бои, настроение глав, переживания героев, что теперь узнать как же сложились их судьбы просто необходимо.
И из последних глав переживается больше всего сейчас за Андраса.

[Fibella]

klon-nik, jdahlia, Ruby77 , спасибо большое, девочки! В оправдание Сахи - у нее не было шанса устоять, Люциан ведь демон чего - похоти и разврата Так что если он решил вернуть ее назад, то все ее попытки противиться были обречены на неудачу. С Андрасом у нее было все правильно, с Люцианом - страсть, да и слишком многое их связывает, она - его первая любовь по сути, такое не забывается... Так что положение дел стало таким: Сахи осталась в Темном мире при Повелителе и родила ему троих сыновей и дочь. Пати с младшим сыном Максимилианом живет во Фрайгарте. Кстати, если кто помнит, Макс Дьяболи и есть пророченный Апокрифом Антихрист, подлинный Андрас остался Главнокомандующим, но редко бывает теперь в столице. Сарг получил помилование спустя несколько лет и живет с Амарес на границе, она добровольно последовала в это изгнание и счастлива с ним. У них родился сын) Вот, пожалуй, и все, кроме отдельных глав-мозаики. Но, думаю, вам не составит труда ее соединить и додумать отсутствующие части. С самого начала появления Сахи Макс остро чувствовал ревность и злость на отца, по его мнению, предавшего семью. И вот что из этого вышло:


Сахи.

Скрытый контент: показать

Свечи ярко горели в комнате, но даже они не могли разогнать мрак, наползавший из углов просторной опочивальни. Громкий мучительный стон огласил ее, и тут же чья-то тень качнулась у изголовья, наклонилась.
- Кричи, если хочешь.
Сахи слабо помотала головой, глядя расширенными от боли глазами поверх демоницы.
- Не...буду…
Она впилась пальцами в смятые, мокрые от пота и крови простыни, извиваясь на широкой постели, почти обезумев от боли, раздиравшей ее изнутри. С искусанных губ все же сорвался крик, и другой, громкий и требовательный огласил опочивальню. Демоница подняла младенца высоко над собой.
- У тебя сын!
- Да, - слабо прошептала Сахи, проваливаясь в беспамятство, - он будет воином…
Но тут же рядом возникла другая тень, и повитуха, низко поклонившись, исчезла. Сильные тонкие руки приподняли голову Сахи, и в горло ей полилась живительная влага, возвращающая силы. Тень опустила Сахи на подушки и склонилась над младенцем. Тот сразу затих, удивленно, но не испуганно глядя на нее. Сахи привстала, с ужасом глядя, как Мора берет ее сына на руки, наклоняется и что-то шепчет ему.
- Не трогай! Отойди от него! - прохрипела она, силясь встать. Янтарные глубокие глаза посмотрели на нее внимательно, с едва уловимой насмешкой. Мора наклонила голову.
- Не бойся. Господин велел мне приглядеть за твоим ребенком. С ним ничего плохого не случится.
При упоминании Люциана Сахи немного успокоилась. Обессиленая, она упала на подушки, но продолжала следить за демоницей тревожным взглядом. Мора поднесла ребенка и положила ей на руки. И что-то внутри рванулось ему навстречу с ошеломившей ее саму силой, нежностью, страхом за него, и Сахи порывисто прижала младенца к себе. Он заплакал.
- Дай ему имя, - тихо сказала Мора. Под ее пристальным взглядом тот снова успокоился, недовольно размахивая сжатыми кулачками. Сахи чуть заметно кивнула, начертила на лбу его руны рода и твердо произнесла:
- Эбигор...

Пати.

Скрытый контент: показать

Макс прильнул к ней, сминая юбки ее нового платья, крепко обвил ручонками ее шею, уткнувшись в нее горячей мокрой щекой. Минуту Пати просто обнимала его закаменевшие плечи, потом мягко отстранила, взглянула в искаженное первым страданием лицо сына, и сердце пронзила глухая боль — он, ее любимец, страдает… Видеть это невыносимо! Но Пати задавила в себе боль и горе, мягко вытерла его слезы.
- Что случилось, дорогой?
Он, устыдившись своей слабости, отвернулся, угрюмо нахохлился, глядя в сторону блестящими светлыми глазами.
- Сахи! - выплюнул Макс, и Пати все поняла. Стиснула свободную руку так, что кольца до боли впились в нежную кожу. Сахи! Ее обуревал гнев, ярость, боль и обида, но когда Пати заговорила, голос ее звучал мягко и ровно. Она легонько погладила сына по темноволосой голове.
- Она того не стоит, Макс… Знаешь, Сахи просто любимая ишгрушка папы… Ведь у тебя тоже есть любимые игрушки, не так ли?
Он кивнул, не глядя на мать.
- А ее дети… Они тебе не братья, а слуги, - в мягком материнском голосе Макс уловил новые нотки — жесткие и непреклонные, и поднял голову, с удивлением вглядываясь в ее прекрасное безмятежное лицо. Глаза ее блеснули скрытым огнем, и тут же его притушили густые ресницы. Но огонь этот, злой, неугасимый, был созвучен ему, и мать и сын минуту сидели в тесном единении помыслов и духа.
- Они всегда будут служить тебе, Макс… И если однажды настанет час, когда придется пожертвовать кем-то из них… - она нашла его взгляд, устремленный на нее с восхищением, обожанием и любовью, жестко улыбнулась ему. - Ты, не сомневаясь, сделаешь это.
Макс тоже улыбнулся, и улыбка эта на миг напугала Пати — столько в ней было чуждого и холодного.
- Да, мама.

Макс.

Скрытый контент: показать

Сахи быстрым шагом шла по коридору, не глядя по сторонам — ни к чему, она знала лабиринт наизусть. Послание Тени одновременно удивило и насторожило ее, но что не так, сказать Сахи с уверенностью не могла. Просто шестое чувство кричало о надвигающейся опасности, а Сахи привыкла ему доверять. Вот и поворот в южное крыло, ведущее в покои Владыки, Сахи неслышной тенью скрылась в темноте анфилад.

Максимилиан Дьяболи, Мэлох, ныне Антихрист, истинный и неоспоримый, сидел за каменным столом, поигрывая тяжелым перстнем. Рядом в почтении замерли оба его приближенных военачальника. Сводные братья, кровные родичи, семья, как всегда говорил отец. «Слуги», - повторяла мать. Макс коротко кивнул им, отпуская.
- ступайте. Оставьте меня одного. - Когда двери за ними закрылись, его лицо исказила гримаса, напоминавшая улыбку, но она вышла страшной. Он поднялся из-за стола, и тень позади него расправила огромные кожистые крылья. Макс простер руки над огнем, ярко пылавшим в камине, полузакрыл глаза, представляя все линии и повороты Лабиринта. Предыдущий владыка, его дед, создал Лабиринт, чтобы враги не могли неожиданно подобраться к нему. Макс в детстве всегда считал того старым маразматиком, но восмхищался Лабиринтом. Поговаривали, что темные сущности, населяющие его, сжирают жертву постепенно, забирая одно за другим воспоминания, уничтожая саму сущность, и позже несчастные сами становятся темными сущностями, вечно страждущими, неприкаянными, голодными… Макс улыбнулся, шевельнул пальцами. Очертания Лабиринта дрогнули, стены пошли рябью, но лишь на мгновенье. Послушные воле нового Антихриста, они зазмеились в новом направлении, меняясь по воле его.

Сахи обернулась, но справа и слева, и позади не было ничего, кроме тьмы. Стены дрогнули, она всем телом ощутила вибрацию, прошедшую по каменным плитам пола, она прижалась спиной к сырой стене, дрожа всем телом. Когда все стихло, Сахи шагнула вперед, но там, где было ответвление и поворот, теперь был тупик! Сахи в недоумении смотрела на него, ощущая, как липкая тревога постепенно перерастает в панику, ужас, обуявший ее. Она повернулась в другую сторону — темный зев коридора чернел впереди, готовый поглотить ее, и Сахи отчетливо помнила — его там не было, НЕ ДОЛЖНО быть! Но идти больше было некуда, и Сахи неуверенно сделала шаг, другой…
Через два поворота Сахи явственно ощутила, что не одна здесь. Что-то первобытное кралось, приникая к стенам, сливаясь с густой чернильной темнотой. Сущности! Сахи никогда до конца в них не верила, но теперь… Она обернулась, силясь хоть что-то разглядеть в кромешной темноте, сжала узкий клинок в руках, понимая, что он будет бесполезен. Тень скользнула рядом с ней у поворота. Широко распахнутые глаза плеснулись ужасом, она закричала, но услышала только тишину…

- Ты хотел поговорить? - Люциан смотрел на сына, который стоял, небрежно облокотившись о стол. В покоях Владыки почти ничего не изменилось за сотни лет с его детства, Макс хорошо помнил и стол, и камин, и кресла с каменными ступенями… Он был маленький, а они — большие. Теперь все изменилось. Он улыбнулся, налил себе вина, но не пригубил его.
- Да, отец. Садись.
Голос его неуловимо изменился, в нем явственно прозвучал приказ, и Люциан с удивлением взглянул на сына.
- Говорить буду я, - лениво процедил Макс. Люциан не сел, он нахмурился, с нарастающим гневом повернулся к сыну.
- Ты забываешься, Макс!
- Мэлох, отец. Это мое имя, истинное имя, - улыбнулся Макс. Но внезапно улыбка сползла с его лица, как старая кожа. Глаза сверкали гневом, мановение руки, и невидимая сила прижала Люциана к креслу.
- Смотри, - шепнул Макс. И Люциан увидел Лабиринт. Он был все тот же, и тем не менее изменился. Он сразу это почувствовал. В коридорах тьма клубилась рваным черным дымом. Темные сущности, - догадался Люциан. Когда-то там запирали жертв, это была страшная и медленная казнь, к которой в последние тысячелетия не прибегали. И сущности были голодны. И вдруг он увидел тонкую фигурку в белом, одежды разлетались от быстрого бега, волосы взметались по плечам, как факел. Сахи! Она бежала прямо туда, к проклятому повороту. Люциан впился пальцами в подлокотник, но встать не мог. Макс наклонился, глаза его блестели злым веселым блеском.
- Смотри дальше…
Сахи закричала...

- Они все там, - шепнул Макс, с наслаждением наблюдая, как изменился в лице Люциан. - Знаешь, я представлял, что ты будешь хотя бы просить пощадить их…
Люциан молчал, глядя перед собой невидящим взглядом. Из Лабиринта нет спасения, он уже понял это, как и то, что макс все равно не помилует братьев.
- Но я буду великодушен, - вкрадчиво заговорил Макс, облокотившись о спинку кресла Люциана. - Я не желаю зла невинным… Суламифь ведь не виновата в твоей похоти, отец. Она всегда мне нравилась…
- Макс… Когда у тебя будут дети…
- Нет! - от его голоса сотряслись древние стены. - Нет, - спокойнее повторил Антихрист. - У меня будет одно дитя, я не повторю твоих ошибок. Один, но сильный наследник. Я все обдумал. Сахи была хорошим вариантом, она — сильный демон с неистовой кровью воина. В Суламифь та же кровь, и твоя тоже… Она родит мне наследника, достойного…
- Макс! Остановись!!!
- Зачем? Ты на протяжении тысячелетий делал, что хотел и никто тебе был не указ, - громогласно прорычал Макс. - Ты еще не понял? Началось мое царствование!

Суламифь.

Скрытый контент: показать

- Морааа! - от его рыка сотряслись стены опочивальни, и Суламифь вздрогнула, запахнула на груди разорванную рубашку. Длинные темные волосы укрыли ее почти всю. Что угодно, только не смотреть, как беснуется Макс, не смотреть ему в глаза, ибо тогда ей кажется, он пожирает ее. Демоница тут же явилась, возникла перед ним, опустив голову.
- Да, Повелитель, - прошептала она.
Макс успокоился, сел за стол, неверной рукой плеснул себе вина и коротко кивнул на Суламифь.
- Осмотри ее. Хочу знать…
Он мог не продолжать, это повторялось из раза в раз, и Мора снова и снова убеждалась, что Суламифь бесплодна, что все усилия Макса тщетны. Он сжал голову руками, печатка на пальце больно впилась в кожу, и Макс стиснув зубы, в ярости грохнул кулаком по столу, рассыпая каменную столешницу в пыль. Почему, почему, почему! Из сотен девок именно эта никак не может зачать? Трахать ее стало не удовольствием, как в начале, когда ему доставляло странное болезненное наслаждение играть с ней, доводить то до экстаза, до состояния безмолвного ужаса. Теперь он брал ее из упрямства, уже тогда понимая, что все тщетно.
- Ну!
- он поднял голову, нетерпеливо глянул на Мору. Та почтительно склонилась перед ним.
- Нет, мой господин. Не в этот раз...

[ArtAlas]

Так, значит 7 детей у Люцика все же! Надо сказать Мари, пусть запишет их имена, а то всех не упомнишь!
Надя, пока скажу только, что безумно рада этой демонической истории, но потом напишу с компьютера, а то с мобильного жуть как неудобно, да и на занятия пора бежать.

[Black_Rose]

Вот что случается, когда заводишь вторую семью на стороне: ревнивые дети могут уничтожить то, что ты любишь. А что Макс сделал с Люцием? Это ясно, что он его сверг, но вряд ли он просто выгнал его из дворца... Рада за Амарес, она теперь сможет быть счастлива. Я оказалась не очень далека от истины, когда предполагала, что получив новое имя она забудет кем была. Она забыла не кем была, а прошлую жизнь, былую любовь, но всё же направление мыслей было верным. А как теперь Андрас? он найдёт своё счастье или так и будет один?

[Fibella]

ArtAlas, да, у Владыки стало многовато детей Ну так
Хорошо, что Мора рядом, особенно хорошо для Суламифь

Black_Rose, Макс ничего не может сделать с отцом, тот бессмертен. Так что он может держать его, как пленника, в Лабиринте, или сослать в изгнание, не суть. Но вот оставить при сестре верную помощницу Люциана Мору - это была ошибка все же Макс ослеплен ненавистью и обидой, слишком самоуверен и молод...

Источник цитаты А как теперь Андрас? он найдёт своё счастье или так и будет один?

о, Андрас остался верен Владыке и тоже в изгнании. Люциан хотел бы породниться с ним, но тут уж как карты лягут, Суламифь еще слишком юная и в руках братца...

[malagris]

Пропишусь почитать)

[Caroline_Pride]

О, ну, новая тема - так новая. Тем более, если очень хочется ее создать) И с новой историей в придачу Буду ждать)
Спасибо, что дорассказываешь некоторые истории. Неожиданно невероятно понравилась Сахи (вот уж не думала, что она "переплюнет" в моем личном рейтинге Амарес). Как она была хороша на поле боя! Невероятно!
И до чего жаль, что все для нее закончилось именно так... А Макс то та еще сволочь Но, судя по комментариям выше, с Морой он конкретно прокололся

[Black_Rose]

похоже, оба моих любимых автора решили обновить темы, и ты, и Женя. Жду с нетерпением.

[Ruby77]

Участь Сахи и её сыновей ужаснула, конечно. Не получилось жить долго и счастливо с Люцианом и не умереть никогда, хоть они и бессмертные. Мдааааа....
Столько потерь в этой истории среди героев. Кто-то потерял жизнь, а кто-то - любовь и часть души с ней(пусть это и души далеко не чистых ангельских созданий). Грустно. Но от этого впечатления после окончания истории сильнее.

[Mikoshi]

Надюшик, новая тема - значит, новая тема! Главное, чтобы ссылку дали
Сахи... Вот когда смотрела на ее воплощение - зависала на глазах, взгляде, да и всем образе. А вот теперь... Немного есть вещей/поступков, которые лично для меня все - край, которые не могу не простить, не забыть. Предательство - одно из них. И после сцены Пати-Макс стало больно вдвойне. Острая история, в чем-то даже болезненная, цепочка предательств протянулась из глубины веков и искорежила столько судеб... Не утешает даже факт, что Амарес и Андрас живы.(((
Но любопытство терзает: а какой бы была Суламифь в кукольном воплощении? Макса я помню кто мог бы воплотить, а вот Суламифь тогда не мелькала, так что теперь мучает любопытство.
О, чуть не забыла о Надже - колоритная и очень самобытная. Очень-очень. Сложно для такой дамы подобрать образы. Я правильно понимаю, что она уже уехала в новый дом?

[Dana Skully]

Прочитала на одном дыхании! Очень эмоционально и чувственно.
Не ожидала такого поведения от Люциана, думала он будет верен Пати .
Не совсем поняла кто Суламифь...она тоже дочь Люциана, сестра Макса ?