Конец года был тяжелым, у меня скопилось много фото и историй, я их обязательно выложу, но пока не закончились новогодние каникулы, я расскажу то, что писала специально для Нового года. Это просто маленькие зарисовки, которые случились перед Новым годом и Рождеством с некоторыми моими героями.
Орсон и Оливия
-Это так странно, Орсон, - Оливия пожала плечами. – Мы больше не ловим крыс, не живем в нашей лодке, а ведь всего несколько лет назад мы спорили о том, что купить на шиллинг: селедку или сосиску.
-Селедку или сосиску, - повторил Орсон и сел рядом с подружкой. – Мы всегда будем об этом спорить. Даже если станем богатыми, для нас не будет ничего вкуснее селедки или сосиски.
-Ну вот еще! – Оливия недовольно поджала губы. – Когда я буду богатой, я буду есть на завтрак пирожные, такие вкусные, какие мы ели в Германии. С фруктами, орехами и шоколадным кремом!
Они, действительно, больше не жили в лодке, а снимали маленькую комнатку, которая никогда не сможет стать им настоящим домом, потому что в моменты тоски и грусти и Орсон, и Оливия, возвращались туда, где прошло их детство. Здесь они выросли, здесь же учились дружить и находили самые невероятные приключения, здесь же распрощались с самым лучшим другом, псом Фальстафом.
Сегодня они снова были здесь. В лодке. Сегодня была ночь перед Рождеством. В кружка стоял горячий чай, а Оливия, как и раньше, испекла блинов. Они уже остыли, но были удивительно вкусными, такими же, как прежде.
-Смотри, что я принес тебе, - Орсон ободряюще улыбнулся и протянул ей два письма. Он придвинулся совсем близко к подружке детства, чтобы можно было читать письма вдвоем.
Первое было от Фео.
Он не любил писать, но в этот раз Оливия достала из конверта сразу несколько листов, заполненных крупным размашистым почерком.
Оливия читала и смеялась, и ее смех разносился над, затихшим в преддверии праздника, городом.
-Никак не привыкну, что Фео теперь барон, - говорила Оливия, опираясь на коленки. – А я ведь вспоминаю, как часто ему попадало от матушки за его проделки.
-И за наши проделки вместе с ним, - кивнул Орсон.
Оливия отвлеклась, чтобы согреть дыханием замерзшие ладони.
-Фео в письме вспоминает тот день, когда мы впервые встретились. Была такая же зима, как и сейчас. Мы путешествовали на корабле, где прятались….
-И капитан хотел выкинуть нас за борт, когда нашел, - подхватил Орсон. Лицо у него было серьезным, и он даже не улыбнулся.
-Это Фальстаф нас выдал! - вспомнила Оливия, - он залаял и нас нашли.
Она опустила руку, как делала раньше, чтобы подозвать пса, но в этот раз никто не пришел. Тогда девушка грустно опустила голову и вздохнула.
-Скучаешь по нему? – спросил Орсон.
-Конечно. Если бы не он… Наверно, мы бы умерли с голоду. Наш верный друг!
Орсон положил ей руку на плечо, желая подбодрить.
Почему-то в это время года на душе появляется удивительное чувство, трогательное и грустное, чувство, которое ни с чем нельзя спутать.
Они вскрыли второе письмо, оно было от Елены. Девушка, как обычно писала на странной смеси русского, английского и немецкого. Почерк у нее был острый и нервный, но писала она с нескрываемой любовью и благодарностью.
-Она наконец встретилась со своими родными! – заметила Оливия вслух, - она так давно об этом мечтала.
-А ведь когда-то она была еще более голодная, чем мы, - вспомнил Орсон, - мы помогали ей сбежать, из приюта и она охотилась с нами на крыс. Мы тогда и подумать не могли, что она баронесса!
-О, Елена никакая не баронесса! – поправила Оливия и пустилась в объяснения о графах, баронах и об отце Елены, так как она это понимала, а потом подмигнула своему другу и добавила, - как все то сложно! Хорошо, что мы с тобой не бароны!
-А может быть, нам это очень подойдет! – Орсон поднялся и протянул Оливии руку, чтобы та тоже встала. Он поклонился, а она сделала шутливый реверанс, как учила Хелен.
Они танцевали без музыки, неправильно, но искренне и совершенно удивительно!
Оливия прижималась щекой к плечу Орсона, но не так, как раньше в детстве. Они больше не были детьми и сейчас с некоторым удивлением для себя поняли, что впереди у них вся жизнь и весь огромный мир.
-Поедем в Германию, навестить наших друзей? – вдруг предложила Оливия, заглянув ему в глаза.
-Да, - кивнул Орсон нераздумывая, - только сначала доедим блины, а то они совсем остыли.
Айвелин и Альфред
Айвелин поставила на стол пирог с мясом и грибами. Она на некоторое время замерла, вдыхая аромат горячей выпечки, это будет необычное Рождество.
Ее дочери Лилиан уже исполнилось три года, и весь сегодняшний день она не отходила от матери, желая показать, что уже взрослая и многое умеет. Она тянула Айвелин за подол платья и ходила за ней тенью, пока Айвелин не набрала в таз воды и не доверила девочке вымыть несколько грязных тарелок.
Лилиан взрослела и Айвелин боялась этого. Девочка уже замечала, что ее мама отличается ото всех, постоянно мочит и разговаривает только с помощью рук. Айвелин знала, что никогда не сможет объяснить этого дочери, она могла только отдавать девочке всю свою любовь и нежность, надеясь, что потом она поймет все сама.
Сегодня с ними был Альфред и он был совсем не похож на того человека, которого Айвелин знала три года назад. Раньше он просто был рядом, но не знал, как нужно общаться, чтобы Айви его поняла, а сейчас проводил много времени, сочиняя коротенькие записки, обнимает ее или целует, показывая каждым своим жестом, что любит ее и больше никогда не оставит ее или дочь. Айвелин всегда хотела отстраниться от него, оттолкнуть, но не могла, она всегда любила его.
Альфред неслышно вошел на кухню и подошел к девушке, положил руку поверх ее руки. А когда Айвелин посмотрела ему в глаза, кивком головы спросил: «Тебе нужна моя помощь?», она покачала головой, а потом показала: «Позови Лилиан, скоро будем садиться за стол».
Это будет их первое Рождество вместе, в маленьком, но уютном доме Айвелин, который наконец отстроили после пожара. Все здесь дышало любовью и заботой, каждая вещь окружена душой хозяйки дома.Скоро придут гости и у них осталось несколько часов, чтобы побыть втроем.
В кухню влетела Лилиан:
-Мама, папа!
Айвелин прочитала это по губам дочери. Она часто видела, как маленькая Лили произносит «мама», но еще никогда «папа».Айвелин погладила малышку по голове и ее рука вдруг дрогнула, она поняла, что Лили от всего сердца полюбила отца и ее собственная обида на Альфреда тоже исчезнет, растворится и освободит в сердце место для любви и счастья, которые, казалось навсегда исчезли из ее жизни.
Лилиан сказала что-то еще, но Айвелин этого не поняла. Девочка обняла родителей за колени и умиротворенно улыбнулась.
Айвелин крепко сжала губы. Как много было в этом искреннем жесте дочери! Она знала, как нужно выражать свою любовь, чтобы мать поняла ее.
Айвелин смахнула слезы с глаз и уткнулась лицом в плечо Альфреда. Она надеялась, что Альфред поймет ее, поймет, что у нее на сердце, поймет, как иногда бывает тяжело находиться в пугающей тишине, поймет, как ей иногда страшно думать о том, что она может остаться одна.
Альфред приобнял ее и провел рукой по волосам, которые струились сквозь пальцы, как теплый песок.
-Ну что ты, - проговорил он тихо и как-то неуклюже, - ну что ты? Айви, если бы ты знала…., как сильно я люблю тебя, как я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Он поцеловал девушку в макушку и долго не отпускал ее от себя. Она больше ни на миг не должна усомниться в его любви.
К этой истории нет фотографии, потому что куклы этого персонажа пока нет, но я очень люблю историю графа и не могла не написать о нем.
Старый граф.
Уже много лет граф не справлял Рождество. Ни разу после смерти жены и сына. Но сегодня, впервые за двадцать лет стол был накрыт к ужину. Здесь была утка, запеченная в яблоках, жаркое, суп, много фруктов и овощей.
Стол украшали розовые цветы в изящных вазах, и граф удовлетворенно кивнул, глядя на них: «Да, Рен это обязательно понравится».
Он неторопливо обходил комнаты, чтобы лично убедиться в готовности дома к визиту его приемной дочери и с некоторой грустью думал о том, как сильно полюбил Ренейт и как теперь скучает по ней.
Он приготовил ей в подарок очаровательную заколку для волос, украшенную разноцветными драгоценными камнями и еще кое-что, о чем просила графиня фон Симеан (некоторые мелочи, необходимые молоденькой девушке, но за которыми не нужно было ехать к портнихе). Он хотел баловать Ренейт, как маленькую девочку, ведь долгие годы у нее не было ничего, кроме платья служанки.
Граф остановился у портрета жены. Элизабет смотрела на него устало и нежно. С первого взгляда могло показаться, что портрет был написан в жаркий летний день, солнце уже садилось, и от этого Элизабет выглядела слегка утомленной. На ней было голубое платье с вышивкой и оно удивительно шло к ее глазам.
Граф прекрасно помнил этот день. Это был конец сентября, только погода была на редкость теплой и совершенно неподходящей для осени. Элизабет тогда повторяла, что не нужно было так беспокоиться о ее портрете, но это было ей очень приятно. Спустя несколько дней после завершения портрета, Элизабет родила сына.
Граф мысленно заговорил с ней. Он часто это делал, более внимательного и чуткого собеседника он не мог найти до сих пор.
«Сегодня, милая моя Элизабет, я наконец жду гостей на праздник, жду в гости мою приемную дочь. Если бы мне кто-то сказал, что я еще смогу в этой жизни полюбить кого-то кроме тебя…. Я думал, что уже слишком стар.
Я жалею, что ты не можешь ее увидеть. Элизабет, наша Ренейт – это совершенно удивительное создание, трогательное и нежное. Я уже забыл, что значит любить ребенка, но ради Ренейт я научусь этому заново. Ей необходима любовь, как цветам необходим солнечный свет.
Мой дом преображается, когда она приезжает навестить меня. Сейчас она приезжает редко, но Рен говорит, что летом переедет ко мне вместе с мужем, вскоре после того, как родится их ребенок. А сейчас ей нужна помощь и забота графини фон Симеан.
Я молюсь за нее каждое утро и каждый вечер. Молю Бога, чтобы дал ей сил. Я боюсь за нее. Я боюсь, что сил у нее осталось даже меньше, чем у меня. Элизабет, эта мысль не дает мне покоя. Я уже пережил нашего сына, а теперь могу пережить и ее.
Я часто вспоминаю наше последнее с тобой Рождество. Когда все было окутано снего, а мы стояли посреди сада и держались за руки, думали о том, как много счастливых дней ждет нас впереди….»
Он вдруг улыбнулся и эта улыбка сделала его моложе на десять лет. Он заметил, что по коридору навстречу ему шла Ренейт. Она шла неторопливо, рассматривая украшения дома, а под локоть ее придерживал Филипп. Но вдруг Ренейт ускорила шаг так, что супруг вынужден был отпустить ее. На лице девушки тоже сияла улыбка.
-Я так рада вас видеть! – воскликнула она и обняла графа, - Я так скучала!
-Я очень рад, что ты смогла приехать! – граф взял ее за руки и неодобрительно покачал головой. – Ты совсем замерзла. Пойдем, я провожу тебя к камину, тебе нужно согреться.
Ренейт кивнула в ответ и уже вместе с графом пошла по коридору, всем своим видом показывая, как она гордится своим приемным отцом.
всех в момент на ноги ставит)
Свинство, как оно есть 
