Gilar: Оплот Севера.

[Ninchik]

Прочитала всю тему на одном дыхании, три дня отсутствовала для семьи Спасибо вам огромное за такие интересные сюжеты, ваши куклы просто живые. С нетерпением буду ждать продолжений.

[Gilar]

Город ждет...Допросы. Часть вторая.



-Боюсь мне нечем вас порадовать, - с порога заявила Наяма. После яркого уличного солнца освещение допросной показалось ей особенно тусклым, а пространство - на диву ограниченным.



-Я провела ряд следственных экспериментов. Договора, субподряды, свидетельские показания - все как один повторяют ваше имя, - она с достоинством уселась за стол, небрежно бросила на горизонтальную твердь штатную черную папку и в упор посмотрела на своего собеседника,- как будто бы и не было никакого Германа Айтшера…



-Скажем так, Наяма, я ничуть не удивлен,- сказал Рашид, беспечно раскачиваясь на стуле.

-Не вижу никаких причин для хорошего настроения!- Нахмурилась Наяма,- пока что вам светит срок, и немалый.

-А если я скажу, что истово верую в силу и беспристрастность нашего правосудия? –Рашид слегка поклонился следователю, - неужели мне не положено никакого послабления за это? Я даже могу без запинки произнести символ веры: «Руки за голову!»



-Прекратите балаган! И оставьте в покое стул! – Начала сердиться Наяма.

-Есть, мэм! Я весь во внимании! Я готов! Я жду ваших драгоценных вопросов!- отрапортовал Рашид.



-Хорошо, - Наяма проигнорировала подначку и открыла папку с делом,- некто Паоль Хорр утверждает, что именно вы являлись заказчиком «садового украшения», отлитым в его мастерской весной этого года. К счастью, он аккуратно ведет свои дел, и обнаружить его экземпляр договора и чеки, подтверждающие факт оплаты не составило труда. А особенно лакомым кусочком является постадийка процесса изготовления предмета, заснятая исполнителем, предмета, столь похожего на «Артефакт Элдингов» фрагменты которого найдены в шахте близ Хашора. Результаты экспертизы – лишь вопрос времени, Рашид. К тому же, помимо Паоля, есть два свидетеля из мастерской, узнавших вас и вашего так называемого брата, - Наяма сделала паузу, давая подозреваемому возможность осмыслить услышанное.
-Признаете ли вы факт вашего участия в подготовке научной фальсификации? -Вопрос прозвучал резко и прямолинейно.



-Наяма,- Рашид вмиг посерьезнел, перегнулся через стол и внимательно посмотрел ей в глаза,- сдается мне, что вы задаете мне этот вопрос исключительно как обвиняемому, а не как свидетелю обвинения. А так у нас ничего не выйдет. Вариантов, собственно, всего два: либо вы мне верите, и тогда мы играем с вами в одну игру, либо – нет, и в этом случае я становлюсь нем, как рыба. А без моей помощи расследование будет длиться до бесконечности.



-Ну так дайте мне повод считать вас полезным! - Наяма подняла брови домиком, - пока что я слышу миллион ненужных подробностей, которые никак не помогают следствию. Но факты, факты, Рашид, свидетельствуют отнюдь не в вашу пользу.
Рашид вздохнул и жестом предложил Наяме продолжать.

-Хищение денежных средств, подлог, мошенничество, сокрытие доходов, участие в деятельности преступной группы, незаконное хранение оружия, подделка документов, я уже не говорю о подозрении в попытке совершения убийства!- перечислила Наяма.



-Боги, Наяма, вы давите так очевидно… - Разочаровано протянул Рашид.
Вечно недовольство Наямы, ее стойкое нежелание протянуть ему руку, раздражительный тон, постоянное желание уколоть, подловить его на неточности, столь отличающееся от нейтрального профессионализма, все это изрядно надоело Рашиду. А более всего его бесили бестолковые и недальновидные с его точки зрения, действия правоохранителей.



Наяма осеклась и сердито скрестила руки.



-Неужели вы думаете, что Герман идиот? – Вкрадчиво поинтересовался Рашид, пользуясь ее молчанием, - Нет, нет и нет! Безусловно, он замел за собой следы. Беспринципна скотина, решил откупиться мной, это очевидно. И вот полиция с удовольствием вгрызается в брошенную кость… И все счастливы! Конечно, ведь так намного проще! А в это время господин Айтшер смеется вам в лицо.



-Знаете, Рашид, а мне все равно, кто именно из преступников будет отбывать наказание,- холодно произнесла Наяма,- в конечном итоге вы все приходите к нам - так или иначе. Кто-то раньше, кто-то позже. Вы считаете, что между вами и Германом есть какая-то разница? Да бросьте! Вас заложили, и вот в ответ мы имеем «чистосердечное признание». А правда в том, что всех вас нужно сажать на цепь, и вот тогда мы, мирные обыватели, вздохнем спокойно.



-И вас ничуть не волнует, что я могу оказаться невиновным?
-Напоминаю вам, Рашид, кое - в чем вы уже сами признались, по другим пунктом против вас имеются доказательства вины.



-Так почему же вы все еще здесь, если для вас все кристально ясно? Зачем раз за разом вызываете меня?
-Скажем так, наши европейские коллеги уделят слишком много внимания вашему делу, чтобы мы могли его просто закрыть. Все должно быть предельно четко.



-А вы хотели бы закрыть, не так ли? Я вас понял, Наяма. Причина, как всегда лежит на поверхности. Дело в том, что я лично вам не нравлюсь. И потому вы не хотите искать доказательства…



-Что за бред вы несете? Причем тут мое личное отношение? – Возмутилась Наяма.
-Тогда я, право, теряясь. В таком случае, получается, что полиция не способна справиться с несложной, по сути, задачей сбора улик?



-Квалификация наших кадров не должна вызывать у вас сомнения!
-К сожалению, от вашей квалификации зависит слишком многое в моей жизни, дорогая Наяма! Вы равняете всех тех, кто совершил когда-то преступление, ставите их на одну доску. А между тем, история знает немало примеров чистосердечных раскаяний. Еще Пророк говорил: «Всякий сын Адама грешен, лучшие из грешников – кающиеся».
Апостол Петр трижды отрекся от пророка Иисуса, а Джон Ньютон, в молодости занимался работорговлей. Впрочем как и губернатор Ганджу Али, добившийся автономии Хашора...



-Уж не с ними ли вы равняетесь? – Едко поинтересовалась Наяма.
-Почему бы и нет? Если уж равняться, то на лучших. А с кем, кстати, равняетесь вы? – Рашид кротко улыбнулся. Наяма фыркнула, и не удостоила его ответом.



-Вы держите меня взаперти, - продолжил он, - но и сами тыкаетесь в закрытые двери. А я, как никто другой знаю этот город. Я уверен на 100%, что смогу найти доказательства против Германа. Так дайте мне возможность действовать!



-Довольно! – Наяма решительно встала,- я все больше убеждаюсь в том, что напрасно трачу на вас свое время. Вам нужно пересмотреть свою позицию Рашид. И научится отвечать на поставленные вопросы. Ничего иного от вас не требуется. Подумайте об этом.



***

[Gilar]

Оставшись в одиночестве, Наяма придвинула к себе записывающее устройство и отмотала пленку назад.
«…полиция с удовольствием вгрызается в брошенную кость… И все счастливы! Конечно…»- послышалось из динамика.
Наяма вздохнула и нажала кнопку записи, накладывая тишину поверх непротокольного разговора. Акари частенько удавалось увести ее в сторону, а потому, записи его допросов напоминали решето. Впрочем, Наяма всегда могла объяснить это звонком на мобильный, не относящимся к материалам дела. Тем более что ни для кого не было секретом, что Кайл имел привычку контролировать местонахождение своей женщины.



***

[Gilar]

-Наяма, дочка, нельзя же так долго засиживаться на работе! – Касим с удовольствием потянулся и поднял на Наяму смеющиеся глаза,- нарыла что-нибудь?





-Нет. У меня такое ощущение, что я хожу по кругу. Кайл держит меня на расстоянии, - раздраженно бросила Наяма.



-Вот как? А я-то думал, у вас с ним все на мази,- усмехнулся Касим,- а что твой Такшака?

-Кто-кто? Не помню такой фамилии…



-Дорогая моя, нужно читать не только оперативные сводки! – Расхохотался Касим, - вообще-то я имел в виду Акари.



-А этот… Скользкий тип. Считает себя шибко умным, однако пользы от него - ноль. Просится в город, добывать доказательства против Айтшера, знаешь ли.

-Скользкий, говоришь? Ну точно, Такшака! – Обрадовался Касим. Наяма подозрительно покосилась на него. – Ты что, правда, не знаешь этой истории?
-Ну, просвети меня, Касим, я же вижу, тебе не терпится! – Наяма возвела очи горе.



-Такшака, это индийский мифический змей, один из повелителей нагов,- обстоятельно начал он. - Что-то типа мелкого божка или демона, разве их поймешь! Не первый в пантеоне, не самый могущественный, но, пожалуй, самый удачливый из своих собратьев. Именно из-за него началось Великое Жертвоприношение Змей, в котором на огненном алтаре погибли миллионы ползучих тварей. Но Такшака выжил, спрятался, хотя вся эта свистопляска и затевалась для того, чтобы заманить в огонь именно его. Так он поступал многократно, перекладывая свои дела на других, заводя дружбу с полезными богами, оставляя за собой последнее слово, соблазняя и откупаясь от своих грехов…



-И при чем тут Акари? – Прагматично поинтересовалась Наяма,- уж он-то точно не откупится…



-Не знаю, не знаю, - пробормотал Касим, - по крайней мере, дружками-божками он обзавелся. И Ступица, и Кот-ля-Вилль весьма прозрачно намекают на то, что нам стоит ускориться в расследовании. Конечно, прямых рычагов давления у них нет, но их «косвенные» надоели мне хуже ангольского фунджа*!



«Будь я на твоем месте, уж я бы точно не стала обращать внимание на заморских коллег. Больно ручки их коротки. Здесь наша территория, и мы вершим закон по-своему»- подумала Наяма.



-А знаешь, что, пускай порезвится. Посади его на короткий поводок, да и погляди, вдруг, что путное выйдет.
-Я не одобряю таких экспериментов!- Отрезала Наяма, - даже короткий поводок нужно заслужить.



-Уж больно ты грозна, смотри, муж испугается и бросит, - поддел Касим, - Значит так, Наяма. Выводи Акари в город, да прижми как следует. Без его помощи расследование забуксует. Пускай-ка попашет за свою шкуру. Глядишь, годик - другой и скинем ему.



-А если убежит?
-Да куда он денется? С подводной лодки! – Хохотнул Касим, - нет, Наяма, за свой статус свидетеля обвинения он будет держаться до последнего. Правда держаться-то уже и не за что, учитывая то количество улик, которое ты накопала. Но господину Акари знать об этом совершенно необязательно, не так ли?



***
* Понимая, что Касим, будучи хашорцем, имеет слабое представление о "горькой редьке", я спросила авторитетную в плане опыта личного проживания в Африке Abobora, какую идиому он мог использовать в этом случае. Весьма любопытный ответ получила я от нее:

[1:40:23] Gilar говорит: можешь назвать какой-нибудь Африканский горький фрукт или овощ?
[1:40:43] Gilar говорит: мне нужно перефразировать "горькую редьку"
[1:47:47] Abobora говорит: у них такая ситуация с картофелем, может тебе поможет. Они не в восторге от того, что мы называем картофелем, но немного про него знают. Они чаще выращивают сладкий картофель - батат.
Но самое важное, что еще они любят маниоку - (уж лучше бы картофель, в самом деле). У нее качество - не горечь, а безвкусность. День напролет, а лучше - два, они толкут маниоку, чтобы потом сделать из него один большой комок слипшейся манной каши, абсолютно плотной, вязкой, и каждую субботу набивают этим живот вместе с блюдом из 20-и разных трав под названием кулулу. Слава богу, это характерно только для Анголы. Сам этот комок этой гадости они называют "фундж"
[1:50:32] Abobora говорит: Из опыта поедания - фундж камнем опускается в живот, все там слипается, и остается только залечь в гамак. Но для анголан это означает "жизнь удалась"
[1:51:37] Gilar говорит: с другой стороны, если ты не анголец, ощущение от фунджа может быть прямо как у тебя.
[1:51:42] Abobora говорит: угу, это проблема

[Iris]

просто удовольствие читать про это противостояние:-)
Болею за Рашида!

[Gilar]

Город ждет. Иллюзия свободы.

Каба осторожно приоткрыла дверь. Выбивающийся из-под нее луч света свидетельствовал о том, что Наяма все еще не отправилась домой, а значит, мешать ей было категорически нельзя.



-А, Каба, - следователь, удобно устроившись за своим рабочим местом, на минутку оторвалась от экрана ноутбука, - забыла что-то?



-Ага. Касим просил к завтрашнему утру подготовить ему несколько писем, а я не успела. Вспомнила уже, когда до дома доехала, - вздохнула Каба и принялась рыться в подставках для документов.



В этот момент ее сумочка, предмет гордости, модный атрибут, сообщающий всему Хашору, что хозяйка его следит за собой, ровно как и за другими, выскользнула из рук, напоследок хлестнув Кабу перетершейся ручкой.



Содержимое сумки тут же равномерно рассыпалось по полу.



-Ого, Каба, горазда ты письма писать! - Присвистнула Наяма, - любовная переписка?





-Вообще-то, это не мои письма, а Такшаки, - ответила с пола Каба. Шутливое прозвище с легкой руки Касима так и закрепилось за подопечным Наямы.



-Что? - Наяма резко выпрямилась и нависла над Кабой,- что они делают у тебя? Ты же прекрасно знаешь, что я запрещаю к отправки все письма своих подследственных!



-Так Наяма, для вскрытия нужно разрешение прокурора. А потом, ты же не давала указаний по делу Акари. Вон, и Адиль, и Шалема, и Али - все приносят разрешение, и уже тогда...



-Плевала я на Адиля, - прошипела Наяма, - мало того, я взвалила на себя это второе дело, так еще мне всякий будет указывать, как его вести. Секретарша, милосердные боги! - Она требовательно протянула руку,- давай сюда.

Каба заколебалась. Формально, Наяме следовало предъявить ей разрешение, и по закону, она была абсолютно полномочна ослушаться ее. Но с другой стороны, следователю не составило бы большого труда это разрешение заполучить. Каба вздохнула. Ей не хотелось отдавать письма. Не хотелось из чистого упрямства, нежелания сажать себе на шею вздорного тирана, и из симпатии к ее смешливому подопечному, которого сама Наяма явно недолюбливала.



-Я жду, - между тем холодно бросила Наяма, буравя секретаря взглядом.



Каба закусила губу и медленно выложила конверты на стол.
-Когда ты прочтешь, нужно будет запечатать и поставить штамп о вскрытии, - тихо сказала она, - я могу это сделать и отнести письма на почту.
-Разберусь, - отмахнулась от нее Наяма, иди, ты мне больше не понадобишься.



Оставшись в одиночестве, Наяма выругалась. Эти мягкотелые, доверчивые девицы вызывали в ней брезгливую оторопь.
"Как легко и просто рассуждать о морали, когда твою безопасность обеспечивают специально обученные беспринципные церберы",- с раздражением подумала она.



Осторожно взвесила на руке конверты и прощупала их, поглядела на свет. Ничего особенного они собой не представляли, просто письма. Все восемь конвертов были на одного адресата, некто Дейдре Свон из Ступицы.
Наяма взяла нож и осторожно вскрыла первое письмо.



Сиглави!
Интересно, вспоминаешь ли ты меня?
Я вспоминаю о тебе постоянно. Наяма, мой следователь, ужасно сердится, когда я вдруг замолкаю на полуслове и погружаюсь в свои мысли. Мысли о тебе.
Мне хочется побыстрее закончить здесь и вернуться в Ступицу. Есть один рискованный вариант, который сильно ускорит мой отъезд, и, кажется, я склонен согласиться на него.
Я совсем не удивлен, что ты не отвечаешь на мои письма. Ты все еще размышляешь. Ты взвешиваешь. Ты чувствуешь обиду. В этом все ты, сиглави.
Возможно, ты думаешь, что я предал тебя. Нет, Дейдре, это не так. Встреча с тобой сильно изменила меня. И хоть в это и сложно поверить, я был с тобой честен до конца…



Дочитав до конца, Наяма отложила письмо. Ей стало неловко. Никакой важной информации в послании не содержалось, письмо носило явно личный характер.



"Хотела бы я получать такие письма", - подумала она. Рука сама собой потянулась к следующему конверту...



***

[Gilar]

«Подписка о невыезде и надлежащем поведении» - значилось в шапке документа, одиноко распластавшегося перед Рашидом на широкой столешнице.
Обвиняемый, старательно делая вид, что читает с ленцой и этаким пренебрежением, жадно поглощал строчки. Закончив чтение, он поднял глаза на следователя и вопросительно склонил голову набок:
-Ну и где это волшебное приложение?



-Хм, что за тон, господин Акари? – фыркнула Наяма, - вы же так хотели покинуть стены этого заведения.
-Я объясню. Все дело в элементарной осторожности. Наша прошлая встреча закончилась вашим решительным отказом даже думать в сторону моего освобождения, а теперь вы приходите с подпиской о невыезде, причем составленной довольно формально: не покидать, являться, не препятствовать. И с этой таинственной фразой про приложение, в котором будут сформулированы постановления следователя. И которого вы мне до сих пор не предъявили.



Она пожала плечами, как бы в знак согласия и невозмутимо достала из папки еще один пропечатанный лист. Рашид порывисто потянулся за ним. Наблюдая за его реакцией во время чтения, Наяма позволила довольной улыбке скользнуть по губам.



-Мне выдвинули смертный приговор? И забыли предупредить, да? – вежливо осведомился Рашид, оторвавшись от постановления.
-Что за бред? Над вами и суда-то еще не было…
-Знаете, Наяма, а я навскидку назову с десяток гораздо более приятных и ненапряжных способов самоубийства, кроме как следование этому вашему постановлению, - он раздраженно отодвинул документ в сторону следователя.



-Объяснитесь, - Наяма выжидательно посмотрела на своего подопечного.



-Есть некоторая разница между тем, чтобы согласовывать со следователем свои действия и находиться под его тотальным контролем. Я по этой бумажке, - Рашид пренебрежительно кивнув в сторону постановления, - чихнуть не могу без вашего разрешения. Я уже молчу про пункт о сопровождении!



-Все это стандартные процедуры, – Наяма развела руками, - а потом, я должна быть уверена в том, что доказательства получены законно!



-Наяма, вы вообще представляете себе, что такое «Другой Кодекс»*? – Вкрадчиво поинтересовался Рашид, - вы на улицу хоть иногда выходите?



-Представьте себе, да. Но вы, Рашид, неужто вы боитесь преследований? Ведь вы же «знаете город как свои пять пальцев» и готовы землю носом рыть для поиска доказательств.



-Но не с хвостом в виде вашего сотрудника! Не безоружным!
-У вас, никак, появилось разрешение на ношение оружия?
-Наяма, в этом городе оружие есть у всех…



-Если я увижу его ваших руках, обещаю, этот факт немедленно найдет отражение в вашем деле.



Рашид чертыхнулся.
-Не стоит утруждать себя. Вы и оглянуться не успеете, как я буду валяться в какой-нибудь канаве, всего в паре метров от вашего «сопровождающего».



-Как драматично,- скривилась Наяма, - так соглашайтесь на прослушку.
Рашид дернулся, но ничего не ответил.



-Молчите? – Наяма презрительно сощурила глаза, - понимаю. Боитесь, что всплывут другие ваши грехи.
-Нет никаких грехов, - отрезал Рашид.
-Вот как? Ну, тогда вам и вовсе нечего опасаться, - следователь достала из папки еще один документ и протянула подозреваемому – разрешение на запись ваших разговоров, - прокомментировала она.



-Заставляете меня выбирать из двух зол, - Рашид поморщился.
-А вы не выбирайте. Отправляйтесь в камеру, и все дела, - «посоветовала» Наяма, - подписывайте уже …



-Условия невозможны, - повторил Рашид упрямо скрестив руки.
-Офицер! – Наяма порывисто поднялась. Дверь моментально открылась, и в проеме возникло сосредоточенное лицо стража порядка, - проводите господина Акари…



-Нет! Я…подпишу…



Следователь удовлетворенно вздохнула и кивнула охраннику – не сейчас.
Рашид еще раз внимательно прочитал все три документа, и оставил на каждом по заковыристой загогулине.



-Теперь я могу получить свои вещи?
-Ну разумеется!



-Мой счет заблокирован, а чтобы жить в городе, мне понадобятся деньги. Распорядитесь вернуть его в мое пользование.
-Хм…Разумно. Вы сможете снимать средства со счета, но не больше установленной суммы. Необходимость любых других операций будете обсуждать со мной.



-А вам нравится унижать меня,- язвительно заметил Рашид.



-А вам нравиться оставлять за собой последнее слово, - в тон ответила Наяма,- но от этой привычки вам придется избавиться, обещаю. Идите, Акари, город ждет.



***

*Свободолюбивые жители Хашора, возведшие в ранг поклонения идею сделки, более всего почитавшие выгоду и надежность в делах, предпочитали оставлять своих отступников наедине с законом, начисто упразднив систему адвокатской защиты.
На исходе 15 века, будучи стремительно развивающимся пиратским портом, Хашор прекрасно укладывал все спорные ситуации в жесткий и понятный Пиратский Кодекс. Постепенно из-за накопления ресурсов и на фоне морской экспансии Британии, Франции и Испании, хашорцы притихли, словно мыши под веником, «ожирели», поднакопили капитала и незаметно превратились в «торговый порт», заодно подрихтовав свое законодательство и создав «Хашорский Кодекс», воспевающий сделку.
Списанные же на берег, подозреваемые, количество которых со временем ничуть не уменьшалось, оседали в городе, отчаянно ища возможности обелиться, и не гнушаясь самыми разными способами. Местное население живо научилось бояться их. Так из народа появился негласный «Другой Кодекс», предписывающий опасаться людей под следствием, и наказывать тех, кто ради собственной выгоды подставляет под удар компаньонов, и, не дай боги, общее дело.

[Ли]

Катя вернулась *____*
Каждый раз ждёшь-ждёшь-ждёшь новой истории... и так радостно с утра, когда заходишь - а вот она! ^_^

А Наяма - она кто? Такая интересная леди, первый раз такую вижу О_о

[Zula]

спасибо!

а вообще - Рашид сейчас как рыбка, выброшенная на берег - пытается надышаться, цепляется за жизнь (

[Gilar]

Катя вернулась *____*
Каждый раз ждёшь-ждёшь-ждёшь новой истории... и так радостно с утра, когда заходишь - а вот она! ^_^

А Наяма - она кто? Такая интересная леди, первый раз такую вижу О_о

А я, разьве, пропадала?
Наяма - Barbie Kwanzaa, пересаженная на тело динамитки Арии.

Zula, ну так он же под следствием. Тут особо не попрыгаешь.

[Gilar]

Город ждет. Разведка боем.


Он поселился в небольшом, не слишком притязательном отеле, обладающим двумя неоспоримыми достоинствами - расположением в весьма оживленной части города и малым количеством туристов и приезжих - отель априорно считался «для своих». Долго препирался на ресепшене, доказывая, что бронировал номер, исключительно с тем, что привлечь внимание, запустить волну слухов о своем приезде. Наконец «сдался» и въехал в номер менее комфортабельный, по сравнению с якобы заказанным заранее.



Практически месяц, проведенный за решеткой, научил его со вкусом и расстановкой наслаждаться благами вольной жизни. Первую половину дня Рашид провел в блаженной праздности – долго плескался в душе, смотрел телевизор, читал.





С изумлением отметил, как изголодался по ряду простых и, казалось бы, незамысловатых вещей – чистой рубашке, хашорской толчее, возможности идти, куда хочется. Очень, к слову, условной возможности.



Кофи приехал ближе к шести. Долго и обстоятельно рассказывал о каких запретах должен помнить подследственный. Рашид, хоть и кивал в положенных местах, слушал его вполуха, очарованный буйством жизни, протекающей буквально под окнами. К тому же, его изрядно забавляло имя его личного цербера - Кофи Чиумбо*. Маленький Кофи. Кофе. Экспрессо, пожалуйста.
Типичный исполнитель, Кофи не мог похвастаться ни мощной харизмой, ни стальной волей, и на Наяму не походил нисколько. Однако отныне, ему было суждено стать ее руками и глазами, и они с Рашидом оказались тесно завязаны друг на друга.





Высказавшись, Кофи старательно спрятал под рубашкой Рашида небольшой микрофончик и закрепил на поясе передающее устройство.



-После того, как пошла пленка, выключать ее нельзя,- предупредил он, - так мы поймем, что ты мухлюешь, поэтому даже не пытайся. И иллюзию того, что ты можешь что-то написать на бумаге, и это не отразиться на пленке – тоже брось. Признания, которые, возможно, ты получишь таким образом, с точки зрения доказательности, яйца выеденного не стоят. Однако они направят следствие, и иногда хороши для оказания давления. И еще, ты, наверное, понимаешь, что никто не должен обнаружить микрофон? В твоих же интересах, Акари.



***

*Чиумбо – афр. - маленький

[Gilar]

В баре было пусто. Впрочем, вечер только начинался и хашорцы, несмотря на зимний ветер, предпочитали прогуливаться по берегам залива, заползая в заведения лишь после захода солнца.



«Слава богам», - Рашид с удовольствием отметил, что нужный человек на месте. Дьюб Кгозир, несменный бармен и хозяин «ас-Сумаль» (о чем догадывались лишь немногие), словно капитан с мостика взирал на происходящее из-за барной стойки. Он являлся редкостным сплетником, а значит, очень полезным знакомцем.



Рашид пришел в «ас-Сумаль», преследуя двойную цель – разузнать, что говорят в городе о нем самом, и послушать последние сплетни.



-Дьюб, дружище, - поприветствовал он.
-Здравствуй, Рашид, - последовал осторожный ответ.



-Мне как обычно. И пепельницу дай.
Это было своего рода традицией - Дьюб наливал спиртное, потом азартно махал рукой и присоединялся к гостю, чтобы вволю почесать языком. Однако сегодня он лишь выполнил заказ и рьяно принялся протирать бокалы, будто бы они итак не были оттерты до блеска.



-Что такое, Дьюб? Пока меня не было, Хашор захватил радикальные исламисты? Теперь и выпить со старым приятелем грех?



-Выпил бы, кабы с приятелем, - буркнул Кгозир.
-Да мы же вроде не ссорились, - улыбнулся Рашид. В голове замигала тревожная лампочка.
-Не ссорились, - подтвердил бармен и отвернулся от клиента.



В молчаливом отчуждении Рашид курил и буравил взглядом спину Дьюба, размышляя о причинах его холодности.



-А ведь ты меня боишься, - наконец произнес он, - только вот не пойму, с чего бы.
Бармен бросил полотенце и насупился.
-Не понимает он. Как же. Ты зачем сюда пришел, а?



-Выпить. Приятно время провести, - Рашид дал волю накатившему раздражению, - только вот, пока меня не было, хозяина этого заведения подменили трясущейся бабой. Ноги моей здесь больше не будет.



-Прав был Герман насчет тебя, - пробормотал Дьюб себе под нос.
Рашид услышал.
-Что? Герман??? Что тебе сказал Герман?
-Уж тебе лучше знать, что твой приятель говорит, - торопливо отмахнулся бармен, в душе проклиная свой длинный язык.



-Герман мне не приятель, - отрезал Рашид, - он мне не друг, и не партнер больше. Герман меня подставил, понимаешь? Что он про меня наговорил?
-Ничего! – Дьюб бочком-бочком начал пробираться к служебной двери.



Рашид стремительно перегнулся через стойку и, схватив его за руку, притянул к себе:
-Куда???
-Отпусти! – выдохнул бармен, испуганно глядя на Рашида.
Тот ухмыльнулся и выполнил просьбу, многозначительно положив руку на левый карман.
-Садись. Говори.



Дьюб, покосившись на своего нежеланного гостя, резко выдохнул, нарочито медленно налил себе стаканчик, выпил залпом.
-Он сказал, что ты придешь. И что встретить тебя надо по кодексу. Сказал, что ты нарушил сделку, что ты под следствием, и собираешься всех заложить.



-Арни с ним не было?
-Нет, Герман приходил один.

-Что он еще говорил?



Дьюб нервно облизал губы, но все-таки ответил,- что ты отправилсяв Европу, чтобы убить кого-то, совсем съехал с катушек, и все из-за денег.
-Вот оно как, вот как, - задумчиво протянул Рашид.



Дверь бара распахнулась, впуская внутрь тесно обнявшуюся парочку.
-Ой, а тут пууусто,- разочарованно протянула девушка.
-Так может, пойдем в другое место? – Предложил молодой человек.



Дьюб профессионально дернулся в их сторону, но перехватив взгляд Рашида, осекся и умолк.



-И ты, конечно же, эту новость разнес, - констатировал Акари, как только смолк аккомпанемент глупого хихиканья.
-Я??? Нет, что ты…Я бы никогда…



-Не лги мне! – рявкнул Рашид.
-Да! – Бармен втянул голову в плечи.



-Вот как, вот как…
Дьюб с тревогой подумал, что только он мог вляпаться в такую неоднозначную ситуацию. Ему совсем не нравились рашидовы ритмичные похлопывания по карману, в котором, Кгозир был уверен, лежал пистолет. Тем более, если Герман сказал правду, Акари мог запросто захотеть отыграться на нем.



-Мне так кажется, за тобой должок, - сказал Рашид, поразмыслив, - ты кашу заварил, тебе и расхлебывать. Герман меня подставил. Можно даже сказать ограбил. Из-за него меня допрашивали в Ступице, куда я отправился по его поручению. Чуть меньше удачи, и мог бы запросто загреметь в тюрьму. Естественно, ни с каких катушек я не съезжал. А больше всего, меня волнует Арни. Я, видишь ли, не могу найти брата. Он оставался с Германом, и теперь я опасаюсь за его жизнь. И еще. Поскольку я теперь на мели, ты скажешь, что я ищу работу, понятно?



Нелегко будет переменить мнение людей, - осторожно произнес Дьюб.
-Ну, ты же специалист! – широко улыбнулся Рашид, - или ты не веришь мне? Может быть, хочешь обыскать меня? Может быть, думаешь, что я пришел к тебе с полицией на хвосте? С просшлушкой, а? Ну же, давай, обыщи меня! – он демонстративно рванул ворот рубашки, - микрофон обычно крепиться справа, чтобы стук сердца не мешал.



Дьюб, бросил на него цепкий, заинтересованный взгляд, и, несмотря на возраст, перемахнул через стойку.



«Перегнул», - с досадой подумал Акари, - «а дальше как»?



-Честное предложение, - ухмыльнулся Кгозир, - правду-то рассказывать куда проще, - сказал он, потянувшись к Рашиду.



Тот перехватил руку на полпути.
-Так-то оно так, но имей в виду, Дьюб Кгозир, ни я, ни мой брат, никогда не забудем, что ты поверил Герману, чужаку, нехашорцу. Запомни, Дьюб.



Колокольчик снова тренькнул, предупреждая о появлении шумной, англоязычной толпы посетителей.



Рашид беззвучно вознес благодарственную молитву богам, в которых никогда не верил.
-Сделаем это по-быстрому? - тут же ухмыльнулся он.
-Чтоб тебя, -Дьюб налепил приветственную улыбку и повернулся к гостям, - добро пожаловать, проходите!



Рашид встал, приветливо кивнул иноземцам и незаметно придержал Дьюба за пояс.
-Думаю, мы друг друга поняли, Кгозир.



Хозяин бара со смешанным чувством облегчения и разочарования следил за тем, как он уходит.




***

[Gilar]

Выйдя на улицу, Рашид закурил и быстрым шагом отправился к заливу. Поставленная перед ним задачка оказалась на порядок сложнее, чем он предполагал. Если даже Дьюб, человек вообще-то мягкий и любопытный, так резко прореагировал на его появление, ходить по городу следовало с постоянной оглядкой. Список людей, с которыми он решил всеми силами избегать встречь, за последний час значительно вырос. При таком раскладе, его тесная камера перестала казаться таким уж ужасным местом.



Темная вода Индийского океана мягко мерцала, отражая огни залива. Глядя на мелкую рябь волн, Рашид успокоился. Бриз заставил его поежиться – зима была в самом разгаре, и температура упрямо не поднималась выше 18C.
«Главное – помнить о цене вопроса», - подумал он.

Убедившись, что никого рядом нет, он наклонился к микрофону и прошептал «Кофи, забери меня от Лунного моста».
С другой стороны залива грохотала музыка. Хашорцы праздновали угасание очередного дня.



***

[Zula]

грустно... и хочется продолжения!

[MarGo]

А мне Рашида не жалко, он пожинает плоды своего образа жизни Простом удача повернулась к нему спиной.

[ora]

А я думаю, что Рашид частично жертва обстоятельств. И мне его не жаль, я ему сочувсвую. Горько осозновать, что Такие мужчины обычно плохо заканчивают и еще грустно то, что в нормальной не преступной среде Таких очень мало.
И мне очень хочеться, что б письма таки попали к возлюбленной Рашида и она приехала к нему.

[Gilar]

А мне Рашида не жалко, он пожинает плоды своего образа жизни Простом удача повернулась к нему спиной.

Это верно. С другой стороны, сам образ жизни во многом продиктован местом и обстоятельствами.

А я думаю, что Рашид частично жертва обстоятельств. И мне его не жаль, я ему сочувсвую. Горько осозновать, что Такие мужчины обычно плохо заканчивают и еще грустно то, что в нормальной не преступной среде Таких очень мало.
И мне очень хочеться, что б письма таки попали к возлюбленной Рашида и она приехала к нему.

ora, тонкое замечание, да.

Zula, спасибо, сейчас...

[Gilar]

Начинаем совместный проект с Холькой. Безумно рада этому событию.
Город-побратим Ступицы, Северный Дюйм к вашим услугам.
Сюжет рассказки- Холька, фото: Холька и Gilar, реплки Дейдре-мои, остальные- Олины.

ПС: Картин и Харука не имеет ничего общего, кроме знакомых, они просто похожи

[Gilar]

Город ждет...Северные широты. Часть первая.

-Хороший ход, я всё думал, догадаешься ли ты. Ты заметно лучше стала играть с прошлого приезда.



-Не все же тебе меня обыгрывать, Лукас, - Дейдре тепло улыбнулась дядюшке.
Уволившись с работы, она столкнулась с простой и незамысловатой истиной – свободное время способно быть не только благословением, но и проклятием. Просидев в Ступице несколько недель и навестив родителей, Дейдре оформила срочную визу, собрала вещи и уехала в Канаду, к родственникам.
Строго говоря, Лукас не был ей родным дядей. Муж тетки Луизы, он всегда тепло относился к ней, а в компании непоседливых кузин Рождество обещало быть светлым и суматошным праздником. Именно то, в чем Дейдре нуждалась именно сейчас.



Лукас смотрел на неё и думал: "Почему ты такая грустная, девочка? Кто тебя обидел? Что тебя огорчает? И беспокойная стала".
А вслух спросил лишь:
- Что дома, как отец?



-Папа недавно вернулся из Гонконга. Похоже, начальство никогда его не отпустит. Да и как без него, ума не приложу. Ходит весь надутый своими государственными тайнами. Передает тебе огромный привет, ругается, что давно не приезжал,- Дейдре занесла руку над доской и задумчиво оглядела диспозицию, - от мамы тоже привет,- коротко добавила она.



-А вот сейчас, милочка, ты совершила глупость. Я похожу вот так, а ты думай, как будешь выбираться, - он задел локтем стеллаж и поморщился,- три женщины в доме, а пыль вытереть некому!



-Почему три? Четыре.– Пробормотала Дейдре, размышляя о следующем ходе.



- Так тебе девчонки не написали, значит. Бонни ушла жить к своему кавалеру, это такой, знаешь, белобрысенький юноша по фамилии Снорк. Из семейки местных богатеев.
По тону Лукаса явно было заметно, что этих богатеев он не одобрял.



-Большая и чистая любовь? – с несвойственной ей едкостью поинтересовалась Дейдре, - и давно она?



- А какой же ещё быть любви в юности? Я, конечно, не таким представлял себе достойного моей дочери парня, но кто меня спрашивал, прежде чем влюбляться? Для неё он самый хороший. До первой ссоры, надо понимать. А там поглядим.

- Ты слишком снисходителен к дочери, - Дейдре, нахмурилась каким-то своим мыслям.



- А ты что-то больно строга стала. И грустная очень. Что-то случилось, Дейдре? Мне рассказать можно, у меня четыре дочки, и у каждой девичьи секреты, и каждая рассказывает. Но, если не хочешь, я не настаиваю.

-Правда? Наверное, устала. Перелет, таможня. Не волнуйся, у меня все хорошо. Все в порядке.



- Что означает: "Добрый дядя Лукас, иди к чёрту!", - проворчал Лукас, передвигая очередную фигуру, - ну, кажется, ничья. А могла бы и выиграть, Дейдре! Ладно, к чёрту -не к чёрту, а в паб мне уже пора идти. Скоро явится Катрин, требуй, чтоб развлекала тебя как следует, устроила на ночь подобающе. У неё ж теперь половина комнаты пустует.



«Кажется, я разучилась выигрывать, дядя», - подумала Дейдре. Соблазн припасть Лукасу на грудь и рассказать о своих горестях был ох как велик. Однако, рассудив, что чужие переживания ему не к чему, своих хватает, она натянуто улыбнулась:
-Непременно. Пусть старается за двоих. Мы еще и пыль вытрем.



***

[Gilar]

- Проходи, не обращай внимания, у меня бардак, - собственно, у Катрин всегда был бардак, и она всегда трогательно за него извинялась. Хотя, на этот раз в её комнате был практически порядок, ведь пяток присохших к столу чашек это сущие мелочи по сравнению с сохнущей палаткой, чумазыми канами или разбросанными всюду деталями велосипеда.



«Сколько помню Катрин, она всегда такая, - улыбнулась про себя Дейдре, - тетя Лу всегда жаловалась, что это не девочка, а парень в юбке».
Впрочем, спроси ее без обиняков, не задумываясь ответила бы, да именно эту кузину она любит больше всех.



- Па сказал, что накормил тебя какими-то жуткими закусками из паба, да? Скажи честно - ты их ела или делала вид? А то можем пиццу заказать.



-И вовсе это не были жуткие закуски,- нахохлилась Дейдре, - твой Па отлично готовит. Хотя, учитывая, что еда из паба у вас практически каждый день…- она закатила глаза,- ты сама-то не голодная? А то, правда, давай тебе пиццу закажем.

- Не, я всегда пользуюсь возможностью ужинать не дома. Только когда, и правда, задерживаюсь по учёбе, чтоб не обижать Па. Как тебе его сырно-рыбные тарталетки? Мы их последние два месяца едим. Па совершенствует рецепт!



-Не привелось. Два месяца, говоришь? Боюсь тогда мне не отвертеться, - девушки заговорчески похихикали.
-Ладно, боги с ней, с едой этой. Расскажи, чего нового у вас тут твориться.



- Па, наверное, уже рассказал про Бо? Заметила - переживает ужасно. Хорохорится, ясное дело, но тяжко ему. И тревожно, всё-таки, Бо всего лишь семнадцать лет. Когда я ему помогала украшать паб к Рождеству, он разговорился и признался, что чувствует себя старым и бесполезным. Что дочери выросли, а он и не заметил. Жалеет, что мало уделял нам времени, это наш-то Па!
-Рюкзаков нет, заметила? - Катрин махнула рукой в неопределённом направлении, - это мелкие утащили, Мири и Френ. Отправились в поход, к землям каматари. Я, кстати, тоже весной собираюсь, мы хотим найти могилу моряка, открывшего наш остров. Эй, Дейдре, ты меня что-то не слушаешь, что там у тебя?



-Хм, меня вот больше интересует, что там у тебя! – Дейдре, многозначительно кивнула на извлеченный на свет божий охотничий нож, беспечно валяющийся прямо над изголовьем кровати Катрин.



- Нравится? В Торонто за ним ездила, у нас же тут не найдёшь нормального снаряжения. Зато теперь всегда со мной мой маленький и самый верный друг.



-Нравиться? Нравиться? Картин, ты головой иногда пользуешься? Хотя бы время от времени? Ты хоть понимаешь, что это- холодное оружие? На него, вообще-то разрешение нужно иметь. Мало того, держать специализированное снаряжение без чехла, чуть ли не под подушкой? Ну знаешь…

- Кузина, а теперь давай честно - ты на моём месте вела бы себя точно так же. Какое разрешение в нашей глуши, да его тут показывать некому. Но ведь скажи - хорош?

Катрин сама невольно заметила, что говорит о ноже, как о мужчине. И поняла, что от Дейдре это тоже не ускользнуло.



-Это только кажется, что место имеет значение, - Дейдре отложила нож, - может быть, это ружье никогда не выстрелит, а может, из него пристрелят твоего соседа. Жизнь не так проста, как кажется, Катрин. Никогда не знаешь…что тебя ждет. Убери нож, прошу тебя. Зачехли. И не бахвалься им, раз уж разрешения у тебя нет. Даже невзирая на то, что он действительно хорош.

- Дейдре... Ты говоришь, как человек, которого недавно крупно подставили. Мне даже страшновато стало.



Дейдре ничего не ответила, Катрин поняла, что попала в точку, но настаивать и допрашивать не стоит. Возникла неловкая пауза, на всём протяжении которой кузины рассеянно разглядывали комнату: велосипед на стене, кучку дисков на столе, плакат с Че Геварой, Тоторо с отколотым ухом на полочке и гитару.



Наконец Дейдре встала, и, выбрав наиболее подходящий ей предмет, коснулась гитары.
-У меня все в порядке, Катрин,- словно мантру произнесла она, - тебе показалось.



Она дотронулась до струн, и гитара, признавая в ней человека, способного извлечь из меди и дек чуть больше, чем три походных аккорда, в ответ мягко зазвучала.



-Можно мне? – тактично осведомилась Дейдре.



- Ой, она, наверное, не настроена... Но, конечно, бери, бери!



Дейдре кивнула и, украдкой стряхивая пыль, утащила свою добычу на кровать. Немного повозившись с колками и струнами, настроила гитару. Та, к слову, оказалась абсолютно неубиваемой - несмотря слегка вздувшуюся от влаги боковую деку и явный след от прыгнувшего уголька, гриф, абсолютно ровный, словно бахвалился ровным рядом порожков, а сам инструмент прекрасно держал строй.

Дейдре удовлетворенно вздохнула и заиграла детскую песенку, от первых звуков которой Катрин довольно рассмеялась.



- Это нам ещё мама пела. Помнишь?
И Катрин затянула куплет, неуверенно, с трудом припоминая слова, но красивым, неплохо поставленным голосом.

-Помню, - улыбнулась Дейдре. Но подпевать не стала. В отличие от Катрин, она стеснялась петь, хоть и время от времени писала песни, исполнение которых всегда откладывалось на неопределенный срок.
Следом за песенкой прозвучало еще несколько довольно известных мотивов.

Убедившись, что руки свободно ходят по грифу, Дейдре незаметно для себя принялась наигрывать мелодии, которые некоторое время назад сложились в ее голове. Ее взгляд затуманился, и Катрин поняла, что кузина ушла в мир своих мыслей.



Странная музыка, одновременно тревожная и печальная. У Катрин защемило сердце - интересно, что случилось с её кузиной, что заставило её играть и сочинять такое?

Но спросить напрямую Катрин не рискнула, слишком уж давно она знала Дейдре, чтоб надеяться на ответ.



-Вот, как-то так, - сказала Дейдре отложила гитару, - кажется, гость хозяина выселил. Ты сама-то не хочешь поиграть?



- Ты знаешь, как я играю - только если просят спеть, а играть больше некому. А вот петь я сейчас точно не буду, в горле пересохло и жутко хочется чаю. Тебе тоже принести.
Последнее её утверждение даже не пыталось замаскироваться под вопрос, Катрин знала, от крепкого, правильно заваренного чая Дейдре нипочём не откажется.



***

[Gilar]

-Так когда твоя экспедиция? – спросила Дейдре с удовольствием потягивая теплый напиток из аляповатой, а оттого еще более уютной кружки.



- Весной, попозже. Когда горы малость подтают и подсохнут.



Катрин перебралась на кровать, поближе к кузине. Она видела, что Дейдре взаправду интересны её рассказы, что это не просто способ переменить тему. Та впервые за весь вечер стала похожей на себя - себя прежнюю.



-А что, разве могила первооткрывателя острова еще не найдена? – Удивилась Дейдре, - а потом эти ваши, аборигены, они не опасны?

- Это скользкая тема, понимаешь ли. Доподлинно известно только, что остров открыли моряки. И кое-кто из историков даже называет имена. Но имена разные, данные путаются. То говорят, что первооткрывателем был Сэмюэльсон, я беру детскую книжку и читаю в ней, что Сэмюэльсон вёз полный корабль пассажиров, около полутора сотен семей. В никуда? Простите, не верю, - Катрин от волнения привстала, - Есть Джонс, с ним вроде бы всё гладко, пока не начинаешь сверять даты, а тогда получается, что первая встреча колонизаторов с каматари состоялась раньше, чем первая высадка на остров. Бред! И знаешь, как раз по словам каматари, где-то в горах есть старые, очень старые могилы, причём могилы европейцев, с английскими словами, высеченными на камне. Если верить каматари, то эти европейцы были похоронены задолго до Сэмюэльсона и уж тем более Джонса. Ох, кажется, я тебя совсем заговорила! - добавила Катрин.



-Вовсе нет, - Дейдре непроизвольно зевнула, заслужив ехидный смешок со стороны кузины, - а еще я подумала, что знаю кое-кого, кто смог бы говорить с тобой часами…

- Мне жутко интересно, кого ты имеешь в виду, но мы с тобой обе уже зеваем, так что пошли, покажу твоё лежбище.
-Пошли,- согласилась Дейдре.



***

[Gilar]

Катрин провела Дейдре на вторую половину комнаты, в царство Бонни. Махнула рукой в сторону дорожной сумки кузины, которую Па уже заботливо отнёс на кровать. Дейдре тихонько хмыкнула при виде ночнушки с медвежонком.



Катрин заметила это и сказала:
- Ну вот. Это Бонькина комната, тут тебе многое придётся не по вкусу, но, увы, она ещё не успела забрать все свои вещи.



-А может я в гостиной, на диванчике посплю? – предложила Дейдре.



- Понимаю, что это явно не комната твоей мечты, но позволь тебе напомнить, что спать ты будешь с закрытыми глазами и всего этого ужаса не увидишь.

Дейдре посмотрела - и правда ужас. На столе гора косметики, на кресле розовый заяц. Но деваться было некуда.



-Ладно, ты права, - вздохнула Дейдре, - заодно будет стимул побыстрее заснуть. Спокойной ночи, сестренка.
- Спокойной ночи. Крепче закрывай глаза, а то приснятся розовые медвежата.
С этими словами Катрин ушла на свою половину комнаты и завозилась там, укладываясь.



И Дейдре осталась одна, если не считать компании плюшевого медведя, розового зайца и своей дорожной сумки.



***

[Gilar]

«А все-таки хорошо, что я приехала, - подумала Дейдре, - здесь все так…по-другому».
Люди, атмосфера, сверкающий снег, свежий ветер, загадочные каматари и не менее таинственные первооткрыватели острова, а, главное, понимающие и ненавязчивые в своем гостеприимстве родственники – все это рождало ощущения самобытности этого места, ощущение другого ритма и образа жизни, присущего только Северному Дюйму.



-Ну что, спать? – кивнула она своему плюшевому соседу.
За время в пути дорожный несессер, как оно часто водится, переместился на самое дно сумки, и Дейдре, вынуждена была перерыть все ее содержимое. В какой-то момент ее пальцы коснулись бумажного конверта. Дейдре замерла. Она нашла письмо в почтовом ящике перед самым отъездом, и поэтому конверт не успел присоединиться к некоторому количеству своих собратьев, пришедших разом несколькими днями раньше. Она и сама не знала, почему хранит его письма, но, тем не менее, выбросить их не поднималась рука, а прочесть не позволяла гордость.



«Не хочу сейчас!», - она сердито отбросила от себя сумку. Напуганная звуком, за стенкой вопросительно подала голос Катрин.
-Все хорошо, - успокоила ее Дейдре.
«Все просто замечательно».



«Так нельзя, пора уже завязывать с этой историей. Хватит! Может, зря не рассказала Катрин? Может быть, мне просто нужно как следует выплакаться? И тогда полегчает? Но Катрин еще ребенок…Она не поймет. Нет…»
Дейдре вздохнула. Рэй, единственный вменяемый кандидат на подобный разговор, уехала с Роном куда-то на север, да и к тому же, Дейдре чувствовала, что она ее выбора не одобряет и вопреки здравому смыслу, явно сочувствует Рашиду.



«Стокгольмский синдром»*- фыркнула Дейдре и машинально потянулась к девичьей косметичке, которую Бонни забыла на столе. Из-под розового полупрозрачного материала просвечивал студенческий билет. Дейдре невольно хихикнула - забрать одежду, вещи и обувь, но не взять документы, этот поступок был до смешного типичен для младшей кузины.



Она вытянулась на кровати, всячески стараясь не задеть медвежонка на ночнушке. Это же надо, два настолько разных человека вынуждены делить пополам комнату, быт... Как они договаривались между собой, например, о том, какую музыку слушать?



Эта мысль согрела и успокоила Дейдре. Действительно, как? Она пообещала себе, что завтра обязательно порасспрашивает Катрин, как им это удается.
Она откинула покрывало и философски покивала сама себе, обнаружив под ним еще одного медведя - в этот раз на пододеяльнике.



«Не иначе, приснятся розовые медвежата. К гадалке не ходи».



Между тем, шевеление за стенкой утихло, и Дейдре, беря пример с кузины твердо вознамерилась встретится-таки с Морфеем, и даже безропотно надела медвежачью ночнушку.



Но сон не шёл.



Никак.



Катрин подумала в полудрёме: «Как же приятно снова слышать все эти шорохи». Её, если честно, угнетал вид разорённой Бонькиной светёлки, полупустого стеллажа, гробовая тишина по вечерам...



Шорохи не прекращались, Катрин поняла, что Дейдре вертится в кровати без сна.
- Жалеешь, что не устроили тебя в гостиной?



-Ты просто мысли мои читаешь! – Дейдре довольно бодро вскочила с кровати – сна ни в одном глазу.



«Переговариваемся через шкаф, хотя его можно просто обойти, в два шага,- хмыкнула про себя Дейдре, - но нет! Так интересней»!
-Ладно, полуночница,- раз уж ты такая бодрая, расскажи, что завтра делать будем? – поинтересовалась тем временем Катрин.
-Пока не знаю. А у тебя какие планы?



- Мне нужно к подруге. Дело небольшое - отнести фотоаппарат, но времени может съесть много. У неё на дому, понимаешь ли, парикмахерская.
Хочешь со мной? Заодно твои русалочьи локоны подравняет?



-Соглашайся, меня тоже она стригла, а ты ведь сразу после "здрасьте" сказала, что тебе нравится моя новая стрижка.



-Не уверена, - с сомнением протянула Дейдре, - все-таки я с 12-и лет не стригла волосы, только кончики подравнивала. И всякий раз бой с парикмахером…



-Алекс гений, я тебе точно говорю. Продала квартиру в Торонто, чтоб заплатить за уроки парикмахерского искусства у какой-то сумасшедшей француженки из Монреаля. Переехала к нам, потому что оставшихся денег хватило только на крохотную конурку в нашей глухомани. И искренне верит, что рано или поздно откроет в Северном Дюйме первый салон красоты. Тогда давай так - ты просто пойдёшь со мной и посмотришь, а там как захочешь.

-Ладно уж, поглядим на твою Алекс. Но если она будет ко мне подкатывать со словами «каре» и «модельная стрижка», я покажу что-нибудь из профессионального арсенала, так и знай!

- Ух, какая ты суровая. Пошли лучше чай пить, гроза парикмахеров, всё равно спать неохота.
Дейдре согласно кивнула.



***
*Стокгольмский синдром — защитно-подсознательная "травматическая связь", возникающая между жертвой и агрессором. Под воздействием сильного шока заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия, и в конечном итоге отождествлять себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения "общей" цели. После освобождения выжившие заложники могут активно поддерживать идеи захватчиков, ходатайствовать о смягчении приговора, посещать их в местах заключения и т. д.

[Gilar]

глюк

[zayac55]

Ура продолжение! Я уже соскучилась))))

[Zula]

Действительно, заждались )
Жаль,что немного минорно,но обстоятельства к иному не располагают...

[ora]

Ох, Господи, какая же она упрямая! Ведь любит, любит и даже себе не хочет в этом признаться. А ведь она ему сейчас так нужна...

[_Zabava_]

Восхищаюсь созданными интерьерами - все так здорово продумано, до малейших деталей!

[Ли]

Она не упрямая, она рациональная)))

[ora]

Может, только за рациональность замуж не выйдешь и в постель не положишь. (прошу прощения за грубость).