Simara: история другого мира.

[Night_Rain]

Очень вау

[Ninchik]

Ой, как ты баронессу преобразила! Обалдеть!

[Kuklomanija]

Simara, будем привыкать к новой Хелли...

Баронесса-Базилио просто супер!

[Simara]

Night_Rain, спасибо)
Ninchik, Я давно замечала, что баронессе идет всё. Даже, наверно, мешок от картошки =)
Kuklomanija, спасибо! Я к новой Хелли быстро привыкла)
_____________________________________________________________

В то утро Хелен проснулась с рассветом.
Этой ночью ее никто не будил, как будто специально дали отдохнуть, чувствуя окружавшее девушку, нервное напряжение. Оно появилось сразу, после того, как Хелен отправила одно из писем. Генрих и матушка были правы: ей нужно стать самой собой, оставить позади все, что так терзало сердце последнее время, иначе все забудут ее настоящую и будут вынуждены принять той, какой она стала. А такой Хелен не нравилась сама себе.
Она составила письмо. Слова на бумагу ложились легко, как будто рука сама выводила их, не требуя подтверждения от головы. Было в этом письме все: и трепет, и легкое волнение, и опора на ту дружбу, которую она не потеряла. Это было приглашение в гости, на обед и чай с новыми, изобретенными поваром пирожными. Для баронессы, барона, Беатрисы и... Фео.
Она вспомнила, как долго стояла с запечатанным конвертом в руках, боясь отправить его, приложив к губам и, покусывая кончик. Фео приедет к ней..первый раз со дня рождения Фридриха и Аннели, первый раз увидит двойняшек. И что бы не говорил Генрих... Все это было так непросто!

Скрытый контент: показать

До этого никто не посещал ее так официально. К ней приезжали, но в основном чтобы справиться о том, как она, и не наделала ли она глупостей, но это будет первый званный обед.
Письмо было отправлено. И тем же днем Хелен получила ответ.
И теперь она ждала гостей.
Как же ей от этого было страшно! Она проснулась до рассвета, часто заморгала, пытаясь понять, который на самом деле сейчас час, выпустила из объятий руку мужа, к которой прижималась во сне. Сейчас Генрих крепко спал и едва мог заметить ее копашения, он сам стал часто просыпаться по ночам, но не вместе с женой, а наоборот: проверить крепко ли она спит и не исчезла ли от него среди ночи.

Хелен прошлась по комнате, кутаясь в шаль, по утрам становилось достаточно прохладно, а ей это даже нравилось, можно было окружить себя искусственным теплом и затеряться среди него, среди подушек и шалей, огня камина и теплого чая. Она ступала бесшумно и легко, обутая в хорошенькие домашние туфли.
Девушка обошла постель и присела на корточки, чтобы заглянуть в спящее, умиротворенное лицо Генриха. Она убрала челку, упавшую ему на лоб и долго-долго, завороженно, смотрела в сомкнутые серые глаза. Как было непривычно не чувствовать на себе этого взгляда, а самой следить за спящим! Это было странное для нее ощущение, но оно ей нравилось.
Хелен скользнула в коридор. Похожая на маленькое привидение: худая, почти прозрачная, укутанная в белое. Она проскользила мимо гостиной с холодным камином, мимо пустой столовой. Ноги сами несли ее, устраивая эту причудливую экскурсию по дому. Из кухни уже пахло чем-то вкусным. В детстве ей казалось, что повара совсем не спят и работают даже по ночам, чтобы утром баловать ее пирожными и разными другими вещами, которые она любила. Это ощущение было у нее и теперь, в этот предрассветный час. Но сейчас, девушка была уверена, готовили не для нее, а для важных гостей, которых ждали к обеду.
Здесь она наткнулась на Жанетту.
-Боже мой, барышня! - воскликнула горничная, не ожидавшая встречи. - Напугали меня! Такой ранний час, Вы почему не в постели!?
-Не знаю, - пожала плечиками Хелен. - Проснулась просто.... И волнуюсь немного перед визитом гостей.
-Идите, сядьте где-нибудь, я принесу Вам что-нибудь поесть.
Хелен устроилась на диванчике в гостиной.

Вновь она обратила внимание на непривычную утреннюю тишину. Она подумала о предыдущем хозяине дома, о старом графе, о его красавице-жене, которая так же как и Хелен сейчас, наверняка сидела в рассветной тишине, и прислушивалась, не заплачет ли где-то в своей комнатке их сын, проснувшись, и ожидая внимания. Она думала об их семье. Когда она говорила с графом, то заметила, что в его глазах то и дело вспыхивают живые, нежные огоньки, если он говорил о своем счастливом прошлом. Кто мог знать, что все обернется так, как обернулось?
Хелен испуганно дернула плечами: кто знает, может быть и их счастье с Генрихом не такое долгое, как ей хочется? Но тут же отбросила от себя эту мысль. Ей вспомнилось все, что говорили о старом графе, когда она была маленькой, это повторяли даже Фео и Генрих. Будто в доме графа живут призраки, чья жизнь так неожиданно оборвалась, и они даже не успели понять, что мертвы.
Может быть, это так. Может быть, в доме действительно есть что-то, что нельзя объяснить: присутствие молодой женщины и хорошенького мальчика. Но они не пугают. Только оберегают дом. Оберегают Хелен. Оберегают Фридриха и Аннели. Может быть, они еще не привыкли к новым хозяевам, но еще успеют познакомиться с ними.
Как-то старый граф показал Хелен их захоронения, они оба помолились в тишине и возложили букеты цветов. Девушка постоянно корила себя за то, что никогда раньше не думала о том, что граф может быть таким. Его семья делала его живим. Воспоминания о ней помогали скинуть неприветливую маску, и даже помогали заиграть улыбке на лице.
Жанетта поставила на столик поднос с горячим шоколадом, несколькими кусочками хлеба, сыром и яйцом всмятку. Она пролетела мимо девушки быстро, пообещав скоро помочь ей одеться, а сейчас все были слишком заняты приготовлениями к обеду.
Утро прошло незаметно. Этому очень способствовало то, что Хелен, даже не допив шоколад и окруженная своими мыслями, задремала, и даже проспала пару часов, пока о ней не вспомнили.
Теперь на самом деле пора была одеваться и завтракать.
О том, что надо волноваться, девушка забыла быстро, ее постоянно отвлекали. За завтраком — Генрих, не сводивший с нее глаз и, пытавшийся разговорить. Это были достаточно милые вещи, которые любила Хелен: кое-что о работах в саду, о распустившихся цветах, о маленьком пруде с кувшинками, обнаруженном в новых владениях.
После завтрака Хелен стояла в детской, покачивая Фридриха на руках. Он снова плакал и этим показывал, как скучает по маме. По крайней мере так казалось самой Хелен. Но то, что мальчик признавал только ее и сестру — было однозначным фактом. К остальным он относился с легким недоверием, которое выражалось в тревожных движениях. Фридрих еще не мог оценить идеальность момента, но по счастливым карим глазкам было видно — это очень хороший момент. Рядом с ним только мама и сестра.
Аннели была заметно тяжелее брата и Хелен не могла долго держать девочку на руках, но любила сидеть рядом с ее кроваткой, держать малышку за руку и говорить что-то приятное.
Эти минуты наедине с двойняшками еще были непривычные, но Хелен старалась изо всех сил и день за днем делала эти милые попытки общения. Недавно из ее головы исчезла одна неправильная мысль. Долго она не могла отделаться от ощущения, что ее ребенок..., ее дети должны были родиться только через месяц, что они до сих пор должны были жить у нее под сердцем. Теперь это прошло. Само собой, незаметно, но прошло. Они были рядом с ней. Навсегда.
После Хелен долго выбирала платье. То и дело опуская голову на плечо матери. Все платья казались ей неподходящими для обеда. Они были или слишком простыми, или слишком нарядными, через чур обшитые кружевом, недостаточно яркими или невообразимо бледными. Так же дела обстояли и с прической. Адельхайда всячески пыталась ободрить девушку, но все это было зазря, слова матери как будто проносились мимо, не оставляя следа.

Несмотря на то, что Хелен постоянно вертелась и крутилась, поглядывая на часы, но волосы были уложены, а платье в конце концов выбрано. Время визита все приближалось. Хелен стала расхаживать из стороны в сторону, ей хотелось сделать так, как иногда делал барон: изменить время. Перевести стрелки часов вперед, чтобы визит уже как будто состоялся, а еще лучше — на девять месяцев назад, чтобы никогда не случилось того, что случилось.
Она покачивала на руках Фридриха, который до сих пор был крохотным и прятался где-то среди облака кружев. Но успокоить сына не получалась, малыш чувствовал, что его мама неспокойна, наверняка чувствовал и дрожь в теплых нежных руках, и как сильно и часто бьется сердца. Впрочем, к этому он должен был давно привыкнуть, еще тогда, в прошлые месяцы, находясь к ее сердцу намного ближе, чем сейчас, рядом со своей сестрой.
-Хелли, милая...!
Адельхайда усадила ее, велела забрать у нее сына, хотя тот все еще был недоволен. Оставаться одному ему совсем не хотелось, но и пребывание на руках матери сейчас не радовало.
Хайди прижала голову дочери к своему плечу и погладила по волосам. Она знала, что беспокоило Хелен. И это было правильно: она должна была нервничать из-за этого визита, но все за последние недели так хорошо наладилось, что она не могла видеть дочь в таком состоянии.
Хелен не поднимала головы от плеча.
Все, что могла сделать Хайди для счастья дочери — она уже сделала, а остальное нужно было перетерпеть, переждать.
-Я раньше так ждала его..., - едва слышно сказала Хелен. - Каждый день. И никогда не хотела отпускать его от себя. Теперь от этого... страшно. Почему так, мама?
-Это пройдет, - пообещала Адельхайда и протянула дочери носовой платок. - Скоро, как и все остальное. Со временем. Пройдет и забудется, останется только хорошее. То, чего вы все заслуживаете. Ты должна думать от чего-то хорошего. От твоей свадьбы с Генрихом. Ты любишь его, я знаю. Потом родились Фридрих и Аннели. Потом родится ребенок Беатрисы и будет еще много чего, и ты это запомнишь. А то, что случилось зимой... и весной... никто не помнит. Что-то было, но уже забыто всеми окончательно.
Через четверть часа после этого разговора приехали гости. Глаза Хелен даже не успели обсохнуть от слез, а на лице уже заиграла гостеприимная улыбка. Она спустилась в гостиную, неторопливо, боязно, но все-таки уже чувствовала себя не такой беспомощной.
Сначала она обняла баронессу. Держала ее в объятиях долго, не выпуская. Она была рада ее видеть, но и надеялась, что затяжные объятия отдалят момент встречи с Фео.
К этому моменту спустился и Генрих. Ждал, пока жена закончит обмен приветствиями и дивился тому, какая же она худая, бледная, как она слабо повисла сначала на баронессе, потом на Беатрисе.

Он посчитал своим долгом, придерживая Хелен под локоть, проводить ее в столовую, где уже было накрыто к обеду.
Хелен старалась не встречаться с Фео взглядами. Генрих почувствовал это и постарался завязать непринужденную беседу о службе, Фео поддержал друга и они повеселили присутствующих несколькими забавными историями.
От этих историй сына покраснела баронесса и взгляд ее говорил примерно следующее: «Вот поэтому он все еще корнет!»
Но все остальные смеялись. Беатриса, утирая кончиком платка глаза, положила руку на плечо Хелен и заговорчески подмигнула ей: «Пирожные, Хелли, где они? Ты же обещала!»
-Мятно-ванильные, - Хелен нагнулась к уху подруги. - Украшенные кусочками дыни и политые карамельным сиропом. А еще шоколадные с апельсином и ореховой крошкой.
Она говорила еще много вкусных вещей, от которых хотелось отставить в сторону горячее и, потирая руки, ждать десерта.
-Милая! - одернула дочь Адельхайда. - Вы не можете все время есть пирожные. В любом случае, можете не ждать сладкого, если не доедите жаркого.
Девушки переглянулись: как можно было думать о жарком, если повар так старался, изобретая новые рецепты сладкого!?
Беседа шла хорошо. Хелен постоянно смеялась, чем не могла не радовать. Она в очередной раз для себя отметила, что прабабушка Родерика была не права. Никто не будет помнить грех до конца ее дней. Люди, окружавшие ее были намного добрее и лучше, чем о них думала госпожа фон Кениг.
Хелен отпила вина, стараясь распробовать вкус. В ее бокале было налито намного меньше, чем у остальных, даже меньше, чем половина, и больше за этот вечер ее стакан не будет наполнен. Доктор разрешил ей пить немного, в лечебных целях и она должна была растянуть удовольствие до конца обеда.
Генрих заметил, что от вина щеки жены приятно раскраснелись, оттеснив ненормальную бледность. Он незаметно сжал ее руку под столом, давая понять, что все идет хорошо.
К чаю накрыли в гостиной.
Пирожные пахли невероятно: шоколадом, миндалем, орехами, карамелью, свежими фруктами и ликером. Хелен и Беатриса переглянулись, в глазах обеих заплясали озорные огоньки. Впрочем, десерт был нарасхват. Баронесса не подала виду, но все-таки окинула взглядом сладости, которые никогда не пробовала. Фео любовь к сладкому скорее всего унаследовал от матери. Генрих не очень любил пирожные, но с удовольствием ел их, составляя конкуренцию скорее лучшему другу, чем девушкам. Они даже почти попытались устроить дуэль за последнее пирожное с миндалем, но Беатриса быстро разрешила спор, разделив пирожное с Хелен.
Шумную веселую атмосферу нарушила Жанетта, отозвав молодую графиню фон Симеан. Вернулась Хелен в гостиную только спустя некоторое время и держа на руках Фридриха.


С ее появлением все затихли и машинально обратили взгляды к ней. Она выглядела смущенной и шла медленно. Генрих встал, придержал ее за талию, а сына под голову (Хелен стала такой хрупкой, что Генрих начал опасаться, что ее рукам слишком тяжело держать такую ношу, как ребенок) и помог сесть в кресло.
Фридрих выглядел не очень заинтересованным в компании, ему было хорошо только от того, что он рядом с мамой, окруженный белоснежными кружевами и ее теплом.
Беатриса дергала Фео за руку. Искренне и нетерпеливо, как будто говорила: «Посмотри, посмотри, какой хорошенький! Это же сын нашей Хелли. Он так похож на нее!» Фео поднял взгляд и встретился с глазами Фридриха, такими же карими, как у него самого, и улыбнулся.
Баронесса облокотилась на ручку дивана и положила свою ладонь поверх рук Хелли.
-Как он?
-Я до сих пор... иногда боюсь за него. Что не смогла дать ему все, что могла, - тихо ответила Хелен, чтобы могла услышать только баронесса. А потом заговорила громче, - доктор говорит, уже лучше. Он потихоньку догоняет Аннели, какой она была при рождении. Но еще не так много времени прошло....
Жанетта принесла Аннели. Ей было скучно без своего брата. Генрих хотел взять девочку на руки, чтобы не перегружать Хелен, но Беатриса его опередила.

Малышка как будто обрадовалась, увидев знакомое лицо. Фео посмотрел на сверток в руках жены. У Аннели были голубые глаза, она была совсем не похожа на брата, но очень походила на свою мать или бабушку Адельхайду. У нее был тот же вздернутый носик и круглые щечки.
Малышку очень заинтересовал Фео, она чуть нахмурилась, как будто пыталась вспомнить, где она могла до этого видеть его.

[Kuklomanija]

Simara, у новой Хелли очень сосредоточенное суровое выражение лица... , хотя после стольких испытаний...может оно и должно быть таким...

Наконец состоялась встреча детей с Фео...(Батрисса зависла в семье мужа... или насовсем переехала? )

[Ninchik]

Какое замечательное продолжение!
Но теперь Беа и Хелли не очень смотрятся рядом, раньше смотрелись лучше. А еще я поняла что меня смущает в новой Хелли - глаза

[VanKot]

Kuklomanija, Беатриса пока гостит Они столько времени не виделись, что пусть вместе поживут.

[Simara]

Kuklomanija, а мне кажется, Хелен стала серьезно-испуганной и смотрит на мир своими огромными глазами. Это ей не мешает быть все такой же милой и очаровательной.
Встреча с Фео оказалась не такой ужасной, как думала Хелли. Беа скоро домой поедет. Но погостила у нас хорошо)
Ninchik, Но раньше она смотрелась не так с Генрихом( А глаза я выбирала так, чтобы походили на предыдущие. Они вставные, смотрят прямо в душу. Непривычные.
Кажется, о Хелен теперь будут только хорошие продолжения. Она очень счастливая.
______
Забыла показать Зефирку.
Подарок на мой день рождения (в прошлую субботу). Очень люблю медведей и никак не могла пропустить этого очаровательного медвежонка.

Скрытый контент: показать

Хелен и кузина Сильвия в летнем саду.

Скрытый контент: показать

[Ninchik]

Simara, это хорошо, что теперь в жизни Хелен будет только хорошее, она заслужила
Меня смущает неестественность этих глаз, особенно когда они светятся, как на 4-ой и 5-ой фотографии
Но наверное просто надо привыкнуть
Медвежонок очень милый! Неудивительно что ты не смогла пройти мимо нее.
Как же девочкам идет летний сад! У вас такая солнечная погода!

[Kuklomanija]

Simara, будем привыкать...

Медвежонок очаровашка...
Девочки в саду прекрасно смотрятся...

[Simara]

Ninchik, я выбирала глазки, чтобы были похожи на прежние. И головка Хелен по форме напоминает ту, которая была раньше, но со вставными глазами.
Кукол медведей не так много, а мне, в медвежью семью и волшебный лес очень нужна была)
Наверно, это были последние теплые деньки пока... сейчас стало пасмурно.
Kuklomanija, Со временем к ней можно привыкнуть. Она не менее милая, чем прежняя.
Спасибо!
_____________________
Немного утренних фото.

Скрытый контент: показать

[Simara]

В моей семье новенькая девочка.
Ждала ее долго, но теперь так рада, что она со мной!
Мадлена. Прелестная Мадлена.
Горничная у баронессы. Девушке хоть и совсем недавно исполнилось 18, но за плечами уже непростая судьба. Два года уже, как она замужем, а из самого дорогого только красный платок покойной матушки.

Скрытый контент: показать

[Ninchik]

Мадлена прекрасна! Очень милая девушка.

[Dioskur]

Поздравляю, она великолепная, я все фотки к себе сохранила, ты очень красиво сделала!

[Kuklomanija]

Simara, какая красивая!
фото с рябиной бесподобные...

Скрытый контент: показать

можно попросить их вот в эту тему...viewtopic.php?f=2&t=52616

[Simara]

Ninchik, Спасибо! Скоро расскажу ее непростую историю.
Dioskur, спасибо! Я Мадлену буду часто фотографировать. Она стала одной из моих любимиц.
Kuklomanija, Спасибо! Обязательно выложу фото в тему. Хотелось бы что бы рябина была еще краснее, под платок)
****
Письмо от графа застало Хелен в гостиной. Она покачивала на руках Фридриха и что-то тихонько напевала, скорее даже мурлыкала мелодию, потому что никак не могла вспомнить слова песенки. Но малышу было это неважно, он прижал головку к груди матери и сонно прикрывал глаза.
Молодая графиня опустилась в кресло у камина и свободной рукой накинула на плечи шаль, стараясь согреть скорее сына, чем себя. Погода в тот день не задалась и лишила их возможности прогуляться в саду. Дождик, моросивший с утра к обеду превратился в настоящий ливень с непроглядной стеной густых капель, громом и молнией, которые так пугали маленького Фридриха. Аннели была значительно смелее брата, если и боялась, то не показывала этого, а разрешала отвлечь себя чем-то более интересным.

Хелен замечала, как опустел дом с отъездом кузины Сильвии и матушки. Адельхайда вернулась домой сразу же, как убедилась, что дочь набралась сил и достаточно понимала, что именно должна делать дальше.
Внезапно гостиная озарилась ярким светом, Хелен встрепенулась в кресле и обернулась к окну, где только что сверкнула молния. Фридрих нахмурился, посмотрел на нее огромными карими глазами и наморщил носик, как будто хотел снова расплакаться. Хелен погладила его по щеке и поцеловала в макушку.
-Нечего бояться, милый. Это просто гроза, она скоро пройдет, - успокаивала его Хелли, - У камина очень тепло и хорошо. Скоро мы поднимемся к твоей сестренке. А твой отец, между прочим, отправился на службу в такую погоду! - и она имела в виду уже Генриха, а не Фео.
В комнату тихонько вошла Жанетта, вручила госпоже письмо и, заметив какой бледной и усталой выглядит Хелен, спросила у нее позволения уложить малыша в детской.
-Да, спасибо, милая Жанетта, - едва заметно кивнула девушка и передала сына горничной.

Скрытый контент: показать

Она устроилась удобней в кресле, облокотившись о подушки и изучила мокрый конверт. Письмо было от графа. Это стало приятной традицией, и более того, Хелен не могла теперь представить свою жизнь без его теплых писем. Он стал для нее кем-то... вроде заботливого дедушки, которого у нее никогда не было. Он писал ей с теплой заботой, но не так, как писал отец. Он как будто встал на место прабабушки Родерики, заменил ее, заменил ее жестокость и категоричность на доброту и любовь, занял свою нишу в ее семье.
В письмах он называл девушку по имени, но никогда не сокращал его до «Хелли».

«Дорогая Хелен!

Последнее Ваше письмо очень меня порадовало. Признаюсь честно, я всякий раз с нетерпением жду от Вас весточки и надеюсь, что следующие послания будут такими же счастливыми, как и последнее, полученное мной.
В ближайшее время я нанесу Вам и графу фон Симеан визит, раз уж Вы, дорогая Хелен стали на этом настаивать, хотя сейчас я совсем не хотел бы сильно утомлять Вас.
Как жаль, что в этом году рано пришли дожди и лишили Вас прогулок по саду, который осенью, поверьте мне, бывал невероятно красив! Я надеюсь, что осеннее, хоть и не такое теплое, солнце еще будет радовать и Вы сможете оценить ту милую картину, которая стоит у меня перед глазами: осенние лучи, пробивающиеся через густую золотую листву.
Несколько дней назад я навещал могилу Родерики фон Кениг и оставил ей цветы. Не знаю, Хелен, огорчит ли Вас это... но кроме меня и Вашей матушки никто больше этого не делает. Видимо, не осталось на свете больше людей, которые помнят Родерику такой, какой помню я. Я вообще часто последнее время думаю об этом. В какой момент Родерика фон Кениг перестала быть той женщиной, которую я когда-то знал и даже любил? Тогда ли это случилось, когда закончился наш роман или в тот страшный день, когда она получила весть о смерти единственного сына. Может быть, на том свете (а я все-таки стар и понимаю, что не так уж долго мне и осталось), когда у нас будет больше времени, я смогу ее встретить. Мне слишком о многом нужно ее расспросить. Та Родерика, которая испортила много дней Вам и Вашей матушке совсем не напоминает мне ту, хоть и властную, жесткую, но невероятно умную и очаровательную Родерику, которую знал я.
Стоя у ее могилы, я понял, как сильно мне жаль ее. Вы еще молоды, Хелен, Вам этого не понять, но это была та жалость, которая просто есть, но уже ничего изменять нельзя. Я был в церкви и просил Бога быть снисходительным к Родерике и простить ей те грехи..., которых у нее очень много. Я знаю, Бог милостив, но меня он так редко слышит. Единственный раз, когда он прислушался к моему желанию — это был тот день, когда я просил сохранить жизнь графу фон Симеан.
Я навестил и могилку жены. И сына. Я оставил цветы от Вашего имени тоже, как Вы и просили меня об этом.
Хелен, мне очень приятно, что Вы решили не убирать их портреты из гостиной и очень тронут тем, что в Вашем сердце они тоже оставили свой маленький след.
Вы хотели, чтобы я рассказал Вам об Элизабет. Это будет непросто. Воспоминания, оставшиеся от нее уже покрыты пылью времени, и как будто уже не совсем мои. Она напоминает мне Вас. Сходство это странное и я всегда думал, что такая чудесная девушка может быть только одна на этом свете.
Она смогла оживить во мне то, что не смогла разбудить Родерика фон Кениг. Когда я придавался своему одиночеству... не могу сказать, что это было совсем плохо. Я как будто иногда слышал ее смех, звонкий, похожий на тот звонкий звук, когда капли первого весеннего дождя ударяются о стекло. Иногда казалось, что ее фигурка замаячила где-то в саду, мы часто гуляли там вдвоем, она дразня меня и играя, пряталась за деревьями, шуршала платьем и была похожа на ветерок. И летом, и весной, и осенью, и даже зимой. Но я видел, как сияют ее глаза в эти моменты. Риза (раньше я называл ее именно так) скучала без ее сада, я это видел, несколько месяцев, когда ждала сына и не могла подняться с постели. Тогда я приносил ей букеты цветов или красивых листьев и вдел, как счастье снова возвращается к ней.
Сейчас я понимаю, как долго мучил себя, долгие годы живя с ее призраком и призраком сына. Он тоже был вполне жив, я виденел его почти так же, как видел жену. Но она так и осталась вечно красивой, а наш мальчик не стал старше десяти лет. Только я постарел....
Простите, Хелен, что нагоняю на Вас тоску своими письмами. Не стоило, право.... Все это не более, чем болтовня старика.

С надеждой на скорую встречу,
Искренне Ваш,
Граф К.»

Хелен перечитала письмо, прислонила его край к губам и думая о чем-то своем, обернулась к портрету некогда жившей здесь графини Элизебет К.
«Риза..., - сама себе кивнула девушка, - она до сих пор оберегает этот дом. Граф знает об этом. Кто знает, может быть именно она лучше всех защитила меня от прабабушки, позвав Родерику фон Кениг к себе.»

И еще Мадлена

Скрытый контент: показать

[Kuklomanija]

Simara, какое трогательное письмо...

Мадлена восхитительна...

[Ninchik]

Какое замечательное продолжение! Очень доброе.
Мадлена красавица

[Charli4444]

Нереально красивые снимки Мадлены-совершенная прелесть)

[Simara]

Kuklomanija, Ninchik, Спасибо) Я же говорила, что теперь у Хелли все будет хорошо!
Charli4444, Спасибо!
____________________________________
Еще немножко Мадлены.

Скрытый контент: показать

[Simara]

Располагайтесь поудобней, дорогие читатели.
Сейчас я расскажу Вам историю об одной девушке. Историю грустную, (и если вы не любите этого в кукольном мире, я не советую читать), но обязательно со счастливым концом.
Историю Мадлены.
Я давно это заметила: у моих персонажей может быть какое угодно тяжелое прошлое, но попадая в мой дом, они становятся счастливее. Эта история о прошлом Мадлены.
______________________________________________________________________
Все началось с белокурой девушки.
Точнее нет, не с нее. Несмотря на неполные девятнадцать лет она была настолько худой и незаметной, что могла прятаться под кроватью в пыльном углу. Так и ее жизнь унылая и безынтересная была невнятной жизнью на фоне других жизней маленького городка. В какой-то момент она могла просто исчезнуть и мало кто заметил бы это. Все началось не с нее.
Все началось с зимнего дня и баронессы.

Скрытый контент: показать

Итак, Якобина возвращалась со службы в церкви. Она откинула голову на мягкие бархатные подушечки экипажа, больше не боясь испортить тугую прическу. Щеки ее успели раскраснеться от мороза, стерев неоправданную серьезность с аристократичного лица. Она прятала замерзшие ладони в муфте и под пледом, укрывавшим ноги, только иногда она освобождала руку из убежища, отодвигала шторку и смотрела в окошко.
Улицы маленького городка были пусты. Горожане медленно возвращались из церкви, баронесса давно оставила их позади себя. Неторопливо шел снег, устилая все вокруг мягким, но теплым одеялом. Завораживала густая тишина, редкие снежинки настраивали на то нужное настроение, которое обычно бывает перед Рождеством.
В конце улицы она обратила внимание на один из домов. Маленький, достаточно крепкий, но заметно пострадавший от времени. И если представить себе ряд домиков, как людей, вполне здоровыми, то этот был явно и безнадежно болен. Он выцвел, был бесцветно-серым, с несколькими заплатками на крыше. У двери возвышалась странная гора, сначала можно было принять это за мусор, но присмотревшись, становилось понятно, что это нужный хозяину хлам. Здесь стояли и сгнившие доски, и ржавые инструменты, некоторые из которых было трудно опознать. Все это было прикрыто от дождя и снега грязными рваными тряпками. К дому примыкал сарай, который раньше мог быть еще одной комнатой, но теперь здесь никак нельзя было находиться. Да и ремонту это все уже едва ли подлежало.
«Неужели здесь живут люди? Что с ними? Они одиноки и настолько стары и беспомощны, что не могут привести в порядок дом? Может быть у них есть дети, вынужденные существовать за гранью нищеты,» - с долей отвращения подумала баронесса.
У покосившегося забора кто-то сидел. Издали сгруппировавшуюся фигурку можно было принять за укутанного в несколько слоев одежды ребенка, который ждал возвращения родителей, но подъехав ближе баронесса разглядела девушку.

Она сидела обняв колени и спрятав в них лицо. Девушка была белокурой и судя по небольшому сугробу на голове, сидела здесь уже давно. А вот одежды на ней почти не было: ночная сорочка едва прикрывала колени, если бы девушка встала, то сорочка скроет еще несколько дюймов ее обнаженных ног. Она кутала плечи в красный платок и представляла собой настолько убогое зрелище, что баронесса приказала немедленно остановиться.
Она вышла из экипажа, расправила плечи и медленно подошла.
На фигуру у забора визит настолько высокопоставленной гостьи не произвел никакого впечатления, более того — вовсе ее не заинтересовал.

Она не встала, не подняла головы, она как будто не видела, что баронесса, оставляя неглубокие следы на снегу, встала совсем близко к ней, освободила руки из мягкой кроличьей муфты и застыла, с интересом разглядывая ее.
Но баронесса не увидела почти ничего. Ее удивление было одновременно и приятным, и леденящим душу. Она готова была увидеть грязную оборванку, но белокурые кудри были чистыми и, может быть, даже не кишили вшами, по крайней мере отвращение, которое должно было возникнуть, когда Якобина убрала с лица девушки несколько локонов, так и не пришло.

Руки девушки были спрятаны в платок, а выставленные немного вперед босые ноги оказались худыми и покрытыми синяками. Темно-фиолетовыми, крупными, ползущими вверх, к коленям.
Она легонько тронула девушку за плечо, потом сильнее. И не получив никакого ответа, стала уже думать, что девушка замерзла на смерть, но тут тоненькая фигурка зашевелилась. Она чуть повернула голову, как будто не хотела расходовать много сил и подняла на незнакомку янтарные глаза.

Девушка наконец увидела, какого рода гостья посетила ее, немедленно поднялась на ноги, даже подскочила, как будто в теле ее была скрыта пружина. Она приложила руку к губам и наконец согнулась в глубоком поклоне. Она боялась поднять голову и продолжала так стоять, ожидая того момента, когда к ней обратятся.
Баронесса сделала жест рукой и девушка разогнула спину.
Она была худой, настолько, что пошатывалась на ветру. Кутала острые плечи в старенький платок, кисти рук казались прозрачными, из сжатых кулачков выпирали бледные костяшки пальцев. Чернеющие синяки покрывали и выпирающие ключицы, и открытые руки, но выглядели совсем не увечьями, а неведомой страшной неизлечимой болезнью.
Она была жалкой, едва живой. Эта жалость пронзила баронессу в самое сердце и продиктовала нужное решение.
-Иди за мной, - проронила баронесса, почти не раскрывая губ.
Девушка не ответила. Не кивнула. Ничего не спросила. Просто пошла, повинуясь приятному, но все-таки властному голосу.
Баронесса села в экипаж, девушка медлила. Недоверчив о смотрела, как бы спрашивая: «Вы хотите чтобы я поехала ЗДЕСЬ!?»
-Я долго буду ждать? - повелительно, но терпимо, спросила баронесса. Желая подбодрить девушку, она легко улыбнулась.
Она села напротив, только на край сидения, как будто посчитала, что сейчас совершает нечто ужасное и унижает баронессу своим присутствием здесь. Она заламывала руки, старалась случайно не коснуться разномастных бархатных подушечек с вензелями, и инициалами, боялась осмотреться вокруг.
-Ты упадешь, - предупредила баронесса, - если продолжишь так сидеть.
Она протянула девушке плед, которым до этого укрывала ноги. Девушка застыла в нерешительности, не зная, что же с ним делать.
-Ну? - вскинула брови баронесса. - чем быстрее ты устроишься, тем скорее мы поедем.
Наконец девушка зашевелилась. Укуталась пледом с головой, заерзала на сидении и даже нашла смелость облокотиться спиной к большой синей подушке с золотистыми кисточками.
Баронесса удовлетворенно кивнула. Экипаж тронулся.
-Как тебя зовут?
-Мадлена, - замерзшими губами произнесла девушка.

[VanKot]

Начало новой захватывающей истории!

Новое платье и шубка для баронессы?

[Kuklomanija]

Simara, очередная несчастная девочка...
а баронесса как всегда восхитительна...

[Dioskur]

Ух ты, вот это начало. Я в восторге от Баронессы!

[Simara]

VanKot, шубка - от Курн. а платье старое *и тут баронесса неодобрительно посматривает на меня. Ее платья всегда должны быть новыми!*
Kuklomanija, Здесь согласна, увы. У Мадлены много плохого было в прошлом. Точнее не много, но оно все очень затянулось. Но с помощью баронессы и других хороших людей, конечно, она научится жить счастливо.
Dioskur, Спасибо! Баронесса великолепна. Всегда =)

Часть 2.
Остальную дорогу молчали.
Якобина не сводила взгляд с девушки. Та выглядела расслабленной, а может быть у нее уже не хватило сил достойно держаться. Но так или иначе, она трогательно обнимала себя за талию, отклонила голову назад и устало прикрыла глаза. Баронесса заметила, что на одну ногу девушка прихрамывает и иногда бросала взгляд на торчащие из пледа намозоленные ступни, пытаясь определить, что же с ними не так. Ей два или три раза приходилось будить девушку, когда та откровенно засыпала: даже в экипаже было слишком холодно чтобы спать.
Девушка привлекла к себе внимание, едва соскользнула из кареты вслед за баронессой: слуги уже заметили, что в доме странная гостья.
Она не знала куда деть плед. Вроде бы они приехали и он ей больше не нужен и можно было бы оставить его на сидении, но теперь он явно нуждался в чистке или стирке. В итоге она сложила плед аккуратным квадратиком и прижала его к груди: она обязательно приведет его в порядок, когда вернется домой и вернет баронессе, благодаря ее за доброту.
Девушка отставала на несколько шагов от своей спутницы, прихрамывала и постоянно осматривалась по сторонам. Завороженно она смотрела, как баронесса легким движением плеч скинула меховую накидку и осталась изящном платье, достаточным для похода в церковь, но таком, в котором она непременно обращала на себя внимание.
-Согреть, одеть, накормить! - раздавала поручения баронесса. - А потом ко мне. Подайте чай к камину!
Все это немедленно исполнялось: баронесса устроилась в кресле гостиной, ей без промедления принесли домашние туфли и она терпеливо стала ждать чашку чая и девушку, которую поручили трогательной заботе Маргарет.
***
Маргарет знала от баронессы только имя девушки: Мадлена, саму гостью разговорить было трудно.
Мадлена, как во сне подчинялась всему, что от нее хотели. Маргарет хотела снять мокрую от снега сорочку — она поднимала руки, Маргарет хотела расчесать белокурые кудри — она послушно поворачивала голову, а когда Маргарет принесла таз с теплой водой, Мадлена сначала долго грела в воде руки и лицо ее сияло так, будто это было чудо.
-Я работала здесь, когда баронет был совсем маленьким мальчиком, - рассказывала Маргарет. - Ему, конечно, уже двадцать, но мне кажется, он совсем не изменился. Я приехала сюда навестить старых знакомых, но может так случиться, что скоро меня снова ожидает работа. Госпожа баронесса очень добра, она помогла мне, когда я осталась совсем одна. Она может тебе сначала показаться строгой, но это не так. К ней быстро привыкнешь. Если останешься в этом доме, сначала ко многому придется привыкнуть.
Маргарет ни о чем не спрашивала, но много говорила. Один раз вздрогнула, когда увидела покрытое синяками тело девушки: спину, руки, бедра.
-Ничего, - впервые заговорила Мадлена, - они уже почти зажили.
Она была очень голодной, это заметили все. Сначала она вежливо, благодарно уверяла повара, что с нее достаточно тарелки супа. Повар улыбался в усы, но его было не обмануть, он пообещал привязать ее к стулу, если она не пообедает (как оказалось, Мадлена не очень терпела контакты со своим телом и могла испуганно закричать от случайного к ней прикосновения). За супом была съедена тарелка каши, толстый кусок хлеба с сыром, а затем выпита огромная чашка чая с пирожным.
Наконец Мадлену привели к баронессе.
-Говори ей «госпожа баронесса», - напутствовала напоследок Маргарет. - Отвечай на все вопросы и не бойся.
Якобина сидела в своем кресле у камина. Она тоже отогревалась после прогулки на морозе, хотя и не так усердно, как Мадлена. С баронессы хватило посиделок у огня и горячего чая с травами. На серебренном подносе стояла еще одна наполненная чашка и тарелка с печеньем. Девушка с облегчением решила, что скорее всего это угощение предназначалось для кого-то из семьи, например, мужа баронессы или сына, о котором она уже слышала. И если этот человек скоро придет, то баронесса не задержит ее надолго.

Скрытый контент: показать

-Садись, - баронесса указала на кресло напротив себя.
Мадлена с опаской оглянулась и устроилась на краешке, стараясь вообще не касаться дорогой обивки.
-Оно не развалится, если ты в него сядешь!
Девушка кивнула и устроилась удобней. На ней было одно из платьев Маргарет, оно было немного велико, но она чувствовала себя очень уютно. Может быть от того, что мамин красный платок остался при ней.
-Возьми чашку, - продолжала Якобина и, заметив замешательство напротив, устало ободрила, - она тоже не развалится, если ты будешь из нее пить.
-Спасибо, - тихо произнесла девушка.
-Хорошо, - удовлетворенно кивнула баронесса. - Сколько тебе лет?
-Весной мне исполнится девятнадцать..., - помолчав, Мадлена добавила, вспомнив наставления, - госпожа баронесса.
-У тебя есть семья?
-Нет. Моя мать умерла, когда мне было девять. А отец..., - она пожала плечами, - исчез. Остался только муж.
-Давно ты замужем?

-Мне кажется, очень давно. Мы стали жить вместе, когда мне было четырнадцать, он был кем-то вроде моего опекуна, хотя это не совсем так, а через полтора года, когда мне исполнилось шестнадцать, поженились.
Баронесса удивленно подняла брови, но промолчала, не желая пока делать никаких выводов.
-Расскажи о своем муже.
-Его зовут Ульрих. Он работает плотником. Ему скоро исполнится пятьдесят лет.

-Это все?
-Да..., госпожа баронесса. Это все.
Брови баронессы еще раз поднялись вверх, она смерила девушку непонимающим взглядом. Девушка была смертельно запугана, но кем? Что с ней случилось, если она оказалась едва одетой на улице в такой мороз? Она все еще не решалась ни о чем судить.
-Я хотела бы, чтобы ты рассказала больше. - Что он за человек? Как он относится к тебе? Как вы встретились первый раз и, конечно, любишь ли ты его. Ты можешь мне все рассказать, не бойся. Я хочу помочь тебе.
Голос звучал ее мягко. Но дойдя до последней фразы он изменился, сделался категоричным. «Я хочу помочь тебе» - прозвучало так, будто все обязательно так и случится, будто все желания баронессы однозначно и безоговорочно исполнялись.

И Мадлена начала. Сначала говорить было тяжело. Правильно ли она говорит? То ли? Не говорит ли лишнего? И почему баронессе есть дело до ее неприметной жизни? Она пыталась понять, о чем думает собеседница, иногда поднимала на нее глаза, но натыкалась на непроницаемый взгляд серых глаз.
На самом деле баронесса негодовала и история девушки виделась ей настолько отвратительной, что все услышанное хотелось немедленно смыть водой не только с себя, но и с главной героини событий.
«Бедная девочка!» - отметила про себя баронесса и заметила, что ее собственная рука дрогнула, поднеся чашку к губам.
-Что ты умеешь делать? - наконец спросила Якобина, дослушав историю. Она так неожиданно резко задала этот вопрос, будто и не слушала вовсе того, что говорила Мадлена.
-Всё, госпожа, - ответила девушка опустив взгляд. И ее «всё» как будто не требовало разъяснений.
-Тогда у меня для тебя работа. Если ты согласишься остаться здесь.
-Да! - не раздумывая согласилась девушка, а потом смущенно добавила, - да, госпожа. Я хочу работать здесь.
-Ты сможешь навещать своих близких в свободное время, оно у тебя будет. Кто-нибудь из слуг покажет тебе дом. Об остальном я позабочусь....
Мадлене казалось все ненастоящим. Она останется здесь в этом прекрасном доме с таинственной, но доброй баронессой, со всеми людьми, с которыми удалось познакомиться сегодня, которые так милы с ней.... Она будет видеться с теми, кто ей так дорог: Патрик, Мэри, жена булочника, доктор.... Она даже не задалась вопросом, что это за все «остальное», о котором собиралась позаботиться баронесса. Хотелось броситься в ноги свое благодетельнице и благодарить ее до тех пор, пока не закончатся слезы счастья.
-Еще, Мадлена..., - помедлила баронесса и подняла палец вверх, как будто забыла спросить что-то важное. - У тебя есть дети?
-Нет, госпожа. Никто из наших с мужем детей так и не родился.
-И сейчас... ты не беременна?
-Не знаю, госпожа, - пожала плечами девушка. - Теперь уже, наверно, нет.
Баронесса с грохотом опустила чашку на поднос, изобразила сильнейший приступ мигрени и поднялась себе в комнату.

Мадлена боялась подняться с места, вроде бы ее никто не отпускал. Она только обернулась, когда в гостиную вошла Маргарет.
-Наверно, я что-то не так сказала, - виновато вздохнула девушка.

[Kuklomanija]

Simara, бедная Мадлена...такая молодая, а уже столько испытала...

[Dioskur]

Кошмар какой. Бедняжка Мадлена (но невероятно красивая))

[Simara]

Kuklomanija, да, с Мадленой совсем тяжело. И ее беды далеко не от сумасшедшей прабабки, помешанной на ружье под кроватью. У Мадлены все очень серьезно и защитить ее не кому (теперь, конечно, есть баронесса).
Dioskur, мадлена очень красивая. И в живую даже лучше, чем на фото.
Но такая же несчастная. Потихоньку я расскажу о ней все. И о ее отце-подлеце, и о муже, и о всем хорошем , что все-таки у нее было.

[Tatyana132]

Simara, я все догнала, ура Хелен и Генриха - с рождением малышей! Хорошо, что все закончилось благополучно, хотя, иначе и быть не могло. Должно же когда-то все стать хорошо Салли молодчина, успевает принимать роды в двух мирах Рада была увидеть ее в этой теме! Беа повела себя очень мудро, добрая и верная дружбе девушка. Почему-то к новой Хелен мне не пришлось привыкать... ее жизнь совсем изменилась, и Хелен изменилась... Только волос зочется золотых)
Мадлен - красавица!

[Ninchik]

Новая история, ура!!!
Мадлена само очарование и очень жаль что у девушки такая тяжелая судьба. Ты же нам ее расскажешь?
Баронесса как всегда на высоте! Обожаю эту женщину!